Цены на нефть, похоже, достигли минимальных значений — ближайшие месяцы покажут, насколько стабильными они оказались. Пока все говорит о том, что причин для резкого взлета котировок, даже к вожделенным $50 за баррель, спасительным для российских властей, нет. Это означает, что страна должна подстраиваться к жизни в новых условиях — может быть, не навсегда, но как минимум на несколько лет.

Такая «подстройка» затронет многие сферы жизни, но прежде всего потребует изменений в управлении государственными финансами, которые, как привыкло считать правительство, неисчерпаемы.

Пока власти называют меры, выглядящие, мягко говоря, смешно. С одной стороны, мы слышим о «секвестре бюджета на 10%», который «позволит сэкономить 500 млрд руб.». Учитывая, что расходы бюджета запланированы в сумме 16,1 трлн руб., можно сделать вывод, что секвестируемая часть составляет не более трети бюджетной росписи, тогда как две трети («защищенные», «закрытые» и прочие статьи) никаким урезаниям подвергнуты быть не могут. Значит, никаких перемен с точки зрения структуры бюджета (и намерений властей) ожидать не стоит.

С другой стороны, идут разговоры о приватизации — власть задумалась даже о продаже части «Роснефти», самой успешной компании страны. Конечно, продажа небольшого пакета не поменяет роль Кремля в управлении компанией — но проблема в том, что сейчас этот пакет оценивается рынком в $5,7–5,9 млрд, а подлежащая затыканию «дыра» в бюджете не меньше $30 млрд.

Можно еще повысить налоги, но их сборы не слишком велики. За исключением НДС, на пересмотр которого в этом году вряд ли кто-то пойдет. Таким образом, радикального «прорыва» не ожидается.

Остается, разумеется, надежда на «чудо» в виде какой-то склонной к реформам личности.

Можно предаваться иллюзиям о том, что таким человеком станет сам президент Путин, неожиданно вспомнивший об экономической политике времен своего первого срока. Или бывший министр финансов Кудрин, который известен тем, что повысил долю федерального бюджета в бюджетной системе страны с 49 до 67%, расширив возможности центра за счет регионов, и скопил резервные фонды, когда цена на нефть шла только вверх. Так что непонятно, что он сможет сделать, когда цены падают, а отнимать у регионов больше нечего. В общем, и эти надежды пока не выглядят очень обоснованными.

Есть ли тогда выход?

Не будучи уверенным в реалистичности сценария, я тем не менее предложил бы задуматься о довольно экзотическом «бюджетном маневре», соответствующем сырьевой природе российской экономики и силовому характеру российского государства.

Задача маневра заключается не столько в том, чтобы изменить бюджетные процедуры, сколько в том, чтобы радикально отделить нефтяное и силовое «государство» от нормального и конкурентного «общества».

Предложения сводятся к следующему.

Прежде всего, стоит признать, что российская власть не способна развить экономику за пределами сырьевой отрасли и не готова управлять страной с использованием экономических мотивов.

Принимая это во внимание, бюджет как таковой следовало бы свести целиком к изъятию средств у сырьевиков и финансированию силовых структур. Если обратиться к цифрам, все выглядит довольно логично: в 2016 году федеральный бюджет намерен собрать 3,66 трлн руб. НДПИ и 2,45 трлн вывозных таможенных пошлин при расходах на госаппарат 1,15 трлн руб., на национальную оборону — 3,14 трлн руб. и на общественную безопасность — 2,02 трлн руб.

Это, разумеется, планировалось в расчете на то, что нефть сохранится на уровне около $50/бар. При $40/бар доходы будут немного ниже — но, если предположить мифический 10-процентный секвестр, цифры практически равны.

И далее «бюджетным правилом» для правительства должен стать простой расчет: то, что удалось собрать с нефтянки, можно потратить на себя любимых, на военные игрища и на охрану властей предержащих. Если покажется мало, забирайте у самих себя: продавайте часть «Роснефти» или «Газпрома», изымайте прибыль госкорпораций, реализуйте иные активы, ограничивайте коррупцию в госрасходах, наконец.

В таком случае мы формализуем то, что имеем: «петрогосударство». Если власть хочет больше денег, она должна понимать, где их искать. Либо добывать (с помощью отечественных «чемпионов» или иностранных компаний — неважно) больше нефти и газа, либо создавать прибыльные госкорпорации (чего мы просто не умеем делать), либо расставаться с частью собственности. По крайней мере, кое-что становится понятным.

