Не только Якутия стремится сжать рынок труда для мигрантов: свои «мексиканские стены» строят и другие регионы России. Правом закрывать для иностранных работников отдельные отрасли глав регионов наделили поправки в закон «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», принятые 24 ноября 2014 года. Несмотря на то, что они были приняты поздней осенью, уже до конца 2014 года около десяти регионов успели принять соответствующие постановления об ограничении сфер деятельности мигрантов. С тех пор ежегодное дублирование постановлений стало рутинным. В 2018 году главы регионов подписали 16 запретительных постановлений: антимигрантский фронт держат Воронеж и Кемерово, Пермь и Камчатка, Ленинградская область, Забайкалье, Алтай, Сахалин, та же Якутия.
Стены федерального уровня
Кроме региональных «стен», которыми губернаторы норовят отгородиться от трудовых мигрантов, есть еще две федеральные «стены». С 2007 года правительство устанавливает допустимую долю иностранных работников в предприятиях разных отраслей.
Высота воображаемых «стен» в разных отраслях отличается. Так, например, «стена» в сфере розничной торговли фармацевтическими товарами имеет максимальную, стопроцентную высоту: в аптечных фирмах должно быть 0% иностранцев. Высота других «стен» со временем менялась. Например, тотальный запрет на труд мигрантов в розничной торговле алкогольными напитками, включая пиво, в 2013 году сменился на 25%-ю квоту, а годом позже ее уменьшили до 15%.
Несмотря на изменения, общий тренд — рост числа «стен» и их высоты. Последнее новшество, введенное в 2019 году, — ограничение в сфере строительства. Теперь из десяти работников каждой строительной компании как минимум двое должны быть россиянами или гражданами стран ЕАЭС.
Рисунок 1. Высота «стен» обратно пропорциональна допустимой доле мигрантов в отрасли:
Источник: по данным правовой системы «Гарант»
Кроме того, с 2008 года правительство устанавливает квоту на выдачу иностранным гражданам разрешений на работу, определяя «потребности в привлечении в Российскую Федерацию иностранных работников». И потребности эти, по мнению правительственных чиновников, полностью подчиняются логике импортозамещения: в два приема «потребность» снизилась с 4 млн человек до 150 000.
Рисунок 2. Потребность в привлечении в Российскую Федерацию иностранных работников:
Источник: по данным правовой системы «Гарант»
Выстрел в ногу собственной экономике
Чем обосновано для экономики принятия ограничительных мер? Может быть, регуляторное рвение властей, той же Якутии, обосновано ситуацией на рынке труда? Вряд ли. В декабре 2018 года безработица в Якутии составляла 7,1% при регистрируемой в 1,7%. Это не так много.
Может быть, количество мигрантов в полумиллионной республике слишком велико? За 2017 год там было выдано 6788 патентов трудовым мигрантам — это 1,2% от численности рабочей силы. В среднем по России доля мигрантов выше — 2,2%. Получается, никаких реальных оснований для защиты регионального рынка труда в Якутии нет.
Рисунок 3. Доля трудовых мигрантов, отношение количества выданных патентов к численности рабочей силы:
Может быть, меры защиты хотя бы эффективны? Тоже вряд ли. «Рабочие, призывая к миграционным ограничениям, стреляют себе в ногу, — говорит профессор в городского университета Нью-Йорка Чарли Пост. — Такие меры лишь создают и воспроизводят слой более уязвимых, бесправных работников».
Более того, это может вредить экономике: «стоимость труда трудовых мигрантов при искусственных ограничениях еще больше снижается и дает дополнительные теневые прибыли работодателям, которые будут уходить от налогов и обязательных социальных отчислений», поясняет Айнур Курманов, один из лидеров рабочего движения Казахстана. Из-за такого занижения стоимости труда крупные собственники и компании больше заинтересуются в нелегальных работниках, повышая им нормы выработки и снижая тем самым зарплаты в целом ряде отраслей, объясняет он.
Профит от подобных мер получает не экономика в целом, а лишь ее теневые и криминальные секторы.
«Каждый трудовой мигрант на первом этапе — это выигрыш для экономики принимающей страны, поскольку на его обучение страна-реципиент ничего не тратила и он готов работать больше и за меньшую зарплату, чем местные жители, — говорит депутат Европарламента Мирослав Митрофанов. — А запреты приведут не к росту зарплат местных рабочих, а скорее, к убыткам для компаний, чья модель хозяйствования основана на привлечении внешних трудовых ресурсов», — уверен Митрофанов.
Гвоздь в гроб экономической целесообразности антимигрантских ограничений вбивает и Оле Гуннар Ауствик, профессор политической экономии Норвежского университета прикладных наук, рассказав о всего лишь одном мигранте, который обеспечил всей стране безбедное будущее: «Однажды в конце 1960-х, когда Норвегия нашла свою нефть, к нам прибыл мигрант из Ирака, бывший геолог и нефтяник. На всякий случай он зашел в министерство промышленности и спросил, нет ли работы по специальности. Спустя месяц Фарук Аль-Касим работал консультантом министерства, анализируя результаты геологоразведки в Северном море. Именно он настоял на жестком государственном контроле над нефтяными доходами. Без него, вероятно, страна не стала бы такой богатой».
«Репрессии питают коррупцию»
Итак, ограничение поля деятельности для трудовых мигрантов — это как минимум бесполезная глупость, а как максимум — вспомним пример Норвегии — диверсия против собственной экономики. Чаще всего ограничительные меры никоим образом не согласованы с экономической целесообразностью.
Руководитель сети «Миграция и Право» правозащитного центра «Мемориал» Светлана Ганнушкина также не считает «мексиканские стены» разумным выходом: рынок труда они не защищают. По ее словам, чаще происходит следующее: если мигранты не могут занимать какие-то вакансии из-за запретов, то и наши граждане эти места тоже занимать не будут. «Просто они не хотят выполнять эту работу. Москвичи, например, не будут работать дворниками, а найдут для себя более интересное приложение своих сил», — говорит она.
«Репрессии питают коррупцию», — уверена Ганнушкина. Несмотря на запреты, мигранты продолжают работать, но уже нелегально, и эффект оказывается обратным: «Недобросовестные работодатели используют эту ситуацию в своих целях, получая повышенную прибыль и оплачивая сотрудникам правоохранительных органов и чиновникам их готовность не замечать нарушений».
Таким образом, профит от подобных мер получает не экономика в целом, а лишь ее теневые и криминальные, коррупционные секторы. Увы, надеяться, что российские чиновники заменят бессмысленную запретительную политику на продуманные стратегические меры, способные поддержать экономику, не приходится.
