Я спросила участниц (это были женщины):
помните ли вы какой-нибудь эпизод в своем детстве, когда вы точно были уверены: вас любят.
Когда твои чувства подтверждают: Я – любима.
Несколько женщин не вспомнили ни одного такого момента.
Так и сказали: Меня любить нельзя. Не за что.
И тот, кто говорит о любви ко мне – подозрителен. Вызывает недоверие.
Страх. Опасения.
Скорее всего, он обманет. Покинет. Разочаруется и причинит боль.
Лучше всего я буду держаться подальше.
Или выберу такого…. Безопасного.
Например – слабого, за которого буду нести ответственность. Это я умею.
Меня научили быть ответственной за других.
Одна женщина сказала: Я чувствовала себя любимой,
когда вся семья сидела за столом, и никто не ругался, а говорили...спокойно.
И мне не нужно было содрогаться от ужаса, помимо своего желания оказываясь в эпицентре скандала.
Не нужно думать только о том, как заступиться за маму и не попасться под руку папе...
Покой – вот что такое любовь.
Еще одна рассказала о том, что услышала родительские слова любви, потерявшись в магазине.
Когда ее нашли, то сказали:
Мы тебя любим и никому не отдадим.
Сейчас она чувствует прилив сил в самых экстремальных жизненных обстоятельствах.
Когда – либо пан, либо пропал.
И только тогда.
Еще одна женщина обожает аэропорты и вокзалы.
Эти места как будто греют любовью.
Потому что когда она уезжала из родительского дома,
мама и папа переставали ее критиковать. И говорили о любви.
Ресурс любви, принятия ощущается во внутреннем мире как источник сил, энергии, радости;
как достойность быть любимым,
как ощущение своей "хорошести".
Эти женщины не ощущают такого ресурса.
Они не очень понимают: что это значит? Любить себя?
Это же эгоистично.
Это же чревато одиночеством и потерей.
Никто из них не впитал в себя этот опыт – опыт принятия.
Принятия себя в самых разных жизненных обстоятельствах…
Вот несколько грустных истоков отторжения себя…
Когда девочка плакала, бабушка набирала в рот воды и выплевывала девочке в лицо.
Это был такой способ успокоить, привести в чувство.
Девочка усвоила: я не могу быть принятой в своем горе.
Когда девочка жаловалась, ей говорили: ты сама во всем виновата.
Нечего просить о помощи.
Девочка усвоила: я не могу быть принятой в своей слабости.
Не могу получить поддержку. Надо справляться самой.
Девочка занималась танцами так много, что у нее не было другой жизни.
Если она пыталась протестовать, ей говорили: ты эгоистка.
Столько сил, столько денег на тебя потрачено.
Она уяснила: мамины желания важнее, мои желания ничего не стоят. Лучше их забыть.
Потому что эгоисток не принимают, не любят, а это страшно.
Я не могу остаться в одиночестве.
Если девочка боялась, ей говорили: нельзя быть слабой.
Надо поддерживать маму, маме трудно, потому что папа ушел.
Маме нужно помогать, и еще поддерживать сестренку.
Девочка поняла: другие нуждаются больше.
И нашла свою ценность в том, чтобы быть нужной другим.
Они и теперь не умеют.
Принимать себя в слабости, слышать свои желания, отказываться от насилия над собой,
Признавать свои чувства.
Это непринятие называется не-любовь.
А когда ты себя не любишь, хочется чтоб полюбил другой.
И разрешил, позволил, растопил сердце, обогрел.
Но этому другому нет доверия.
Потому что есть плачевный опыт близости, а другого, хорошего опыта – нет…
Патовая ситуация.
Рискуя любить, ты натыкаешься на все свои старые болячки.
Рискуешь наткнуться на то, что тебя снова не примут,
и ты останешься в одиночестве.
Лучше не любить, ничего не ждать.
«- Я хочу ему позвонить, но мне страшно...
Как думаешь, можно мне самой позвонить?
- Можно.
- И сказать о своих чувствах?
- Тоже можно.
- Но все мне говорят: не будь глупой, не открывайся.
Он поймет, что нужен тебе и будет тебе плохо!
- Все говорят: Не будь живой. Скрывай себя настоящую...
Это и есть твой выбор: притворяться, не приближаясь,
или рисковать, открываться, подходя к партнеру ближе.
Ты сама выбираешь: защита или риск.
Быть может, он не выдержит твоих подлинных чувств и убежит.
Но также вероятно, что ты встретишься совсем с другим человеком.
Взрослым. Выдерживающим.
Готовым иметь дело с твоими подлинными чувствами.
И ты это узнаешь, только если сама выйдешь навстречу»
Отношения – это всегда риск.
Особенно когда мало ресурса принятия.
Открываясь, ты не знаешь, с чем встретишься.
С чем встретишься в нем. С чем встретишься в себе.
