Опубликованная в 2004 году журнале Science статья о бордер-колли Рико, выучившем более 200 слов, вызвала огромный резонанс. Несколько лет спустя американские психологи Джон Пилли и Эллистон Рейд повторили эксперимент немецких коллег со своей бордер-колли по имени Чейсер и добились даже более впечатляющих результатов.

За три года обучения Чейсер научилась распознавать по именам 1022 предмета. Регулярная проверка усвоенных знаний (тесты на выбор одного предмета из восьми), а также мета-тесты (серия из 50 тестов на определение имен 20 случайно выбранных игрушек) показали, что Чейсер способна не только справляться с заданием с 90% точностью, но и вспомнить имена игрушек спустя два года после окончания тренировки.

Во втором эксперименте исследователи обучали собаку комбинировать слова. Сначала с помощью незнакомых по предыдущему эксперименту предметов Чейсер научили трем видам маркировочного поведения: "тронь лапой", "тронь носом" и "принеси". Затем выученные глаголы случайно комбинировались с ранее усвоенными именами игрушек - существительными, например, "принеси плюшевого слона" или "тронь носом колокольчик". Чейсер безошибочно справилась с каждым из 14 тестов.

Следующий эксперимент ставил целью проверить, способна ли собака усвоить категории предметов. Помимо общей категории "игрушки", собака легко запомнила подкатегории "мячи" и "фрисби", идеально справляясь с тестами "8-8" (то есть по просьбе хозяина приносила, например, мяч из набора восьми различных мячей и восьми "не-мячей").

Наконец, в заключительном эксперименте Пилли и Эллистон воспроизвели результаты исследовательницы Юлианы Камински из Института Макса Планка (Лейпциг, Германия). Как и бордер-колли Рико, Чейсер справилась с усвоением новых слов методом исключения. На этот раз собаку просили принести неизвестную ранее игрушку, имя которой Чейсер слышала впервые, выбрав ее среди семи других, уже знакомых ей игрушек. Собака прошла все тесты, не совершив ни одной ошибки.

Биологи XIX столетия, вдохновленные открытием своего современника Чарльза Дарвина, считали, что животные, будучи связанными с человеком общими предками, могут делить с нами не только внешние признаки, но и умственные (когнитивные) способности. Считалось, что существующие различия заключаются не в качестве, но степени. Иначе говоря, животные могут обладать языком, памятью, чувством прекрасного, пусть и менее развитыми, чем у нас, у людей. Делая самые первые шаги, а потому не имея никакой методологической базы, наука тех дней в качестве доказательств использовала многочисленные истории об удивительных способностях животных. Позже многие способности, описанные в подобных историях, были развенчаны.

История лошади по имени Умный Ганс - пожалуй, самая известная из подобных историй. Умный Ганс, по заверениям его владельца Вильгельма фон Остена, умел считать: копытом лошадь отстукивала ответ на арифметическую задачу, озвученную или записанную на доске. О Гансе, объехавшем с гастролями всю Германию, писали газеты, пока уникальные способности не были проверены молодым психологом Оскаром Пфунгстом. После серии экспериментов Пфунгст установил, что Ганс давал правильный ответ только в том случае, когда человек, задававший вопрос, знал ответ и находился в поле зрения лошади. Умный Ганс ориентировался на положение бровей человека: когда лошадь начинала отстукивать ответ, человек, сам того не замечая, опускал брови, и поднимал их по достижении правильного количества ударов. Аналогичный случай наблюдал известный немецкий зоолог Бернард Гржимек: собака по имени Штуппке "считала", ориентируясь на невербальные сигналы хозяина.

Чтобы исключить эффект Умного Ганса, все тесты способностей Чейсер проводились "вслепую". Это значит, что, выполняя просьбу хозяина, собака не могла его видеть, а тот - находясь за ширмой - не мог видеть собаки и ее игрушек.

Пытаясь заменить "истории" натуралистов XIX века солидным научным методом, ученые XX столетия сосредоточились на исследовании только внешнего проявления психической деятельности - поведении, - опустив из рассмотрения внутренний мир животных: когнитивные способности, чувства, эмоции. К счастью, этот подход, называемый бихевиоризмом, уступил место когнитивному.

Вместе с бихевиоризмом снялись ограничения со способностей животных к обучению - наши собаки "стали умнее". Оказалось, что они могут обучаться не только классическим и оператным обуславливанием. Собаки могут имитировать. У собак, как и у младенцев, есть некоторое представление о количестве (см. эксперимент с ширмой в), а примеры бордер-колли Чейсер и других демонстрируют способность собак запоминать и комбинировать слова, делать правильный выбор методом исключений и т. д.

Конечно, различия между способностями человека и собак могут быть не только в степени, но и качестве. Но даже если Умный Ганс не умел считать, как это делают люди, нельзя не восхититься тем, что человека и лошадь (а также собак и других млекопитающих) объединяет язык телодвижений. Даже если у собак нет способности усвоить грамматику вербального языка (в вокализации мартышек обнаружен зачаточный синтаксис), нас по-прежнему объединяют эмоции, мимические выражения, сигналы примирения.