Почему банковский контроль ЦБ ведет в черную бюджетную дыру

Глава ВТБ Андрей Костин сравнил потенциал краха Банка Москвы, который, как он утверждает, мог грянуть, но был предотвращен, с коллапсом американского инвестиционного банка Lehman Brothers, ставшего одной из зияющих высот мирового кризиса. И имел к тому достаточно оснований. Но вопрос в том, почему при изобилии контролеров, отчетов, проверок, масок-шоу российскую банковскую систему трясет не переставая?

Бухгалтерский импрессионизм

Российская антикризисная политика развивалась под флагом приоритетного спасения банков. Так было не только у нас. В России спасали, правда, прежде всего госбанки. Волна залива банковских проблем бюджетными деньгами возвращается вновь. Почему?

В недостатке контрольных функций ЦБ не упрекнешь. В отсутствии соответствующих правил, инструкций и надзирающих тем более.

Но дальше вступает в силу известный закон, который по праву можно отнести к семейству «законов Паркинсона»: в ответ на рост бюрократического изобилия бумаг, претендующих на роль базы для контроля за банковской деятельностью, растет мастерство их заполнения. Это искусство потемкинского «рисования» той отчетности, которая требуется. В банковском сообществе не скрывают, что «рисованием» отчетности сейчас, после кризиса, занимается никак не меньше трети банков. И это отнюдь не одни аутсайдеры, к «рисованию» прибегают и банки топ-уровня. Естественно, все это происходит при партнерской поддержке не слишком разборчивых аудиторских контор.

В результате кризис не сумел проредить банковское сообщество, а точнее, банковские регуляторы предпочли этого не делать, и болезни российских банков остались при них.

Чаще всего эти болезни сопровождает вывод активов. Спасение же банков оборачивается бюджетными потерями и дополнительной нагрузкой на фабрики Гознака. От банковских болезней страдает целиком вся экономика.

Искусство умирать

Осенью 2008 года крахнул «Глобэкс», его спасение обошлось ВЭБу, оперировавшему госденьгами, в 80 млрд рублей. Спасение банка «КИТ Финанс» потянуло на 135 млрд рублей. К чести банка надо сказать, что значительную часть суммы он уже сумел вернуть. В этом списке можно упомянуть банк «Тарханы», который санировали за 3 млрд рублей, или банк ВЕФК, спасение которого вышло в 60 млрд рублей.

Конечно, гораздо более резонансной была кончина Межпромбанка. Она стоит отдельной истории, здесь же отмечу лишь два важнейших факта.

Первый — крупнейшим кредитором банка Сергея Пугачева был ЦБ, предоставивший ему беззалоговый кредит 32 млрд рублей. Что интересно, практически одновременно с предоставлением кредита проверка ЦБ выявила, что менеджмент Межпромбанка стремительно выводит активы!

5 октября 2010 года ЦБ принял решение об отзыве лицензии банка. А в конце января 2011 года Следственный комитет возбудил уголовное дело против руководства Межпромбанка по факту его преднамеренного банкротства, ущерб от которого, как было тогда же заявлено следователями, «мог превысить 60 млрд руб». Согласитесь: роль ЦБ в «деле Межпромбанка», мягко говоря, неоднозначна.

Второй факт состоит в том, что Межпромбанк спасать не стали. И это было политическое решение, из которого следует, что и в ближнем круге Владимира Путина, куда традиционно «прописывали» «православного олигарха», поговаривая даже о том, что у господ Путина и Пугачева один духовник на двоих, происходят важные перемены. На менее конспирологическом уровне проявлением подвижек наверху можно считать и очевидное снижение политических акций председателя ЦБ Сергея Игнатьева, которому, как говорят, активно ищут замену.

«Москва» — звонят колокола

«Дело Банка Москвы» стоит особняком. Прежде всего из-за своих масштабов. Если на выкуп 100% Банка Москвы ВТБ, естественно, с помощью федерального бюджета потратит не менее 260 млрд рублей, то за весь период кризиса Агентство по страхованию вкладов потратило на санацию двух десятков банков 336 млрд рублей. Цифры сопоставимы.

Но не менее важно другое отличие «дела Банка Москвы» — оно грянуло после кризиса. Тем интереснее разобраться в том, насколько исключительно это дело.

Загадка: сумма, которую ВТБ потратит на покупку всех акций, почти в два раза превышает капитализацию самого банка. Каково?

Костин отвечает так: «Потерять Банк Москвы было нельзя, потому что у него 4,5 млн вкладчиков, 9 млн частных клиентов, 140 млрд рублей вкладов населения, более 200 млрд рублей бюджетных средств, 100 млрд рублей межбанковских кредитов, почти 90 млрд рублей внешних обязательств».

Первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев вносит уточнение: он говорит о том, что с покупкой Банка Москвы «надо было торопиться». А это уже поиски оправдания, ведь пришлось покупать кота в мешке.

Постфактум Алексей Кудрин, не только вице-премьер и министр финансов, но до недавнего времени и председатель совета директоров ВТБ, оценил размер «самых плохих» кредитов Банка Москвы, которые не имеют под собой никакого обеспечения, в 150 млрд рублей.

Скелеты в шкафах Банка Москвы, однако, обнаружились лишь при смене собственника. Если бы Юрий Лужков не «утратил доверия» президента Дмитрия Медведева, а ушел на покой с почетом, то гроза вполне могла пройти стороной. Деньги любят тишину. Схемы, сейчас признанные необеспеченными, вполне могли бы работать. Кредиты бы возвращались, колеса крутились, банк подтвердил бы свое пятое место в рейтинге российских банков и мог бы рассчитывать на повышение.

Именно в этом главный урок «дела Банка Москвы». При соответствующем политическом прикрытии никого не волновал факт кредитов аффилированным с мэром компаниям. Когда же от прикрытия ничего не остается, рушатся и отработанные механизмы финансовых потоков.

А это точно означает, что Банк Москвы такой не один. По проволоке ходят многие.

С другой стороны, в приведенной цитате Андрей Костин ставит на одну доску ВТБ и государство. И правильно делает: его банк оказался в выигрыше, сумев, используя «ужасы Банка Москвы», не раз получить доступ в бюджетные закрома.

Памяти Андрея Козлова

При чем здесь банковский контроль?!

Тема того или иного прикрытия банковских операций близка к крышеванию. А крышевание само толкает банки на сомнительные операции. Это азбука.

Азбукой является и то, что о таком прикрытии, какое было у Банка Москвы, другие банки не могут и мечтать. Зато для них есть другие «утешения».

«Новая газета» писала о том, что силовики и, в частности, руководители департамента экономической безопасности МВД стали важнейшими разводящими в банковской сфере. Из недр этого департамента, например, так и не вышло на свет, где деньги Содбизнесбанка, с банкротства которого в России берет отсчет последний экономический кризис, кто расстрелял владельца банка Александра Слесарева. Департамент хранит и множество других тайн.

Широко известные отмывочными схемами банки своим долголетием бывают обязаны опеке спецслужб. К таким «счастливцам» относят структуры Матвея Урина: Славянский банк, Традо-банк, Донбанк, «Монетный дом», Уралфинпромбанк, Русско-германский торговый банк. У всех обанкротившихся и санированных банков (бюджетная цена — 11 млрд руб.) на бумаге проблем не было, чему способствовали финансовые потоки внутри банковской сети. В центре же сомнительных операций были фиктивные ценные бумаги. Но наибольшую известность получил «Российский капитал». По словам Валерия Мирошникова, замгендиректора АСВ, санирующего этот банк с мая 2009 года (АСВ сменило в этом статусе Национальный резервный банк), «Российский капитал» выдавал заведомо невозвратный кредит компании, расчетный счет которой был в том же банке, потом на деньги, попутешествовавшие по счетам в банке, покупался вексель самого банка. Самое интересное в этой схеме — люди, которые предъявляли потом векселя к оплате. Главными получателями средств по векселям, по словам главы НРБ Александра Лебедева, стали бывший гендиректор «Связьинвеста» Евгений Юрченко (примерно на 600 млн руб.) и бывший начальник банковского отдела управления «К» СЭБ ФСБ Владимир Сергеев (130 млн руб.).

Что сами силовики становятся активными игроками на финансовых рынках, известно давно. Они не подпускают к своим вотчинам «чужих», используя фирменные методы. Об этом прямо свидетельствует громкое дело замминистра финансов Сергея Сторчака. В ту же схему встраивается и убийство зампреда ЦБ Андрея Козлова, курировавшего банковский контроль.

В МВД продолжается кадровая чистка. Но повысит ли она конкурентоспособность штатных банковских контролеров из ЦБ, вопрос открытый. Ситуация, сложившаяся в банковском контроле, требует изменений не только в МВД. С ней не намерены мириться и сами банки.

Глава Банковского комитета Думы Владислав Резник подготовил проект закона «О саморегулировании в банковской сфере». Смысл инициативы — заставить ЦБ поделиться контрольными полномочиями с саморегулируемыми организациями (СРО). Представители СРО должны получить статус наблюдателей при проведении банковских проверок, иметь доступ к их результатам.

Рецепт старый и проверенный: чем больше гласности — тем выше контроль за контролерами.

Правда, к законопроекту уже появились претензии. Возможно, Владислав Резник строит СРО с претензией на монополию под себя. Но это уже другая история.

Николай Вардуль