Мартовская статистика показала, что спад в российской промышленности закончился. С этим мнением на прошлой неделе согласилось большинство аналитиков и экономистов. Однако возникает вопрос: что дальше? Одни ждут второй волны спада. Другие предполагают, что все обойдется. Мы относимся ко вторым.

За восемь месяцев промышленное производство в России сократилось примерно на 22% от пика, достигнутого прошлым летом. Однако это резкое падение было довольно сегментированным. Сегодня, как показывает анализ, многие из этих сегментов довольно быстро восстанавливаются. При этом спад пока не успел существенно затронуть другие сферы экономики. Так, несмотря на существенный рост безработицы, всего на 7% сократились реальные доходы населения, всего на 11% — объемы розничной торговли и не дотянуло до 20% сокращение инвестиций. Такие соотношения не характерны для затяжных рецессий. Скорее они характерны для краткосрочных, но энергичных спадов.

На прошлой неделе появились данные о прибыльности российских компаний за февраль. Они фиксируют, что в целом промышленность вышла из области убыточности и стала прибыльной. Негатив этой статистики в том, что абсолютную прибыльность показали предприятия сырьевого сектора, тогда как обрабатывающая промышленность оказалась убыточной. Это говорит о более сложном положении в текущем кризисе сектора высокой переработки, что, конечно, не способствует диверсификации хозяйства. Положительный же момент этой статистики в том, что доля прибыльных предприятий в этом году не намного меньше, чем в прошлом, что, как и многие другие показатели, подтверждает довольно сегментированный и краткосрочный по времени характер кризиса.

Однако важнейший фактор оптимизма лежит вне плоскости цифр. Информационное поле — число заявляемых проектов, довольно активный поиск новых зон инвестиций, заметная экспансия иностранцев на наш рынок — никак не похоже на состояние депрессии. Люди думают, планируют, ищут варианты — уже в ближайшие месяцы это может перерасти в оживление.

Главный риск лежит, как всегда, в сфере денежного рынка. Рынок страдает, или, вернее, чувствует себя страдающим от недостатка ликвидности. Однако есть основания предполагать, что это ограничение в ближайшие месяцы будет быстро сниматься.

Факт первый: произошедшая уже в марте стабилизация реальной денежной массы. Безо всяких специальных воздействий властей и всего лишь через полтора месяца после окончания плановой девальвации снижение ликвидности прекратилось. Это свидетельствует о высокой чувствительности денежного рынка к стабилизации ситуации.

Факт второй: снижение ставки рефинансирования. Сегодня это всего полпроцента, однако рынок воспринял это как сигнал того, что денежные власти ожидают макроэкономической стабильности. Многие говорят, что если Центральный банк пойдет еще на один-два таких шага, то это приведет к реальному снижению процентных ставок на кредитном рынке. Можно ли ожидать, что ЦБ сделает это? На наш взгляд, можно. Центробанк, в отличие от Минфина, весьма умеренно оценивает риски осеннего банковского кризиса, и, кроме того, в период проведения девальвации он продемонстрировал очень четкое понимание настроений и возможностей игроков. Помимо снижения ставок рефинансирования, возможно, было бы полезно опять расширить практику аукционов ЦБ, теперь более дешевых и, желательно, более длинных. Было бы также полезным какое-нибудь решительное действие вроде выпуска облигационного займа под государственный проект — например, транспортный. Это добавило бы уверенности участникам рынка.

Вообще это довольно новое для нас явление. При всей критике правительства и ЦБ, пожалуй, в этот кризис игроки впервые смотрят на экономические власти как на индикаторы уверенности или неуверенности в будущем. Это означает, что у государства появляются возможности управлять процессом по касательной, направляя его без непосредственного вмешательства.