После ужасной трагедии в Киеве язык не поворачивается называть народными волнениями то, что происходило в Казахстане после 11 февраля. В тот день Нацбанк страны объявил о девальвации национальной валюты тенге на 20 процентов. И, тем не менее, вот уже вторую неделю мировые информагентства, затаив дыхание, внимательно наблюдают за происходящим в самой большой после России постсоветской стране.

Девальвация стала шоком абсолютно для всех казахстанцев. Мой знакомый, высокопоставленный чиновник из Астаны, зело злился на власти, он держал немаленькие депозиты в тенге в отечественных банках. Я не стал спрашивать, сколько он потерял, очевидно, не последние были деньги, тем более что остальные депозиты он держал в долларах.

Для многих других потери оказались куда более значительными. Десятки, а то и сотни протестующих вышли на улицу, главным образом, в Алма-Ате. Милиция разгоняла их жестко. Схема в наших краях известная: автозак, отделение, штраф — и домой. В те первые дни многие в Казахстане, да, впрочем, и за его пределами, ожидали драматического продолжения. Еще свежи в памяти кровавые столкновения в Жанаозене, на западе страны, где в декабре 2011 силовики расстреляли демонстрацию бастовавших нефтяников, погибло 14 человек. Такого в постсоветском Казахстане не было никогда. Страна была в шоке, не оправилась до сих пор.

На этот раз, слава богу, обошлось без жертв. Власти постарались сделать все, чтобы не пустить ситуацию на самотек. Инфляцию, конечно, остановить не удалось, но сдемпфировать ее рост административными мерами постарались. Распорядились взять под жесткий контроль деятельность обменных пунктов, чтобы не допустить паники, удержать взметнувшиеся цены на социально значимые продукты, хотя уверить людей, что запасаться солью, спичками и сахаром не стоит, получилось не очень... Властям в наших общих «палестинах», еще с советских времен, доверять не принято. А уж если прилюдно руководство казахстанского Нацбанка еще за пару дней до девальвации уверяло, что тенге ничего не грозит, и в результате обмануло, то о каком доверии к начальству можно говорить…

Впрочем, похоже, девальвации в Казахстане не было альтернативы. После того как с начала этого года стал падать рубль, к которому на 10 процентов в общей мультивалютной корзине привязан тенге (еще на 20 процентов — евро и на 70 — доллар), судьба его была решена. Поддерживать курс на прежнем уровне, 155 тенге за доллар, значило спустить под откос золотовалютный резерв. Этим рисковать финансовый регулятор страны не мог. Вопрос стоял по-другому: когда и как отпустить тенге, сразу или частями. Выбрали первый вариант, чтобы сбить инфляционные ожидания. Получилось жестко. Но ситуация начала устаканиваться. И есть основания полагать, что худшее в Казахстане позади. Во всяком случае, в этом отношении. Теперь остается ждать, когда подтвердятся прогнозы экономистов о «неминуемом росте экономики в развивающейся стране» с сырьевой структурой экспорта (70 процентов которого составляют углеводороды) в результате ослабления нацвалюты, уменьшения из-за этого дорожающего импорта и прочих оздоровляющих процедур.

Но это еще не все, что заставляло в последние дни говорить о Казахстане. Согласно получившим широкое хождение конспирологическим версиям, сгладить негативный эффект от шоковой девальвации призвана была вброшенная самим президентом Нурсултаном Назарбаевым идея переименовать страну в «Казах ели» (страна казахов). Он ссылался на то, что государства с окончанием «стан» практически неразличимы для внешнего мира и привел в пример Монголию, вот, мол, страна с двумя миллионами населения, а все про нее говорят… Аналогия, прямо скажем, была кем-то подсказана елбасы (национальному лидеру, как официально по-казахски звучит титул г-на Назарбаева) не слишком удачно. Монголия интересна миру не отсутствием «стана» в названии, а проведением удачных реформ в экономике и демократических реформ во внутренней политике. Справедливости ради, отметим, что актуальность доводов Назарбаева получила неожиданное подтверждение в день открытия сочинской Олимпиады, когда российский телекомментатор Дмитрий Губерниев перепутал команды Таджикистана и Узбекистана. В Ташкенте, как утверждают, очень сильно обиделись…

