Плодами буржуазной революции 1991 г. и экономического роста воспользовались не демократы и не народ, а чиновники. Есть ли в России силы, которые смогли бы изменить ситуацию? Готов ли В. Путин засучить рукава?

Сегодня чиновники (а не интеллигенция, не учёные, не инженеры, не учителя) считают себя новой элитой. Это для себя они принимают новые законы, устраивают помпезные праздники и открывают элитарные кладбища. Это они пилят бюджет и повышают себе зарплаты. Это они на фоне российской бедно­сти обустраивают себе красивую жизнь: заказывают дорогие автомашины, мебель с позолотой, импортные унитазы. И это они тормозят развитие гражданского общества. А зачем что-то менять, если их устраивает нынешняя формула власти. Слишком ли мы удивимся, если высшая бюро­кратия начнёт заказывать для себя и золочёные гробы с карманами. Чтобы и там, в раю, куда она, конечно же, уже купила себе билеты, «держать Бога за бороду».

Русские идеалисты

Об угрозе революции со стороны бюрократии предупреждал ещё Ленин в своей знаменитой (ныне почти забытой) статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» (Рабоче-крестьянскую инспекцию). С тех пор прошло 90 лет, а бюрократия всё ещё всевластна. Призывая к революции, Ленин, как и большин­ство русских идеалистов, верил в возможность построения такого государства, в котором власть будет принадлежать трудящимся, а чиновники будут «слугами народа».

Столкнувшись с реально­стью, Ильич довольно быстро утратил эту веру. Как только закончилась Гражданская война и страна встала к станку, выявилось, что новая, советская бюрократия ещё хуже, чем старая, царская. И дело не только в том, что революция выплеснула на поверхность «бесов» русской революции и призвала к управлению кучеров и кухарок. Зародыш всех последующих (да и нынешних) неудач таился в самой сути большевизма. Большевистская власть хотела всё видеть, всё контролировать, всем командовать, всех подчинять. Новые чиновники, несмотря на рабоче-кресть­янское происхождение, вскоре возомнили себя хозяевами жизни. С той разницей, что в отличие от прежнего аппарата им не хватало ни культуры, ни знаний. Чтобы компенсировать недостаток компетенции, приходилось постоянно наращивать аппарат. И если, например, Столыпину при проведении масштабной крестьянской реформы было достаточно сотни квалифицированных чиновников, то новому государству потребовалась целая армия.

Выявилась и ещё одна особенность новой власти: политика, основанная на тотальном контроле и на насилии, вызвала беспрецедентный рост репрессивного аппарата. Этот перекос не преодолён до сих пор. В российских силовых структурах (не считая армии) числится более 2 млн человек. Царская охранка просто лопнула бы от зависти при виде такого «расцвета». Сегодня на содержание госаппарата в России тратится в два раза больше, чем в США. И это при том, что наше население значительно меньше, чем в США (143 млн против 315 млн), а американский ВВП в 7 раз больше нашего. Неужели наша элита так боится за сохранность «нажитого непосильным трудом», что вынуждена содержать такой штат охранников?

Преданная революция

Несмотря на разочарование первыми плодами большевизма, Ленин всё ещё верил в «движущую силу революции». Если ввести в «Рабоче-крестьянскую инспекцию» сотню сознательных рабочих, полагал он, то бюрократизации будет положен конец.

Обновлённый «Рабкрин», по мысли Ленина, должен был противодействовать и ещё одной инфекции, которая впослед­ствии привела к затяжной болезни, а потом и краху советского режима: слиянию верхушки партийного, государст­венного и силового аппаратов. И как результат - к концентрации огромной и неконтролируемой власти в руках узкой группы людей. При активном участии Сталина ленинские идеи «независимого аудита» (как сказали бы сегодня) были совершенно искажены.

Делегированные в «Рабкрин» «честные рабочие» столкнулись с яростным сопротивлением госаппарата и были быстро нейтрализованы. В 1934 г. «Рабкрин», ставший для окрепшей власти совершенно ненужным, был тихо ликвидирован. Все последующие попытки ввести «народный контроль» над чиновниками были чистой формальностью и пропагандой.

В 1936 г. Лев Троцкий в своей знаменитой книге «Преданная революция. Что такое СССР и куда он идёт?» констатировал, что «идеалы революции полностью искажены и похоронены». Ныне книга почти забыта. А между тем в ней содержится интереснейший и актуальный до сих пор анализ особенностей бюрократии. «Поскольку бюрократическая власть не передаётся по наследству, - писал Троцкий, - то бюрократия будет стремиться к тому... чтобы стать собственником имущества, которым она распоряжается». Книга, изданная за границей, возмутила Сталина и послужила одной из причин ликвидации Троцкого. В 1940 г. он был убит в Мексике агентом НКВД. Операция была подготовлена по личному распоряжению Сталина.

* * *

Разве мы не видим, что почти столетие спустя в новой России на наших глазах происходит то же самое, о чём писали и Ленин, и Троцкий? Идёт бюрократический передел собственности. На смену немногочисленным олигархам и откровенным бандитам ельцинской поры пришли сонмища новых хищников - бюрократия, силовики, судей­ское сообщество. Жажда наживы охватила и часть депутатского корпуса, наживающегося на лоббизме. Все очень спешат успеть красиво пожить сейчас, пока не заработал какой-нибудь новый «Раб­крин» или пока народ не взялся за вилы.

Власть уже 20 лет обещает огра­ничить аппетиты чиновников. И Путин, и Медведев чуть ли не при каждой встрече с народом намекают, что эра расхитителей России вот-вот подойдёт к концу. Но это «вот-вот» растянулось на годы. Неравенство в доходах продолжает расти. План сокращения госаппарата, громогласно объявленный в 2011 г., саботируется. Доходы высших российских чиновников превышают зарплату лидеров Германии и Франции. Закон, который позволил бы проверять соответ­ствие доходов и расходов чиновников и так выявлять крупных коррупционеров, до сих пор не принят.

Только что сменено руковод­ство Счётной палаты. И нам снова намекнули, что «вот-вот» заработает новый ленинский «Рабкрин». Россия ждёт...

Вячеслав Костиков