Экономические форумы, Гайдаровский или начинающийся вслед за ним Давосский, ценны мозговыми штурмами. Цель же штурма замечательно сформулировал на Гайдаровском форуме Джек Голдстоун из университета Джорджа Мейсона: мировая экономика «беременна» новым экономическим порядком, но пока никто не знает, каким будет новорожденный.

Состоялся ли мозговой штурм на Гайдаровском форуме?

«Основная цель правительства на ближайший период — обеспечить переход на траекторию устойчивого экономического роста, во всяком случае на уровне не ниже 5% ВВП. К этому нужно стремиться, на этой основе добиться стабильного роста благосостояния российских граждан», — заявил премьер Дмитрий Медведев, впервые участвовавший в Гайдаровском форуме и не впервые отправляющийся в Давос.

Премьер, вслед за президентом, не первый раз ставит задачу достижения планки экономического роста в 5%. Но в тот же день, когда открылся Гайдаровский форум, Владимир Путин проводил экономическое совещание и констатировал замедление экономики, упоминаний 5% уже не было: «Окончательных цифр за декабрь пока нет, возможно, они окажутся более обнадеживающими, но результаты ноября вселяют определенное беспокойство. По оценкам Минэкономразвития, годовой рост ВВП замедляется». При этом «в ноябре рост был всего 1,2%, тогда как за первые месяцы прошлого года составлял 4,9%. Да и в целом во втором квартале рост ВВП составлял 4%, а в третьем упал до 2,9%. Подобную затихающую динамику демонстрируют и промышленное производство, и инвестиции. Наблюдаются некоторые проблемы и в сельском хозяйстве».

С середины 2012 года нарастает тенденция замедления роста, Минэкономразвития не видит оснований для ее слома. Наоборот, в конце 2011 года прогноз на 2013 год был снижен с 3,6 до 3,2%. Что же стоит за пятью процентами Медведева?

На Гайдаровском форуме прозвучало: есть статистика, но есть и потенциал роста. Замминистра экономического развития Андрей Клепач считает, что «мы находимся ниже своего потенциального роста». Использование потенциала замминистра щедро оценил в 80%. Из этой оценки, правда, следует, что для выхода на 5% от 1,2% роста в ноябре 2012-го потенциала все равно не хватит, не дотянет он и до 4%, достижение которых Клепач считает возможным, но оставим арифметику в стороне.

Ту же позицию разделяет Алексей Кудрин, традиционный модератор Гайдаровского форума, экс-министр финансов и глава Комитета гражданских инициатив. Он согласен, потенциал роста российской экономики – 4% в год. Но если не проводить никаких реформ, тренд сохранится на ближайшие 5-7 лет. При этом, по мнению Кудрина, даже если начать реформы сейчас, раньше чем через пять лет потенциал роста российской экономики не вырастет. Кудрин напомнил, что международные рейтинговые агентства снижают прогноз роста российского ВВП до 2 процентов в год.

Дискуссия о процентах, когда она мало чем отличалась от канонического образца («сколько чертей усидит на острие иглы»), продвинулась к тому, а что, собственно, должно быть сделано, чтобы запустить тот самый потенциал роста.

Стоит вернуться к экономическому совещанию. «В годы кризиса мы активно поддерживали спрос. Сейчас наша экономика находится в ситуации, когда задействованы очень многие, если не все, производственные мощности, а безработица находится на рекордно низком уровне. Некоторые эксперты считают, что в таких условиях поддержка спроса менее эффективна и приводит не столько к росту выпуска продукции, сколько к росту цен. Поэтому предлагается не увлекаться стимулированием спроса, а создавать условия для инвестиций», — сказал Путин.

Вроде все ясно. Это в США кризис освободил многие производственные мощности, там значительная безработица, там дешевые деньги могут быстро запустить простаивающие производства. Быстро, правда, не получается. В России иная ситуация – практически нет свободных мощностей и низкая безработица. Поэтому стимулирование спроса в первую очередь отзовется инфляцией.

Но Путин совсем недавно призывал ЦБ РФ брать пример с ФРС США. Как водится, он ставит и на красное, и на черное: «Нужно проанализировать, действительно ли в текущей ситуации меры в этом направлении исчерпаны или, наоборот, на фоне европейской рецессии имеет смысл еще немного простимулировать спрос мерами бюджетной или монетарной политики».

Что же по поводу бюджетной и монетарной политики говорят руководители денежно-финансовых властей?

Первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев на Гайдаровском форуме заявил: смягчение денежной политики ЦБ «контрпродуктивно», хотя банки ждут от ЦБ именно смягчения кредитной политики.

Министр финансов Антон Силуанов там же заявил о том, что 2012 год Россия завершила без дефицита федерального бюджета (он оценен в Минфине в 0,02% ВВП). Но добавил, что налицо рост его «ненефтегазового дефицита»: «За прошлый год у нас ненефтегазовый дефицит составил 10,6% ВВП, это немаленькая сумма, это больше чем в 2011 году на процентный пункт практически».

Про рост ненефтегазового дефицита министр финансов добавил неспроста. Он ответил тем, кто видит новый подход к бюджетной политике в том, чтобы поднять госрасходы во что бы то ни было.

Что же получается, потенциал роста так и останется спящей красавицей? Рыцарь не прискачет?

Не совсем так. Клепач продолжал требовать смягчения бюджетного правила. Речь идет о снижении порога накопления нефтегазовых доходов с 7 до 5% ВВП (сейчас накоплено порядка 3%), после чего допдоходы можно инвестировать в инфраструктурные проекты.

Новый подход к промышленной политике высказал Дмитрий Медведев: «Необходимо выходить за рамки сложившегося у нас в стране и часто пропагандируемого отраслевого подхода. Прицельное внимание нужно уделить компаниям, которые встраиваются в международные цепочки. Это даст, может быть, больший эффект, чем тотальная поддержка тех или иных отраслей... Речь идет о трансфере технологий, ноу-хау, передаче принципов менеджмента».

Изложенный подход может дать ускорение, однако все дело в механизме господдержки, оставшемся непроясненным. Есть и свои риски. Первый традиционный: при адресной господдержке ширится простор для различных манипуляций в целях ее получения – от банальной коррупции до «цепочек добавленной стоимости» с мастерами их плести откуда-нибудь с Брайтон-бич.

Есть и специфический риск, о котором говорил Герман Греф. Многие ему не поверили, когда он открещивался от господдержки: «У нас есть большие банки, такие как Сбербанк. И упаси Господь Бог этим банкам помогать. Нужно помогать тем, кто начинает, крупным игрокам помогать не надо». Агентство «Прайм» тут же вспомнило, что Сбербанк в период последнего кризиса получил от ЦБ субординированный кредит на 500 миллиардов рублей, из которых вернул 200 миллиардов.

Риск же в том, что господдержка может отучить от конкуренции. Если это произойдет, об участии в любых международных цепочках можно забыть. Так что идею Медведева еще надо додумывать.

Стоит отметить и Алексея Улюкаева, пламенно отстаивавшего незавсимость центробанков и регуляторов рынка ценных бумаг в мировом масштабе. Они «не находятся в плену требований политической конъюнктуры, электорального цикла. Высокая независимость центральных банков позволяет принимать решения в области глобального макрорегулирования, позволяет говорить на одном языке, не вступать в противоречия; решение, принятое одним из регуляторов, отзывается в юрисдикции всех остальных регуляторов».

Улюкаев по-своему отозвался на призыв Путина брать пример с ФРС. По существу, он противопоставил чистый профессионализм регуляторов политизированности правительств. И подчеркнул: независимость профессионалов – залог эффективности их деятельности.

Конечно, в первую очередь он говорил о независимости и «аполитичности» российского ЦБ, который и будет мегарегулятором рынков.

Любопытно, услышат ли его законодатели, когда возьмутся править закон о Центральном банке, или они поступят прямо наоборот, интерпретируя установку Путина на повышение ответственности ЦБ за экономику в ущерб его гарантированной Конституцией независимости?

Итог форума: потенциал роста у российской экономики оказывается «неуловимым Джо» из бородатого анекдота. Что ж, чтобы завершить круг, возвращаюсь к Джеку Голдстоуну. Он так обрисовал расклад сил в мировой экономике «через 20-30 лет». «Китай станет США», в том смысле, что китайская экономика станет первой в мире; «Африка станет Китаем», в том смысле, что черный континет станет самым экономически быстро растущим; «США станут главным поставщиком энергоресурсов», в том смысле, что сланцевая революция превратит США в ведущего нетто-экспортера энергоресурсов.

О России Голдстоун не сказал ничего определенного. И правильно сделал. Неиспользуемый потенциал разряжается.

Николай Вардуль