Постэпидемическое восстановление мировой экономики с большой вероятностью начнется уже в текущем году, при этом мир заплатит за эпидемию рецессией в пределах 1–2%, а Россия — 2–3%, лишившись трети ФНБ, считает экономист Олег Вьюгин

От редакции: эта колонка, которая будет опубликована в майском номере журнала, была написана до заключения нового соглашения по ограничениям добычи нефти 10 апреля 2020 года.

Российская экономика, как и многие экономики мира, уже «заражена» коронавирусом. Но в отличие от многих нашу поразил еще и вирус ценовой войны на рынке нефти. Быстрому распространению коронавируса правительства большинства стран противопоставили невиданные меры карантина, которые будут иметь беспрецедентные негативные экономические последствия для экономики. А вот на встрече ОПЕК+ в Вене совместными усилиями Москвы и Эр-Рияда вместо благоразумного ограничения предложения нефти была развязана ценовая война.

Формально стороны не договорились о 100 000 баррелей в сутки и разошлись, «хлопнув дверью и разбив посуду». Неожиданностью для российской стороны стало то, что арабы, в отличие от «мягкотелых» европейцев, оказались вполне крепкими, с южным темпераментом переговорщиками. Россия отказалась от дополнительного сокращения к ранее одобренному ОПЕК+ ограничению добычи еще на 300 000 баррелей в сутки.

При этом нынешние возможности для увеличения поставок российскими компаниями составляют всего лишь 300 000 баррелей в сутки, то есть плюс 5% к тому, что добывается сейчас, а у Эр-Рияда — 3 млн баррелей, плюс 30% к 10 млн баррелей, которые должна была не превышать Саудовская Аравия по условиям сделки ОПЕК+. Фактически в феврале–марте поставки были 7–8 млн баррелей, что говорит об отсутствии спроса. Поэтому Saudi Aramco стала предлагать традиционным покупателям российской нефти скидки к рыночной цене на $7–8 за баррель, что, по замыслу, должно заставить отечественные нефтяные компании уступить долю рынка или предложить такие же скидки.

В результате цена будет тяготеть к $20 за баррель. Причем это будет происходить до тех пор, пока с рынка не начнут уходить производители сланцевой нефти. Цена $20 для российских компаний пока превышает средние затраты по подъему нефти из скважины (плюс издержки по транспортировке), но уже становится опасной для стабильности публичных финансов, если продержится весь год. Уходить производители сланцевой нефти будут постепенно, к тому же у многих из них цены на уровне $50 за баррель захеджированы до конца августа этого года. За это время американцы могут надавить на Эр-Рияд, чтобы саудовцы прекратили ценовую войну, и этот вариант весьма вероятен.

Коронавирус для России пока представляет меньшую опасность, чем для западных стран, но с большой вероятностью мы еще можем столкнуться с его полномасштабной атакой в скором будущем. Вред этого вируса не только в том, что, будучи необычайно вирулентным, он приводит к высокому проценту летальных исходов для пожилых и ослабленных людей, но и в том, как он заставляет власти на него реагировать. Сегодня политики ведущих мировых держав продемонстрировали готовность к тому, чтобы для сдерживания скорости заражения и минимизации летальных исходов обрушить мировую экономику беспрецедентными мерами карантина.

Китай, применивший этот подход, добился прекращения распространения заболеваемости, но заплатил за это, по предварительным оценкам, 10%-ным сокращением ВВП в I квартале и как минимум стагнацией во II квартале. Стратегия европейских стран рассчитана на то, что суровые ограничения на передвижение, остановка производств и индустрии услуг и т. д. сработают против распространения вируса в достаточно короткое время — один-два, ну три месяца — и повернут эпидемию вспять. Но если эта стратегия не сработает и карантин затянется, Европа и США получат глубочайший спад экономической активности, превосходящий по масштабу спад во время кризиса 2008 года. Это может заставить отказаться от мер тотального карантина, потому что через некоторое время цена последствий от разрушения экономик для здоровья и жизни уже всех, в том числе легко переносящих заражение, граждан превысит цену, которой мир сейчас хочет избежать по отношению к группам риска.

Понятно, что рынки в панике, а финансовые власти мировых экономических лидеров принимают более широкие по масштабам, чем в 2008 году, финансово-экономические меры, заливая финансовые рынки ликвидностью, поддерживая финансово домохозяйства и потерявших работу из-за карантина наемных работников, а также компании из наиболее пострадавших отраслей экономики.

Наша экономика пока в большей степени страдает от нефтяной войны. Российские власти карантин по образцу Китая или стран ЕС пока не объявляли, а рубль обвалился в течение рабочей недели с 16 по 20 марта на 40%. По существу, это начало экономического кризиса. Прежде всего, падение рубля в таких масштабах — сигнал бегства нерезидентов из ОФЗ, в которые ими проинвестировано почти $50 млрд.

Даже при цене нефти $60 бегство в таких масштабах в рамках одного года было бы чувствительным ударом по платежному балансу и курсу рубля. Что будет, если цена на нефть устойчиво закрепится на уровне $20–25 за баррель, даже представить сложно. Дальнейшее ослабление рубля фактически закроет национальную экономику от внешнего мира: резкий рост стоимости технологий, сырья и оборудования для внутреннего производства заставит компании сократить закупки и повысить цены. Если ничего не предпринимать, то однозначно впереди приличная, не в один и не в два процента рецессия, вызванная падением доходов и спроса.

Из-за падения цены барреля до $35 в течение этого года бюджет недополучит (против плана) 3 трлн рублей, дефицит составит порядка 1% ВВП, и его придется закрывать трансфертами из ФНБ. Этого можно ожидать, если эпидемия к лету пойдет на спад и экономическая активность начнет восстанавливаться, что позволит ограничить потери ВВП в 1–2%.

Если в тех же условиях цена барреля стабилизируется в интервале $20–25, то дефицит бюджета можно оценить и в 5% ВВП. Чтобы его профинансировать, придется потратить почти половину ФНБ, что поставит под вопрос состоятельность бюджета 2021 года, а сокращение ВВП может составить 4–5%.

Самый опасный исход событий, начавшихся с приходом весны, можно ожидать в ситуации, когда эпидемия не будет преодолена и на весь год сохранятся ограничительные меры карантина, а цена барреля нефти при этом так и будет топтаться в интервале $20–25. Однако такой сценарий маловероятен по сравнению с двумя предыдущими. Распространение коронавируса в азиатских странах в 2020 году и распространение других известных коронавирусных эпидемий свидетельствует о том, что вирулентность вирусов постепенно снижается. Карантинными мерами можно замедлять процесс распространения заражений до того, как эпидемия начнет угасать естественным путем. Поэтому постэпидемическое восстановление мировой экономики с большой вероятностью начнется уже в текущем году. Вместе с этим появятся и шансы на рост цен на черное золото и укрепление рубля. Если эти предположения сбудутся, то мир заплатит за эпидемию рецессией в пределах 1–2%, а Россия — 2–3%, лишившись трети ФНБ. Не жалко. На такой случай и копили.