Разговоры о «настоящих мужчинах» набили
оскомину – «Яндекс» выдает 18 млн ссылок по этому запросу. Есть
идеальный «настоящий, натуральный», а остальные – это «мужчины,
идентичные натуральному»?
Общаюсь с молодым человеком
тридцати лет. Вполне привлекательный внешне, энергичный и состоявшийся в
профессии, он говорит, что не чувствует себя «настоящим мужчиной». Речь
не о женщинах – мужчины относительно редко сомневаются в собственной
мужественности рядом с ними. Гораздо чаще ощущение себя «недостаточно
настоящим» посещает в присутствии других мужчин.
Мне интересно: на
фоне кого он чувствовал себя «мальчиком, недомужчиной»? Оказалось, это
ощущение его настигало рядом с людьми, похожими на представителей
криминального мира. Уличные «философы» в кепках, задающие проходящим
мимо подросткам вечные вопросы: «Ты кто по жизни?» и «Ты с какого
района?», для успешного молодого человека оказались эталоном мужчины.
«Я
вижу эти бритые головы, наглый оценивающий взгляд и внутренне
съеживаюсь, – делится собеседник. – Стыдно признаться, но в этот момент я
хочу их одобрения, хочу, чтобы они подумали – во, нормальный мужик!»
Уже не в первый раз интеллигентные молодые мужчины
говорят мне о похожем. Такая вот получается «настоящая мужественность»,
которая чаще всего сводится к двум простым правилам: «не будь как баба» и
«не будь как гомик». Р. Брэннон добавил к этому списку «норм
традиционной маскулинности» еще два пункта: «не проявляй слабости» и
«будь крутым». Те, кто старательно следовал этим пунктам, ощущались как
«настоящие».
При существовании стереотипного образа мужчины удел тех,
кто в него не вписывается, но разделяет этот образ, – стыд и страх
разоблачения
Проблема в том, что чем более мужчина развит в
интеллектуальном и эмоциональном плане, тем сложнее ему упрощаться. Если
следовать традиционной, уголовно-криминальной «мужественности», то
мужчина, получается, складывается из доминирования и подавления, а
эмоциональность, мягкость, нежность отбрасываются в угоду откровенно
социопатическому образу.
Распространившаяся в России уголовная
лексика еще больше закрепила: «настоящий – значит доминантный». Очень
кстати пришлись шимпанзе как пример «правильного устройства общества» – с
альфа-, дельта- и омега-самцами, жесткой иерархией.
При существовании стереотипного образа мужчины удел
тех, кто в него не вписывается, но разделяет этот образ, – стыд и страх
разоблачения. Они вынуждены притворяться «настоящими», даже если в
реальности эмоциональные и мягкие.
Стыд – ощущение собственной
ничтожности, неправильности. Противостоять стыду от собственного
несоответствия чьим-либо стандартам может противоположное ему чувство –
гордость, переживаемая как ощущение личной причастности к тому, что
является для тебя ценным и уважаемым.
Стыд сжимает, пытается
заставить человека съежиться в самого себя, провалиться, исчезнуть.
Гордость, напротив, расширяет, наполняет и даже раздувает в крайних
своих проявлениях. Но гордость за что-то лично совершаемое или уже
достигнутое позволяет противостоять внешнему давлению социальных
стандартов и чужих ожиданий.
«Мужская гордость» – ощущение своей
причастности к совершению поступков, которые ты сам считаешь мужскими, и
именно эти действия подкрепляют уверенность в собственной
«настоящести».
Сравните: «Я делаю это, потому что иначе жена
назовет тряпкой и мне будет стыдно», – и: «Я делаю это, потому что
реализую собственные ценности и цели, и эта реализация дает мне ощущение
состоятельности, в том числе как мужчины». Есть разница между этим
двумя способами: в основе одного лежит стыд и стратегии его избегания, в
основе другого – гордость и пути ее обретения.
Настоящего мужчину в себе приходится созидать самому, опираясь на осознание собственных ценностей, волю к их реализации
«Идентичность через стыд» – путь подражания тем,
кто «знает, как правильно». «Идентичность через гордость» – обретение
своего лица. «Скажите, каким должен быть мужчина?» или «Какие качества
или действия ты считаешь важными для себя?»
Можно искать образ для
подражания, что нормально для ребенка, но странно для взрослого, и
подгонять себя под него. Другой путь – создавать свой образ, опираясь
как на собственную личность, ее опыт, ценности и качества, так и на
предлагаемые людьми образы.
Единственное, что объединяет уверенных в своей
идентичности мужчин, будь это крупный ученый или мелкий преступник, –
это уверенность в том, что они «поступают как мужчины» и гордятся этим. А
содержание нередко оказывается очень и очень разным. Сила заключается в
их абсолютной уверенности, что именно их способ жить – правильный.
Если
не противопоставить внешнему давлению со стороны этих «стандартов»
осознание своего способа жить и действовать, то неизбежно «сдувание»,
проваливание в стыд и ощущение несостоятельности. Настоящего мужчину в
себе приходится созидать самому, опираясь на осознание собственных
ценностей, волю к их реализации и гордость от того, что ты это делаешь.
Впрочем, как мне кажется, это касается не только мужчин.
