Премьер-министр самопровозглашенной Луганской республики Виталий Никитин рассказал «Газете.Ru», зачем президент Украины Петр Порошенко объявлял перемирие, как республика собирается добиваться признания и чего ополченцы ждут от Европы и России.

Правительство Луганской народной республики расположилось в здании бывшей администрации. Перед фасадом – баррикада из покрышек и мешков с песком, у распахнутых дверей дежурят ополченцы. На пороге вместо половой тряпки – потрепанный красный флаг «Партія Удар Віталія Кличка», по которому проходят все, кто хочет попасть внутрь.

Мешки с песком лежат и на первом этаже, перед парадной лестницей. На колоннах расклеены листовки: демотиваторы с шутками про лидера «Удара», ориентировка с фотографией 19-летней снайперши, уроженки российского Липецка. У входа – оружейный шкаф, в который входящие обязаны складывать автоматы и пистолеты.

Председатель президиума самопровозглашенной республики Виталий Никитин располагается на третьем этаже. Кабинет, один из немногих сохранивший обстановку от прежних хозяев, типичен для начальства районной администрации: массивные двойные двери, широкий стол с набором канцелярских принадлежностей и статуэток, за кожаным креслом книжный шкаф с корешками подарочных изданий. Сам Виталий Никитин выглядит крайне уставшим.

– Как в Луганской республике проходит объявленное Киевом перемирие?

– Если брать военную сферу, то перемирием и не пахнет. Все эти дни, насколько я знаю, постоянно идут боевые действия. Можно судить по сводкам, которые есть…

– Их начинает украинская сторона?

– Естественно. Прифронтовая зона – все пограничные переходы, район городов Красный Луч, Антрацит, Лисичанск, Рубежное.

Боевые действия идут практически по всей прифронтовой зоне. Во время перемирия обстреляли шахту, людей еле удалось спасти – благо шахта имела боковой отход и люди смогли вылезти из-под земли.

– Тогда зачем президенту Порошенко объявлять перемирие?

– Здесь и политические, и военные обстоятельства. Либо чтобы стягивать больше войск, либо это шаг перед мировой общественностью, демонстрация лояльности к нам. Постоянно поступает информация о стягивании войск, идет сумасшедшее передвижение солдат и техники. Точное количество на противоположной стороне назвать не могу, но это не один полк.

– Чего вы ждете от России?

– Мне от России всегда хотелось в первую очередь миротворцев. Другими путями конфликт не решить: объявляют перемирие – идут военные действия, объявляют во второй раз – снова идут.

Я понимаю, что перемирие возможно только при вводе миротворческих войск. Решение об этом в любом случае принимает ООН, но, так как ближайший к нам сосед – Россия, она и должна сделать это быстрее всех.

– Ополченцы жалуются, что многие местные мужчины просто бегут в Россию вместе с семьями или отсиживаются по домам, не вступая в ополчение. Это так?

– Такое, к сожалению, есть. Для меня, как руководителя, как мужчины, это непонятно. Мы все должны защищать свою родину, мы здесь родились, здесь учились, здесь лежат наши предки. Это наша земля. Понимаю, когда уходят женщины и дети: они не должны быть в районе боевых действий. Но мужчины все должны с оружием защищать свою землю.

– Расскажите об экономике Луганской республики. Есть ли проблемы с работой предприятий и социальными выплатами населению?

– По социальным выплатам все идет в штатном режиме, более или менее стабильно. По крайней мере, малообеспеченные слои населения, пенсионеры, бюджетники их получают. Есть проблемы производственного характера: во-первых, произошел отток людей, во-вторых, некоторые предприятия не могут осуществлять хозяйственную деятельность в связи с обрывом связей. Им приходится переформатироваться, искать другие рынки и поставщиков.

Я постоянно веду консультации с руководителями предприятий, особенно коммунальной сферы – энергетического комплекса, газа, воды. На сегодняшний день неплатежей достаточно, они носят серьезный характер, но мы стараемся найти пути выхода из ситуации, совместно помогаем друг другу.

– Вы надеетесь на признание? Что собираетесь делать, чтобы ЛНР не пополнила список «вечно непризнанных» государств, таких как Приднестровье?

– Нужно рассматривать вопрос в политической и экономической плоскостях. Если мы экономически выровняем ситуацию, нам будет легче налаживать связи с другими республиками, потому что будет довольно-таки неплохой потенциал, мы сможем работать с другими странами на паритетных направлениях. Если поднимем экономику и сможем работать с партнерами, вопрос об экономическом непризнании снимется. У нашей республики есть серьезный потенциал для экономической независимости. Конечно, он требует сумасшедшей доработки, изменений, но есть возможности, есть желание, в первую очередь есть люди, которые хотят работать.

В политическом плане есть хороший пример Южной Осетии. Думаю, письма, которые мы направили в несколько стран, приведут к дополнительным признаниям.

На сегодняшний день ситуация ведет к тому, что нет причин нас не признавать. Конечно, если нет шкурных вопросов. Европа пока не признает нашу республику. Но это, хочу подчеркнуть, пока.

– Самое большое разочарование после провозглашения республики?

– Стараюсь не разочаровываться. Честно скажу, я не разочарован в том, что мы делаем. Мы стоим на правильном пути. И это подтверждает кредит доверия от населения, который у нас есть. Лично для меня и для правительства это самое важное.