Хорошо, что следующий митинг будет в феврале. Все – и общество, как передовая, пробудившаяся его часть, так и та, что голосует, не просыпаясь, и власть, и оппозиция, соотношение сил внутри которой изменилось в последние недели, – должны переварить происшедшее. «Переспать» с ним.

Вряд ли имеет смысл подробно напоминать об истории вопроса: о 24 сентября, о 4 ноября, об античных амфорах и торсах, о могучей боевой, а также сельскохозяйственной технике, о замечательной и полезной спортивной игре бадминтон. О безудержном воровстве, переходящем в клептоманию, яростную и страстную, как случка амурских тигров. О грубом вранье и нежном, трепетном нарциссизме. О презервативах, Киплинге и Хилари Клинтон.

Подчеркну только, что решающую роль в активизации беловоротничковых, т.е. образованных и сознательных, городских масс, нынче исполняющих обязанности класса-гегемона, сыграла именно пресловутая рокировочка. Эффект от которой был кумулятивно усилен невинным признанием, что это не сейчас мы так решили, а еще четыре года назад договорились. И ведь признание-то скорее всего ложное: не могло быть, не бывает таких договоренностей на берегу. Но это уже не важно. А важно то, какое эта рокировочка и это признание произвели впечатление. На тех, кто не утерял способности впечатляться.

Так вот, эти шибко тонко организованные взяли да и сообразили: «Эти двое дружных ребят все уже решили. За нас. Вдвоем. Или в одиночку. И впредь будут решать до старости. Их и нашей. И мы им не нужны. Потому что у них все так здорово получается, что им больше никто не нужен». Ну а потом уже были выборы, которые в другое время, может, общество бы и слопало, не подавившись, а сейчас не смогло. Ну и пошло-поехало.

Теперь впереди – новогодняя пауза. Что дальше?

Пока ясно только одно: страна уже другая, «и это ей странно самой». Главная суть перемен: у нас, в нашем заповеднике суверенной стабильности, завелись настоящие граждане, причем настолько многочисленные, активные и в то же время ответственные, что сумели, оставаясь в рамках закона, не прибегая ни к агрессии, ни к истерике, заставить власть считаться с собой и сменить риторику. Что в корне противоречит вкусам, стилистике, многолетним привычкам этой власти и еще пару месяцев назад даже присниться не могло. Эти граждане – элита страны. Элита не власти и кошелька, а достоинства и сознательности. Можно ли назвать их совокупность уже сложившимся гражданским обществом – говорить пока рано, но ведь дело не в дефинициях. И даже не в организации. Прежде всего оно в четко сформулированном целеполагании.

Для власти цель проста – сохранение власти. И ради этого режим готов в известной степени измениться, пойти на собственную корректировку.

Конечно, дорого яичко к Христову дню. Выступи Д.А.Медведев с этими своими идеями годик назад, да хоть в сентябре, до 24-го, и был бы он президентом-реформатором, с лихвой оправдавшим робкие надежды тех немногих, кто в него верил; и не было бы никаких митингов. Сейчас это – не инициативы, а вынужденные уступки, продавленные многотысячными мирными гражданскими выступлениями, и им, соответственно, другая цена. Другая цена в том, что касается Медведева. Но не в том, что касается самих предложений, их содержательной части.

Вот здесь мы и подходим к целям тех, кто выходит на Болотную и проспект Сахарова. Каковы они?

Скальп Чурова? Как-то уже подзабыли, да и мелковато. И само по себе вполне бессмысленно: не Чуров, так Жмуров, он же в данном контексте не человек, а функция. Т.е. снимать его надо, и надо этого требовать, но… Чуров как цель? Он сам был бы крайне польщен.

И второй митинг, митинг на Сахарова, более радикальный, чем на Болотной, назвал настоящее имя.

Путин.

Уже по-серьезному. Но есть, однако же, проблема. Чурова-то Путин, может быть, и сдаст, хотя и в это слабо верится, а вот сам точно не уйдет. С чего бы, собственно? Он что, слабонервный?