Следующим шагом могла бы стать реформа НДС. Этот налог следовало бы разделить на федеральную и региональную составляющие в соотношении 2 к 1. Федеральный бюджет намерен собрать около 4,38 трлн руб. НДС в 2016 году и перечислить почти 660 млрд руб. регионам в качестве разного рода трансфертов и дотаций — при этом бюджеты субъектов останутся дефицитными ориентировочно на 500–550 млрд руб.

Оставив в распоряжении регионов треть НДС, правительство полностью решит проблемы субсидирования — но, что намного более важно, заставит регионы для получения денег стимулировать собственную экономику, а не собирать по миллиону трудоспособных граждан для выкрикивания лозунгов в поддержку проводимого властями политического курса. По сути,

эта мера во многом сделает регионы партнерами друг друга и федерального центра и заставит их конкурировать не за внимание московских чиновников, а за благосклонность отечественных и иностранных инвесторов.

Конечно, в стране останутся территории, которые потребуют помощи и поддержки. Но так как Чечня и Крым пользуются поистине всероссийской любовью, то следует поступить с трансфертами в их пользу так, как это принято в Германии: там земли между собой решают, кто нуждается в дополнительном финансировании, и организуют трансферты между отдельными землями, а не между Берлином и территориями. Таким образом, федеральное правительство осталось бы распорядителем очень небольших средств.

Чтобы увеличить поступления, необходимо будет, с одной стороны, либерализовать бизнес-среду и вернуть предпринимателям желание инвестировать, а с другой — снизить налоги на бизнес, который создает значительное количество рабочих мест, прежде всего на мелкий и средний.

Нужно сделать так, чтобы значительная часть экономики развивалась сама, то есть чтобы с нее можно было брать небольшие налоги, но при этом чтобы главной задачей бизнеса было содержание не государства, а граждан.

Чтобы не платить пособия по безработице, нужно создать дефицит трудовых ресурсов за счет экономического роста. Если нет денег на пенсии, нужно повысить пенсионный возраст, но при этом отменить любые налоги на любые заработки пенсионеров, вернуть ельцинскую свободу торговли и перестать облагать налогами индивидуальных предпринимателей (за исключением страховых платежей).

Иначе говоря, если обобщить сказанное, государство может сохранить контроль за энергетическим сектором и крупными компаниями и развивать их в зависимости от того, сколько денег ему требуется для его политических игр и для создания того образа, который соответствует его самооценке.

В обмен на это общество должно не только «ощущать себя», но еще и быть защищенным перед внешней угрозой и гарантированным от насилия и преступности внутри страны. Государство может сохранить пенсионную систему и систему социального обеспечения — но в существенно урезанном виде.

Одновременно власть должна уйти из конкурентных секторов экономики, существенно снизив налоги, отказавшись от монополизации целых секторов хозяйства, упразднив органы по «борьбе с хозяйственными преступлениями» и декриминализировав большинство «экономических» статей Уголовного кодекса.

Повышение уровня жизни людей должно вытекать из реального роста экономики, а не из повышения цен на нефть и не из раздачи бюджетных пособий.

Пенсии должны формироваться, как и расходы на здравоохранение, за счет отчислений предпринимателей в частные страховые и пенсионные фонды, в том числе и созданные в России известными международными финансовыми институтами и банками.

Медиатором, или посредником, между федеральным центром и гражданами должны стать региональные власти — как это было в 1990-е годы, когда выборные губернаторы во многом сдемпфировали давление народа на федеральную власть, решая на порядок больше местных проблем, чем они делают это сегодня. Инструментом развития регионов должно, как отмечено выше, быть разделение НДС или замена его остающимся в распоряжении субъектов федерации налогом с продаж.

На мой взгляд, такая модель (во многом похожая, например, на давно уже применяющуюся в Объединенных Арабских Эмиратах, где поступления от нефти и доходы госкомпаний прямо идут в бюджет, но при этом прочие налоги практически отсутствуют) могла бы радикально увеличить «выживаемость» России перед лицом продолжительных финансовых испытаний. И к тому же создать за десять-пятнадцать лет нормальную конкурентную экономику, которая спасла бы страну и народ к тому времени, когда власти полностью разочаруются в своих военно-политических экспериментах, а российская нефть закончится или станет попросту ненужной из-за происходящей в мире технологической революции.

Однако насколько реалистичной может стать такая реформа, судить читателям…

Владислав Иноземцев