И мы предпочитаем ждать – что партнер сделает первый шаг.
И первым докажет, что ему можно доверять.
Что он сделает что-то такое, как-то так будет поступать, что будет не страшно.
Открывается именно детская часть; и эта детская часть, наш внутренний ребенок очень уязвим.
Мы хотим убедиться, что тот партнер, которому мы доверяем свою подлинность,
достаточно надежен и не причинит боль.
Мы хорошо умеем скрывать свою боль за защитами.
Защищая себя бегством, контролем, обесцениванием,
Мы не даем себе шанса прожить старое детское горе не-принятости.
Это хорошо видно на группе.
На группе формируется пространство переноса,
где на меня, как на мать, проецируются детские ожидания:
- Вероника, ты меня не хвалишь! (Мама, похвали меня)
- Скажи мне, что я хорошая! (Мама, говори - я хорошая)
- Ты с другими разговаривала больше времени! (Мама, обращай на меня внимание, а не только на сестру!)
- Почему ты не соглашаешься со мной? (Мама, уважай мой выбор!)
- Вероника, границы терапии слишком жесткие! (Мама, мне не хватает свободы!)
Эти очень детские, но не потерявшие свою жизненную наполненность желания
Не исчезают от запрета.
На группе, где новое выращенное доверие позволяет их открыть,
Они, эти детские потребности, пугают своих «хозяев».
«Неужели я этого хочу? Это стыдно, неправильно, я уже взрослая, большая;
Они делают меня зависимой, привязывая меня к человеку, к которому обращены….
К терапевту, партнеру, другу…»
Эти детские потребности обладают силой привязывать только
Если они не осознаются.
Обращаясь ко мне, терапевту,
они открывают – и легализуют свои скрытые желания,
Открывают их для самих себя
И теперь только дело времени, насколько скоро они будут реализованы.
Признанные, проговоренные потребности не забудутся.
Озвученные хотя бы однажды, они не дадут отмахнуться от себя.
Сначала мы, конечно, отзываем проекцию.
До сих пор эти ожидания были направлены на родителей, но, будучи отвергнутыми ими,
они проецируются во внешний мир.
Теперь, когда подлинный адресат осознан, начинается процесс по присвоению прав на свои потребности.
Надеяться больше не на кого кроме как на самих себя, но эта новость становится освободительной, потому что реализация потребности больше не зависит от внешней фигуры.
Согласиться с наличием своих детских потребностей – это и есть принятие себя.
Самое начало. Важнейшее начало этого принятия.
Признать потребности естественными, перестать себя преследовать за них стыдом, страхом, виной:
- Как не стыдно хотеть, когда другие страдают!
- Эгоистка!
- Не перестанешь хотеть, тебе не поздоровится!
Для того чтобы справиться с этой троицей, нужно позволить себе быть… плохим.
Вот что пугает больше всего.
С плохими никто не хочет иметь дела,
а настаивать на своих правах – это риск оказаться для кого-то плохим, не удобным, не приятным и т.п.
Именно так нас в свое время заставляли отказываться от своих желаний – пугая,
теперь нужно становиться смелыми, и страх преодолевать.
Если я обнаруживаю само-подавление там, где очень нуждаюсь в реализации своих способностей,
я перестаю надеяться на человека, который поможет мне раскрыться, ободрит и будет оберегать от недоброжелателей,
я сама разберусь с с самоподавлением.
Если я нуждаюсь в открытых, доверительных отношениях, то я перестаю ждать, когда партнер будет доказывать мне свою благонадежность, и буду сама идти навстречу;
Если я надеюсь, что кто-то своим признанием разрешит мне быть самой собой,
то я разрываю эту взаимосвязь и, позволяя себе кому-то не понравиться, обеспечиваю себе это право сама.
Вот так мы уходим от поиска спасительной любви, в которой партнер полюбит, все позволит, разрешит,
К партнерской любви, где большая часть потребностей реализуется самостоятельно, и тогда остается достаточно ресурса узнавать партнера, принимать его инаковость, выдерживать сложности в отношениях.
«- А если он меня высмеет или выяснится, что я придумала себе его отношение ко мне,
а он не хотел ничего серьезного,
тогда мне будет очень стыдно… и больно.
Я буду чувствовать себя полной дурой, что открылась перед ним.
- Ты боишься. Потому что уже переживала нечто подобное в близости.
Тебя когда-то не приняли в твоих чувствах, в твоей уязвимости,
и потому ты не веришь, что этот человек может быть другим…
Ты помнишь только отвержение и тебе трудно поверить, что в этот раз может быть иначе…
Это правда: он может оказаться не способным на близость, но не менее вероятно, что он будет рад этой близости, и сможет деликатно обойтись с твоей уязвимостью.
Это можно узнать, только если ты будешь пробовать.
Если ты будешь рисковать»
