«Необходимо установить фиксированный курс для рубля — 40 рублей за доллар», — это заявление сенатора Калашникова на прошлой неделе вызвало панику, которая не стихает.

Вновь оживились слухи о возможности запрета валютных операций по примеру СССР и даже по принудительному переводу валютных вкладов в рубли по заниженному курсу. Депутаты Госдумы расправили плечи, получив надежду, что «взбесившимися принтерами» начнут наконец звать кого-то другого. Предприимчивые граждане бросились выяснять координаты сенатора для скупки у него долларов по заявленному курсу.

Между тем, его заявление имеет реальную основу: нынешний курс рубля носит спекулятивный характер и отражает не реальное состояние и потребности экономики, а прежде всего категорическое нежелание руководства Банка России исполнять свои конституционные обязанности по обеспечению стабильности рубля.

Многочисленные валютные кризисы привели к выработке признанного на международном уровне критерия Редди: для гарантированного обеспечения стабильности национальной валюты государство должно иметь международные резервы не ниже суммы квартального импорта и годовых выплат по внешнему долгу. Валюта может быть стабильной и при меньшей величине резервов, но при их превышении спекулятивные атаки на нее при нормальном государстве попросту бесполезны. Для России на начало 2016 года критерий Редди составлял 165,3 млрд. долл. — при международных резервах в 368,4 млрд. Таким образом, более половины международных резервов страны избыточны и могут быть направлены на ее развитие без угрозы стабильности рубля.

Лихорадочные скачки рубля сегодня вызваны не объективной реальностью, а нежеланием ограничивать спекуляции, в том числе и валютные. А также, вероятно, инсайдерской торговлей (очевидный признак которой в октябре 2014 года не вызвал даже скандала, не говоря о расследовании). Вероятно, важно и стремление наполнить бюджет (и так захлебывающийся от денег — после декабрьского дефицита более чем в 18% ВВП неиспользуемые остатки на его счетах составляют 9,2 трлн. руб.) инфляционными и девальвационными доходами при полном игнорировании последствий в виде роста цен, бедности и дезорганизации бюджетной сферы.

Разговоры, что поддерживать рубль можно лишь распродажей международных резервов, представляются то ли патологической ложью, то ли безграмотностью: не просто возможность, а прямая обязанность регулятора, которым является Банк России, заключается в установлении правил, в том числе и движения капитала. Все развитые страны на нашем современном уровне зрелости финансовой системы ограничивали финансовые спекуляции. А те, власти которых, подобно российским, игнорировали эту обязанность, развитыми так и не стали — у них просто не было ни малейшего шанса.

Сенатор прав в том, что Банк России может безупречно, рыночными методами, зафиксировать курс рубля почти на любом уровне, не распродавая резервы, а просто ограничив спекуляции.

Курс рубля должен определяться потребностями экономики: поддержание ее конкурентоспособности девальвацией не должно обесцениваться негативными последствиями, вызываемыми ею же ростом цен и усилением бремени внешнего долга (доля которого в ВВП за 2015 год выросла из-за девальвации рубля с 32,2 до 42,4% при сокращении в долларах на 14%). В конце 2014 года оптимальным курсом доллара представлялись 45 руб.; сейчас таким можно признать 60 руб., хотя ради поддержания бюджетов и с прицелом на будущее можно зафиксировать его и на заведомо завышенном нынешнем уровне.

Однако те, кто «рулит» экономикой, не признают такой подход из-за того, что в его рамках государство начнет исполнять свои обязанности перед страной, ограничивая иностранных спекулянтов, которым они служат, а обычные бюрократы не хотят принимать на себя никакую ответственность.

Михаил Делягин