Как отмываются деньги в российских банках и почему инициативы ЦБ по борьбе с «прачечными» неэффективны, «Газета.Ru» спросила Алексея Мамонтова, президента Московской международной валютной ассоциации.

— Алексей Николаевич, оцените, пожалуйста, масштабы проведения сомнительных операций через банки в России.

— Председателем ЦБ Сергеем Игнатьевым весной были обнародованы цифры, которые поражают воображение.

Только в течение 2012 года объем выведенных из страны сомнительных средств составил $35 млрд.

То есть объем незаконно полученных и выведенных средств от всех выведенных за границу средств составил 60% — такого соотношения, возможно, ни одна страна не имеет.

— Что такое собственно отмыв — то, в чем так часто обвиняют банки, у которых отзывают лицензии?

— Отмыв денег — это довольно широкое понятие.

Это, например, обналичивание, но не только оно. Это и безналичные операции, носящие сомнительный характер, транзакции за рубеж на счета фирм, которые находятся в офшорных зонах, проводки, связанные с платежами по фиктивным договорам, уход от налогообложения, налоговая оптимизация и так далее.

Критерии отмыва трудно сформулировать, они размыты, но есть определенные признаки, по которым те или иные проводки относятся к сомнительным. Транзакции должны соответствовать размеру бизнеса клиента, объему капитала, истинному назначению платежа. Такие операции требуют дополнительного внимания и расследования.

— Каким образом сегодня происходит контроль за такими операциями?

— Каждая организация, ведущая счета клиентов, сегодня обязана отправлять информацию о такого рода операциях в ежедневном режиме в службу Росфинмониторинга. Именно там определяется, изучать или не изучать данную операцию.

Таких сообщений отправляется ежедневно десятки тысяч, и никакой штат не может все это проверить, тем более что большая часть таких сообщений на самом деле не имеет отношения к сомнительным операциям, но тем не менее если признаки есть, то банк обязан отправить эти сообщения. Естественно, какие-то операции из этого огромного числа все-таки подвергаются дополнительному изучению, проводится расследование и устанавливается их природа.

Банк в таких операциях — посредник, по определению он самостоятельно не производит сомнительных операций и сам не является нарушителем закона до тех пор, пока отправляет такие сообщения в Росфинмониторинг. При этом «заходы» в банки, выемки документов, «маски-шоу» происходят в банках время от времени потому, что есть клиенты, по которым необходимо разбирательство.

Не найдется ни одного банка в банковской системе, который мог бы поручиться за то, что его клиенты не совершают таких операций. Однако страдают от проверок в основном небольшие банки.

Если с проверкой придут, к примеру, в офис Сбербанка и изымут какие-то документы, то это не вызовет такой бурной реакции. А когда приходят в офис небольшого, среднего регионального банка, это обычно производит сильное впечатление, тем более что информация распространяется быстро, а банковская система очень уязвима.

— Считаете ли вы такую борьбу с сомнительными операциями эффективной?

— Бороться с системой надо было бы не через банки, являющиеся, по сути, посредниками, а напрямую. Почему-то и Центральный банк, и Росфинмониторинг концентрируют свое внимание на посредниках, перекрывая посреднические каналы и тем самым якобы закрывая дорогу теневому бизнесу в целом. Но, как показывает практика, ничего не меняется.

За всю новейшую историю отозвано около 2 тыс. банковских лицензий, из них, думаю, 500 — по основаниям нарушения «антиотмывочного закона». Но при этом ничего не поменялось, более того, незаконный вывод денежных средств с каждым годом только нарастает.

В результате такого рода бизнес просто распределяется по другим каналам. Бороться нужно не с посредниками, а с самим этим теневым сектором. А с ним трудно бороться, потому что он весь «закрышован» различными соперничающими группировками во власти и силовых структурах.

В итоге ЦБ очень звонко объявляет о своих успехах в борьбе с отмыванием через малые и средние банки или какие-то микрофинансовые организации. Но как только возникает мощная фигура такого банка, как Мастер-банк, лицензия у которого была отозвана через десять лет после появления в нем признаков проведения сомнительных операций, надзор останавливается.

Объявленные в таком случае успехи в пресечении посредничества лишь создают у общества ложное представление о том, что они есть.

Но даже если закроют две трети банков, никуда объемы теневого движения капитала не денутся, они только перераспределятся. К примеру, после отзыва лицензии Мастер-банка ставки «на обнале» поднялись буквально на неделю, после чего этот бизнес быстренько перераспределился в другие учреждения и снова восстановил свои объемы.

— Недавно глава ЦБ Эльвира Набиуллина заявила об усилении борьбы с отмыванием средств через микрофинансовые организации. Не могли бы вы оценить масштаб вовлечения МФО в эти схемы?

— На самом деле трудно сказать, насколько велика проблема вовлечения небанковского сектора в эти схемы. Этот сегмент рынка только появляется и только завоевывает свои позиции.

При этом сам факт падения отдельных МФО от деятельности ЦБ не окажет на весь сектор такого влияния, как это происходит в банковской отрасли.

— Чем опасен такой избирательный контроль, который осуществляется в банковской сфере, и почему он не так опасен был бы в МФО?

— Банки друг с другом связаны межбанковским кредитованием, в них находятся значительные денежные средства. И возникновение нервозности на рынке в связи с отзывом лицензии у одного или нескольких банков моментально сказывается на всем банковском секторе. А МФО между собой не так связаны и не получили еще такого большого распространения.

В то же время МФО в случае перенесения на них требований, предъявляемых ЦБ к коммерческим банкам, должны будут понести и соответствующие дополнительные издержки.

Они тогда будут должны создавать соответствующие «службы комплаенса» (служба, которая оценивает соответствие проводимых операций определенным регулятивным правилам. — «Газета.Ru»), форматировать дополнительную отчетность, что связано в том числе с большими расходами на программное обеспечение.

Мегарегулятор создавался для того, чтобы все финансовые организации существовали в равных условиях. И мы сейчас будем пожинать плоды этого, хорошо это или плохо.