Когда в России праздновали триумф воли на сочинской Олимпиаде, в Европе внимание замкнулось на поиске вариантов спасения Украины. Совещания, телефонные перезвоны, поездки высокопоставленных чиновников и парламентариев в Киев... Официальные лица в Брюсселе отвечали на вопросы округло, с большой долей неопределенности, оправдываясь неясностью положения в самой Украине.

Сквозь пафос и энтузиазм публичной политики пробивается озабоченность тех, кто занимается делами. Перед дипломатами и чиновниками встали сложные задачи. Как бы то ни было, Украину, которая обратила взоры надежды на Европу, надо спасать от дефолта. Деньги придется собирать по всему миру и крайне желательно включить в эту акцию Россию. Экономическая, а за ней и социальная катастрофа в стране с 46-миллионым населением не может быть в радость никому, тем менее ближайшим соседям. Не из филантропии. Когда в тесной деревне горит дом, в тушении пожара заинтересованы не только погорельцы...

Международный финансовый институт (IIF), лобби, охватывающее 450 банков мира, называет ситуацию тяжелой. Чтобы избежать краха в ближайшие даже не месяцы, а недели, Украине деньги нужны уже сейчас, считает один из представителей этой организации.

С другой стороны, авторитетные эксперты в Брюсселе считают, что полная экономическая катастрофа не так уж неизбежна. После развязки на Майдане цены на украинские государственные облигации стабилизировались, стоимость страхования долга снизилась. Это можно толковать как сигнал уверенности инвесторов в том, что дефолта удастся избежать. Греет надежда и на то, что с реформированием украинской экономики на европейский лад она станет эффективнее, понятнее, менее подверженной коррупции и легче впишется в мировую экономику, соответственно, привлечет инвестиции. Но до этого предстоит трудный путь.

Так или иначе, деньги потребуются на требуемые Международным валютным фондом (МВФ) реформы, которые прежнее украинское руководство назвало социально неприемлемыми (в чем с ним согласилась Москва).

Западные доноры не дадут украинцам милостыню на прокорм (разве что по линии гуманитарной помощи). Только под реформы. Это может быть римейк «плана Маршалла», который помог поднять послевоенную Европу, или той помощи, которую ЕС дал странам Центральной Европы перед их приемом. В обоих случаях кредиторы жестко контролировали расход денег. Лишних не давали. Государственный суверенитет в экономике выносился за скобки. Жестче или мягче, все эти страны прошли стадию «шоковой терапии», которая частично была размыта внешней помощью.

В понедельник представитель Еврокомиссии Оливье Байи на ежедневном брифинге подтвердил, что исполнительная коллегия ЕС работает над пакетом международной экономической помощи Украине. Он состоит из трех частей: на краткосрочную, среднесрочную и долгосрочную перспективу.

Маловероятно, что Европа, США или кто еще в состоянии выделить Украине сумму, которую назвал и.о. главы государства Украины Александр Турчинов. Ни у кого из государственных лидеров Запада нет полномочий отобрать у налогоплательщиков сразу 35 миллиардов евро. Однако, если собрать вместе займы международных финансовых институтов, большие и малые займы на двусторонней основе, не только стран ЕС и США, но и других международных актеров, которые боятся коллапса Украины, то может набраться существенная сумма, как на первое время, так и на последующие годы.

Еврочиновники сказали, что Брюссель ведет консультации с США, Японией, Китаем, Канадой, Турцией... Он также пытается удержать на борту Россию. Экономический крах Украины и тем более ее распад сулит России гораздо больший вред, чем воображаемые потери от вхождения Украины в зону свободной торговли с ЕС.

Многие из разрабатываемых в Брюсселе предложений увязаны со сделкой Киева с МВФ. Если Украина подпишет с ним новое соглашение, оно позволит Евросоюзу дать дополнительно 2-3 миллиарда евро, откроет возможность для получения дальнейшей помощи от Всемирного банка, Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) и Европейского инвестиционного банка (ЕИБ).

