Мегапроект «Газпрома», направленный на то, чтобы в обход Украины, по дну Черного моря, доставлять европейским потребителям в добром десятке стран российское голубое топливо, не будет реализован. Об этом лично объявил президент России в начале недели во время своего визита в Турцию.

О создании этого газопровода мощностью 63 млрд кубометров в год и начальной стоимостью в 16 млрд долларов было объявлено в едва ли не самом успешном для российском экономики 2007 году, когда казалось, что нефтяное благополучие будет длиться вечно. С тех пор много чего изменилось — глобальный финансовый кризис, обострение геополитической обстановки, охлаждение отношений с Западом, санкции, падение нефтяных цен, девальвация рубля… «Южный поток», похоже, захлебнулся в череде этих проблем. О том, почему это произошло и чем может обернуться для мирового и российского рынков газа, «Новой» рассказал известный аналитик ТЭК, партнер консалтинговой компании RusEnergy Михаил Крутихин.

— Михаил Иванович, насколько неожиданным и экономически оправданным стал отказ от «Южного потока»?

— Проект зашел в тупик, когда Еврокомиссия проявила неуступчивость в отношении требований «Газпрома» предоставить ему монопольное право распоряжаться трассой «Южного потока». Дело в том, что эти требования вопиющим образом противоречат либеральным рыночным принципам Евросоюза. Принципы эти, законодательно закрепленные в «третьем энергетическом пакете», не позволяют одной и той же компании выступать в роли владельца газа, а также владельца и оператора газопроводной системы, которая пересекает границы стран — членов ЕС. Монополизм должен уступить место здоровой конкуренции, считают европейцы. В таких условиях российской стороне пришлось отказаться от своей инициативы и списать убытки.

— Действительно ли все дело в несговорчивости партнеров по ЕС и позиции Болгарии, как было объявлено официально российской стороной?

— Нет, дело явно не в несговорчивости партнеров. Члены ЕС просто не могут пойти на нарушение законов и регламентов своего Союза. Советовать Болгарии требовать «компенсацию» от Еврокомиссии за неполученные доходы от размещения «Южного потока» на ее территории, как это сделал Владимир Путин, вряд ли разумно, поскольку эта страна не может настаивать на компенсации за выполнение собственных законов. А вот экономические проблемы России, вызванные резким ухудшением финансовой ситуации в результате падения курса рубля и международных санкций, можно рассматривать как важный фактор в принятии решения о прекращении работ по проекту.

— Каковы потери российской стороны от всей этой операции «Южный поток»?

— Материальные потери не ограничиваются уже объявленной суммой в 5 млрд долларов, поскольку часть работ по строительству российских участков (так называемого «Южного коридора») финансировалась по другим статьям бюджета «Газпрома», в частности, направленным на развитие энергоснабжения российских потребителей. Это не позволяет точно подсчитать, какая доля из оценочной стоимость русского участка в 27–37 млрд долларов была «освоена» подрядчиком — компанией Аркадия Ротенберга ООО «Стройгазмонтаж».

— Что означает альтернативное предложение по турецкому трубопроводу и насколько реальна его прокладка?

— Подписание ни к чему не обязывающего меморандума о взаимопонимании с турками по строительству морского газопровода мощностью 63 млрд кубометров в год параллельно с существующим и неиспользуемым в полном объеме «Голубым потоком» выглядит как попытка сохранить лицо ввиду провала «Южного потока». Технически строительство такого газопровода при наличии средств на финансирование не проблема, но реализация таких объемов газа через Турцию вызывает серьезные сомнения.

— Почему?

— Мощность российских газопроводов, идущих сейчас в европейское дальнее зарубежье, то есть за пределы СНГ и стран Балтии, уже достигла 250 млрд кубометров в год, а в прошлом году по этим трубам прошло всего 138 млрд. Добавка еще 63 млрд кубометров к этим избыточным мощностям, мягко говоря, не выглядит разумной.

— Какая судьба уготована другим масштабным газовым проектам России, в частности «Силе Сибири»?

— Судить о других «политизированных» проектах газопроводов из России трудно, поскольку их осуществление не имеет ничего общего с соображениями коммерческой рентабельности и окупаемостью. «Сила Сибири» может, в конце концов, появиться, хотя параметры поставки газа в КНР остаются неопределенными, а китайцы имеют репутацию «трудных» клиентов, которые умеют выторговать выгодные для себя условия контрактов. В силу этого велика вероятность, что на восточном направлении «Газпрому» придется продавать газ себе в убыток.

— Какова сейчас вообще обстановка на российском газовом рынке в связи с попыткой переориентировать потоки с Запада на Восток, а также в связи с падением цены нефти, от которой, как известно, зависит и стоимость российских экспортных контрактов по газу?

— Можно ожидать, что добыча газа в России в ближайшее десятилетие расти не будет. Внутреннее потребление стагнирует, европейцы всемерно стараются ограничить свою зависимость от «Газпрома» и не увеличивают объемы закупок. А поставки в Китай, если «Сила Сибири» все-таки будет построена, начнутся в лучшем случае в 2020 году с объема 4,5 млрд кубометров в год и выйдут на плановый показатель 30 млрд в год только в 2030 году. Перспектива продаж сжиженного природного газа из России также представляется пока нереалистичной.

— Справится ли с этими проблемами «Газпром» и что ждет российских потребителей с точки зрения цен на газ?

— «Газпром» не в состоянии добиться решительного перелома в этой ситуации, поскольку остается не коммерческой компанией, а политическим инструментом Кремля, затевающим заведомо неокупаемые проекты. Его монопольная роль нисколько не помогает отрасли выйти из кризиса. Можно ожидать, что в условиях падения или стагнирования внешнего спроса бремя финансирования «Газпрома» будет переложено на российских потребителей путем повышения тарифов на газ.

Дмитрий Докучаев