Но все это случилось позже, и столь щедрого подарка елбасы ожидать, разумеется, не мог. Он, кстати, на открытие Олимпиады приехал вместе со старшей дочерью Даригой, что многие не преминули отметить как важный знак, свидетельствующий, якобы, о предпочтениях Нурсултана Назарбаева, размышляющего о своем будущем преемнике. Однако вряд ли стоит придавать этим деталям столь важное значение, вот ведь и Лукашенко привез в Сочи малолетнего сына Колю, а туркменский президент Бердымухамедов и вовсе взял с собой министра иностранных дел Мередова. С другой стороны, может быть, и это тоже знаки…

Так или иначе, идея переименовать Казахстан должна быть «обсуждена с народом», как сказал г-н Назарбаев. Она многим в стране импонирует, в первую очередь, тем, кто считает себя казахскими националистами. Именно по этой же причине ее не готовы одобрить не-казахи — русские, корейцы, немцы и, конечно же, евреи. Как они себя буду называть в стране казахов?..

Им уже отвечают: ничего страшного, будете казахами русского происхождения, или немецкого, или еврейского…

Вот, американцы итальянского происхождения хорошо себя чувствуют, правда, ведь? К примеру, великий де Ниро в Голливуде вовсе не переживает по этому поводу, как говорят.

Одним словом, дискуссия началась. И очень кстати идеологи во власти совместили ее с предложением принять так называемый «патриотический акт», призванный как-то оформить национальную идею в Казахстане.

Существуют и другие объяснения столь важных инициатив, вбрасываемых в общество казахстанской властью именно сегодня. Они сводятся к тому, что Нурсултану Назарбаеву необходимо заручиться поддержкой тех своих соотечественников, которые видят будущее Казахстана как национального государства и стремятся строить страну-нацию. Такая поддержка особенно важна накануне решающих шагов по реализации проекта Евразийского экономического союза (ЕАС), в котором казахские национал-патриоты видят угрозу суверенитету Казахстана. Стоит вспомнить в этой связи, сколь серьезной критике подверг г-н Назарбаев ход подготовки к подписанию договора о создании ЕАС на декабрьском саммите лидеров тройки Таможенного союза в Москве.

Елбасы снова и снова, публично и непублично, посылает сигналы своим оппонентам внутри страны: национальных интересов он не сдаст, сколь бы ни было сильным давление Москвы…

Не исключено, что именно необходимостью иметь в Москве в решающий момент перед подписанием договора влиятельного лоббиста, политика-«тяжеловеса», руководствовался президент Казахстана, вновь поменяв здесь своего посла. Через несколько дней в дипломатическую резиденцию на Чистых прудах въедет новый хозяин, бывший министр иностранных дел, экс-секретарь Совбеза и бывший госсекретарь Казахстана Марат Тажин. Он считается главным казахстанским идеологом, влиятельным интеллектуалом и искусным переговорщиком. Когда-то, в декабре 2007 года, на совещании министров иностранных дел стран-членов ОБСЕ ему удалось, казалось бы, невозможное — добиться для Казахстана права занять пост председателя Организации в 2010 году, а затем провести и саммит ОБСЕ в Астане, первый в нынешнем веке. Тогда именно эти цели представляли в реальности национальную идею Казахстана…

Через три недели Нурсултан Назарбаев приедет в Москву, чтобы выступить в МГУ с публичной лекцией, призванной отметить 20-летний юбилей другой лекции в тех же стенах, прочитанной в 1994 году. Той самой, в которой он впервые сформулировал идею создания Евразийского союза, когда никто еще не слышал ни про Путина, ни тем более про его проекты евразийской интеграции.

Уже ходят разговоры, что этот бенефис елбасы призван стать неким политическим завещанием одного из патриархов постсоветской политики. Поживем — увидим.

АРКАДИЙ ДУБНОВ