По словам Байи, глава дипломатии ЕС Кэтрин Эштон и комиссар ЕС по экономике Олли Рен, провели переговоры с МВФ, европейскими кредитными и инвестиционными институтами и «другими ключевыми партнерами Украины» (слова «Россия» он не произнес).

С руководством ЕБРР в понедельник говорил комиссар ЕС Штефан Фюле, который ведает отношениями с восточными соседями. Президент ЕБРР Сума Чакрабарти сказал, что сначала банк должен определить размер украинской финансовой дыры, подсчитать, какие реформы могут ее частично закрыть, и на этой основе сделать вывод о дополнительном финансировании.

Такой подход в принципе отличается от кормления иждивенца, вассала, которое может продолжаться вечно (у России уже есть одна Чечня). Защитники Майдана могли не думать о том, что, выбрав путь в Европу, они должны сначала очень больно затянуть пояса, как это делали сами европейцы: одни после Второй мировой, другие перед приемом в ЕС, в период «шоковой терапии».

В федеральном правительстве Германии, которое активно участвует в разруливании украинского кризиса, видят трех главных потенциальных доноров: ЕС, МВФ и Россию. Представитель правительства, ответственный за отношения с восточными соседями, Гернот Эрлер напомнил, что для начала Украине нужно сформировать свое правительство, с которым можно договариваться об условиях помощи. Никто в Европе не подпишет чек «на предъявителя».

На фоне украинских событий зазвучали голоса о том, чтобы украинцам в награду за стойкость и самопожертвование дать, наконец, ясную европейскую перспективу. То есть обещание принять страну полноправным членом в ЕС. Об этом говорили не только депутаты Европарламента, но и по меньшей мере два члена исполнительной коллегии ЕС – Еврокомиссии.

Статья 49 Договора ЕС гласит, что любая страна в географической Европе, отвечающая европейским нормам в области прав человека, здорового государственного управления, может претендовать на членство в союзе.

Первому, географическому, условию Украина соответствует по умолчанию, а вот второе пока может быть только долгосрочной целью. Польша заявила о желании вступить в ЕС в конце 80-х и получила «домашнее задание» по экономическим и политическим реформам. В 1999 году ЕС начал с ней переговоры о приеме, и в 2004 году она стала членом союза. 15 лет процесса можно считать скоростным рекордом.

Проблема в том, что ЕС притормозил расширение. К «усталости» от приема сразу десятка не всегда подготовленных стран Центральной и Восточной Европы в 2004 году и потом еще трех добавился экономический кризис. Если политики «новых» членов ЕС, особенно Польши и Румынии, активно лоббируют прием Украины в ЕС в обозримом будущем, то европейские «теноры» - Германия, Франция, Нидерланды - слышать не хотят о новом рывке на восток.

Но есть общее стремление к тому, чтобы Украина как ближайший сосед ЕС жила по принятым в Европе нормам и правилам. Как живут не члены союза - Норвегия, Исландия и Швейцария.

Эти нормы и правила (баланс ветвей власти и отсутствие ее вертикали, независимость судов, основные свободы и права человека, понятные и устойчивые правила предпринимательства при минимальном вмешательстве государства) европейцы считают оптимальными для удобной жизни личности и бизнеса. Возможно, они ошибаются. Но так не думают те, кто видит в Европе образец и стремится к нему. В том числе большинство активистов киевского Майдана.

Эйфория разбивается о холодные стены Берлемона, брюссельской штаб-квартиры Европейской комиссии. Как сказал мне знакомый чиновник на принятом здесь условии анонимности, ЕС остерегается малейшей провокации в отношении Москвы. Брюссель попросил Россию не вмешиваться в ход событий на Украине, не превращать русскоязычные регионы в новое большое Приднестровье. Пусть она больше не пытается контролировать политику Киева, а украинцы, в свою очередь, пусть не трогают базу в Севастополе и сквозь пальцы смотрят на российское влияние в восточных и южных регионах страны...

«Реальполитик» часто преобладает в Европе, но не всегда. Европейская интеграция в большой степени идеологический проект, и от него можно ждать нелогичных, на первый взгляд, решений.

Александр Минеев