России снова по пути с Венесуэлой, Нигерией и Бангладеш

На прошлой неделе пакет законопроектов «О национализации элит» прошел третье чтение в Госдуме, был принят в Совете Федерации и, очевидно, скоро вступит в силу.

Законопроект, напомним, запрещает «лицам, принимающим по долгу службы решения, затрагивающие вопросы суверенитета и национальной безопасности РФ», и их семьям (супругам и несовершеннолетним детям) иметь за пределами страны счета и любые другие финансовые инструменты. Исключение (пока) сделано лишь для объектов недвижимости. Подразумевается что законопроект позволит избежать «конфликта интересов» и выведет часть российских активов из-под оффшорных юрисдикций. Большинство россиян, включая оппозицию, положительно оценивает этот документ. Так, из опрошенных Левада-центром в марте 2013 года 53% думают, что законопроект будет работать; 34% считают его реальной попыткой борьбы с коррупцией.

В реальности дело обстоит сложнее. «Национализация» чиновников — это действительно реакция на массовые протесты 2011-12 гг. и «список Магнитского», но не в демократическом ключе. Дело в том, что эти события привели к угрозе раскола правящей элиты. Часть элиты, системные либералы, вошли в Комитет гражданских инициатив - еще не оппозиционную, но уже альтернативную власти организацию. В Думе (Гудковы и Понамарев), в правительстве (несколько министров, выступивших против анти-сиротского закона) также наметились первые признаки раскола. Ответная «национализация» направлена, прежде всего, именно против таких потенциальных «перебежчиков» — людей с независимой позицией, рукопожатых на Западе, свободных и не заинтересованных в намечающемся ужесточении курса.

По сути, мы наблюдаем как «ястребы» из правящей элиты, имеющие шансы попасть в «список Магнитского» (или его аналоги) и бесповоротно утратившие взаимопонимание с Западом, пытаются приструнить «голубей».

Кроме того, несмотря на неоднократные ссылки на «западный опыт», в большинстве развитых стран подобные законопроекты отсутствуют. По данным Transparency International, среди стран, ограничивающих своим чиновникам владение иностранными активами — лишь такие «прогрессисты», как Венесуэла (запрет распространяется только на «секретные» банковские счета), Нигерия, Кения и Бангладеш.

В большинстве же развитых стран мира распространено гораздо более мягкое требование о декларировании заграничных финансовых активов. Во Франции как раз сейчас разгорается скандал, по поводу экс-министра Каюзака, не задекларировавшего свой 20-летний счет в швейцарском банке. Кроме того, многие страны шлифуют законодательство с целью снизить потенциальный конфликт интересов для чиновника.

Так в США, Южной Корее и Таиланде используется система «слепых трастов» — когда бенефициар (чиновник) передает свои средства в распоряжение попечителя и не имеет никакой информации о характере распоряжения его денежными средствами. Поскольку (в теории) активы на счетах «слепого траста» чиновнику неподконтрольны, снижается риск «конфликта интересов» — влияния личной заинтересованности на принятие должностных решений.

Во время избирательной кампании Митта Ромни в американских СМИ разгорелся скандал, связанный с тем, что «слепой траст» Ромни инвестировал в китайскую компанию Youku.com, которую сам Ромни критиковал за видеопиратство. Кроме того, по данным Vanity Fair, «слепой траст» Энн Ромни (жены Митта) «слепо» проинвестировал $10 млн.в фонд Solamere Founders Fund, соучредителями которого были их старший сын Тэгг и Спенсер Цвик, работавший одно время фандрайзером Ромни.

Также встречаются законы, требующие, чтобы полицейские и пожарные жили непосредственно в городе их ответственности (например, полицейские Пенсильвании должны жить в Пенсильвании). Однако нет законов, специально устанавливающих тип активов, которыми разрешено владеть чиновникам (частная собственность на Западе неприкосновенна.) Таким образом, законопроект о «национализации» – это преимущественно российское ноу-хау.

Ноу-хау, однако, вполне отвечает корневым российским традициям. В книгах «Россия при старом режиме», «Собственность и свобода» Р.Пайпс показывает, что подобная система уже существовала в стране. Покорение Иваном III Новгорода и опричнина Ивана IV уничтожили независимую боярско-купеческую знать и закрепили в стране поместную систему, при которой частная собственность независимая от государева произвола, отсутствовала. Цари переводили на себя права собственности на отобранные земли (фактически и де юре), а взамен передавали в пользование лояльным элитам поместья — условные держания, закреплявшиеся за ними временно и на основании выполнения царевых требований (служба, верность и т.д.).

В отсутствии судебной системы вся собственность становилась де факто собственностью государя (государства) и могла в любой момент быть отнятой у любого чиновника. Такая система делали элиты максимально зависимыми от власти.

В таких условиях люди использовали единственную сохранявшуюся возможность защитить себя от властного произвола и контроля — перевести свои активы на Запад (в условиях Московского государства — в Литву). Но попытки сбежать за рубеж строго пресекались: «Такой поступок сразу навлекал обвинения в вероотступничестве и государственной измене, что вело к конфискации владений провинившегося».

Атмосфера той эпохи знакома читателю. Предельно враждебным было отношение государства даже к личному имуществу: «Русские не могли быть уверены, что правительственные чиновники не отберут у них любой ценный предмет и не запретят торговать каким-либо товаром, объявив его государственной монополией». Англичанин Джиль Флетчер, посетивший Москву вскоре после смерти Ивана IV, отмечал: «Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни».

Как мы видим, Кремль хорошо знаком с историческими традициями России. Можно с уверенностью сказать, что требование вернуть активы в Россию не ограничится элитой и распространится на обычных граждан: пресс-секретарь президента Дмитрий Песков уже призвал не удовлетворяться запретами для госслужащих, а заняться «национализацией всего общества».

Такая «национализация», концентрируя активы россиян в рамках кремлевской юрисдикции и делая собственность де-факто полностью зависимой от властного произвола, очередной раз в российской истории лишает граждан их основных прав и уничтожает основы частной собственности появившиеся было в стране. Кремль, таким образом, успешно возвращает страну к ее исконным корневым традициям - назад в Московское Царство.

Мария Снеговая