Т.е., разумеется, Путин этих событий никак не ожидал, как, собственно, и все мы. И видно было, насколько не ожидал. И наговорил на нервной почве немало странного и неадекватного, дав волю своим специфическим фантазиям и увеличив тысяч на сорок количество вышедших на улицу 24 декабря. Ну а дальше-то что?

Силу применять, завинчивать гайки круто и жестоко он не станет. И не великий он любитель и мастак по этой части при всей внешней брутальности, и не получится ничего. Страна не готова, силовики не готовы. Он это понимает. Да и не захочет.

Значит, он сделает ставку на мартовские выборы, а поскольку более или менее значительные фальсификации уже невозможны, в сложившейся ситуации они вызовут почти гарантированный взрыв, ставка будет сделана на честные выборы.

Путин сам теперь упорно говорит, как сильно заинтересован в честных выборах. Чем, кстати, косвенно подтверждает, что прошедшие выборы в Думу не считает честными. Оснований ему не верить в данном случае нет. Он действительно пойдет на честные (ну, практически честные, по нашим меркам, т.е. с применением административного ресурса, но без прямых фальсификаций) выборы.

Т.е. Путин смирится с неизбежностью второго тура. И во втором туре честно выиграет. Скорее всего у Г.А.Зюганова. Полное дежа вю 1996 года.

Я с большим интересом слушал и читал призывы уважаемых и симпатичных мне людей: «Ни одного голоса за Путина!». Ну, во-первых, не получится, во-вторых, при наличии реальной альтернативы Путин – Зюганов ни одна сила на свете не заставит, скажем, меня проголосовать за Г.А.Зюганова. И дело не в сладчайшем Геннадии Андреевиче, хотя идеализировать и его ни в коем случае не стоит. Но он приведет с собой банду не менее вороватую, чем нынешняя, только голодную и марширующую под портретами И.В.Сталина.

Нет уж! Не для того Борис Николаевич Ельцин, пусть ему земля будет пухом, с инфарктом плясал на сцене, чтобы мы полтора десятка лет спустя сами запустили коммунистов в Кремль, как Братца Кролика в терновый куст.

Некоторые умные люди заботливо рекомендуют на сей случай зажать нос и проголосовать за Зюганова, но мне, боюсь, носом ограничиться не удастся. Зажать придется практически все. Так что это, ребята, без меня. И, думаю, не без меня одного.

Повторяю: так или иначе Путин выиграет президентские выборы.

А вот дальше возможны варианты. Основных – два, остальные – промежуточные.

Вариант №1. Часть из тех, кто выходил на площади, не получив быстрого результата и разуверившись в возможности добиться от власти чего-либо реального и внятного (а добиться сложно, поскольку власть и митинги существуют в параллельных, непересекающихся пространствах), возвращается к своим компьютерам и подзабытой в благородном гражданском порыве идее «валить отсюда». Митинги редеют, давление на власть ослабевает.

Между тем с другой, противоположной, стороны появляются, набухают, усиливаются «альтернативные» митинги. И это уже не жириновско-кургиняновские пробирочные патриоты, которых меньше, чем охраняющей их полиции, и не «нашистский» кукольный театр с оловянными глазами и барабанчиками. А вполне себе десятки тысяч под руководством, скажем, пассионарного вице-премьера Д.О.Рогозина. В защиту России и лично В.В.Путина от агентов американского влияния. И Путину приятно, и Д.О.Рогозину полезно. А потом, глядишь, он уже и не спросит у Путина.

Вариант №2. Он возможен только в том случае, если будет создана площадка для диалога между «митингом» и властью. Можно назвать ее «круглым столом», лучше по-другому, но суть от этого не меняется. А суть в том, что необходим механизм конвертации мирных уличных побед в конкретные политические достижения. Эта площадка при сохранении неослабевающей и остающейся в рамках законности митинговой активности позволит оказывать на власть постоянное давление и добиваться уступок. Собственно, об этом на проспекте Сахарова говорил А.Л.Кудрин, но был освистан.

Ничей политический скальп не может быть конечной целью серьезного общественного движения. Целью может быть только мирный демонтаж коррумпированной, развинченной, неэффективной системы.

Но добиться этой цели только на улице нельзя.

Николай Сванидзе