Нынешняя ситуация в мировой экономике уникальна — за «ковидным» кризисом последовали кризисы в энергетике, логистике, продовольствии. «Идеальный шторм» сложился в 2020-2021 гг., а события на Украине и реакция запада ещё больше обострили ситуацию. Об этом — в интервью aif.ru с заместителем заведующего сектора международно-экономических исследований НИУ ВШЭ Александром Зайцевым.

Куда сместился центр силы?

Алексей Дуэль, aif.ru: — Александр Андреевич, то, что сейчас происходит с мировой экономикой, это начало конца?

Александр Зайцев: — Я бы так не говорил, но риски высоки. Рост мировой экономики замедляется (мы называем это «рецессией»), но до падения еще не дошло. Во всем мире высокая инфляция, в Европе и США — рекордная за последние 40 лет, а, значит, снижается покупательная способность. Процесс был запущен еще во время ковида, когда правительства развитых стран раздавали чрезмерные объемы денег для поддержки населения и вводили фактически нулевые процентные ставки. Во время карантина люди не ходили в рестораны и покупали меньше одежды. На что они тратили? На ремонт, технику, гаджеты. Произошло изменение предпочтений в потреблении. Но в тот момент из этого перечня в доступе было далеко не все: «мировая фабрика» Китай не производил или не мог доставить из-за карантинных ограничений. В результате значительная денежная масса оказалась не обеспечена товарами. Это привело к разгону инфляции. Плюс добавился энергетический кризис, зародившийся осенью прошлого года и усилившийся после февраля.

— То есть Европа загнивает?

— Когда говорят, что Европа или Запад «загнивают», надо понимать, что это понятие очень относительное. Мы привыкли даже к двузначной инфляции, а европейцы — нет. Сейчас многие из них всерьез задумываются, ехать ли на отдых или к родственникам на автомобиле пару сотен километров — в условиях высоких цен на бензин и дизель это стало бить по кошельку. Неслучайно по Европе летом прокатилась волна отставок премьер-министров. Экономические трудности становятся политическими проблемами для властей.

— Куда же смещается центр сил?

— В Азию. ВВП Китая по паритету покупательной способности уже обогнал США, скоро обойдет и в номинальном выражении. Азия восстанавливает позиции, которые были у стран континента до XV века — тогда основную часть мирового ВВП создавали именно там. Потом произошла жесточайшая колонизация Азии и Америки и промышленная революция в Европе, которые позволили подняться странам Запада. Но теперь восстанавливается статус-кво.

Среди стран Азии и Востока большинство — «дружественные», не наложившие санкций на Россию. Для России это означает большие возможности и рынки сбыта отечественной продукции, но на них еще нужно пробиться. И здесь важна роль господдержки, особенно в случае неэнергетической продукции.

Чего добились зеленые?

— Цены на газ и нефть поднялись, даже уголь в Европе подорожал. Самое время для зеленого энергоперехода на возобновляемые источники, о чем так мечтала Грета Тунберг и другие?

— Знаете, с чего начался рост цен на газ в прошлом году? Китай, у которого большая часть электроэнергии вырабатывается за счет угля, осенью 2021 г. стал переходить на более экологичный газ. А в Европе из-за жаркого и «неветренного» лета (население активно включало кондиционеры, а ветряки не работали) на производство электроэнергии ушло больше газа, чем обычно. Спрос вырос, цены начали расти. Пока энергетические ресурсы стоят дорого, инвестиции в возобновляемые источники энергии (ВИЭ) становятся все выгоднее. Но для перехода на зеленую энергетику миру нужны огромные средства. Привлечь дешевое финансирование сейчас невозможно: Центробанки всех стран подняли процентные ставки ради борьбы с инфляцией. Поэтому пока здесь откат: экономя на зиму дорогой газ, Европа жжет в котельных неэкологичный уголь. Мы же наращиваем поставки на Восток. Возможности трубопровода «Сила Сибири» и портовая инфраструктура для сжижения газа это позволяют.

Глобализация наоборот

— Практика локдаунов из-за ковида в Китае сказалась на репутации этой страны как всемирной фабрики?

— Конечно. Вообще мир осознал риски работы только с одним поставщиком. Часть компаний начинают переводить свои заводы из Китая в другие страны. Кто-то в соседние азиатские: Вьетнам, Индия и т. п., а кто-то — к себе, поближе к рынкам сбыта. Потому что экономия на рабочей силе — это хорошо, но когда она оборачивается тем, что ты остаешься без поставок, смысл в такой экономии пропадает. Из-за этого началась перестройка мировых цепочек добавленной стоимости.

— То есть в человеческих ресурсах идет глобализация, а на уровне индустрии — все разбегаются по углам?

— Да, но точнее сказать, что в индустрии происходит адаптация к новым условиям. Глобализации в том виде, как раньше, уже не будет не только из-за уроков пандемии, но и стратегического противостояния и конкуренции между крупнейшими державами: например, это противостояние — одна из причин текущей торговой и санкционной войны между США и Китаем. Глобализация будет идти на уровне регионов мира/экономических блоков — этот процесс мы называем регионализацией.

— Как Китай и США могут вести торговую войну, если Китай все еще мировая фабрика, а США — самый большой рынок сбыта для товаров из Поднебесной?

— Торговая война идет не по всему объему товаров, а только по части из них и определенным технологиям. У Китая уникальная роль в современном мире. Страна не может без Запада и США — она зарабатывает экспортом выпущенных товаров и пока еще использует их технологии. Но и не может без России как важнейшего источника ресурсов. Да, с точки зрения сбыта продукции мы для них не играем серьезной роли. Но без наших углеводородов, металлов, древесины и прочего Китаю было бы очень трудно. Поэтому для нас эта страна — вполне естественный экономический и геополитический партнер.

Каков рецепт развития экономики?

— У нас уже срываются поставки из-за поломки турбины «Сименс» на газокомпрессорной станции трубопровода. Заменить ее своей мы не можем. Как быть?

— Мы сейчас сталкиваемся с тем, чем надо было заниматься еще 20 лет назад. Надо было развивать отрасли, смежные с ключевыми отраслями нашей страны — нефтегазовой, металлургией, сельским хозяйством (все-таки 20% мирового рынка зерна — наш экспорт), пищевой — и налаживать выпуск соответствующего оборудования (отрасли машиностроения) и прочей промежуточной продукции, которую мы активно импортируем. Превалировала концепция: продадим сырье, остальное купим за рубежом. Сейчас из-за этого российская экономика оказалась в непростой ситуации, а Китай и другие «дружественные» страны поставить могут далеко не все. Необходима смена модели экономического развития. Задача развития собственного конкурентоспособного на мировом уровне машиностроения непростая, но реализуемая. Опыт Южной Кореи, Японии, Норвегии и Китая это подтверждает. Но для этого нужна соответствующая долгосрочная стратегия развития экономики с верными целями и последовательная промышленная политика с долгосрочным горизонтом планирования. Россия остается страной с огромным потенциалом, а рецепты экономического развития также известны. Вопрос, насколько успешно наше правительство сможет их использовать в нынешних непростых условиях.