Что такое контрзависимость и как она влияет на отношения?
Настоящая близость всегда связана с большим риском. В этом ее парадокс:
наличие тесных эмоциональных связей необходимо для счастья, но никто не
может гарантировать, что одна из них не причинит сильную боль. Иногда
кажется, что слишком сильное чувство способно поглотить личность
влюбленного, а порой нас парализует страх оказаться слишком зависимыми
или потерять того, кто стал так дорог. Эти сомнения вполне нормальны до
тех пор, пока они не мешают строить полноценные отношения, — но в
некоторых случаях они захватывают власть над жизнью человека, заставляя
его снова и снова избегать сильных чувств и привязанностей.
Как возникает контрзависимость и можно ли ее победить? Абонент временно недоступен
Многие
истории сложных отношений не обходятся без загадочного и
противоречивого героя (или героини). Такие люди производят приятное
впечатление и сами проявляют неподдельную симпатию к тем, кто их
по-настоящему зацепил, но когда дело доходит до подлинной эмоциональной
близости, вчерашний нежный друг превращается в холодное и отчужденное
существо, стремящееся увеличить дистанцию и отказывающееся признавать
важность уже сложившихся отношений. Он не хочет говорить на личные темы и
тратит очень много свободного времени на занятия и увлечения, никак не
связанные с партнером, откровенно флиртует с кем-то на стороне, а в
самых тяжелых случаях — даже избегает прикосновений. Что-то явно пошло
не так, но почему и в какой момент?
Обычно партнеры таких
персонажей склонны искать причину в себе, но скорее всего, эта проблема
началась задолго до их знакомства. В одном из прошлых ликбезов мы уже
рассказывали о созависимости. Созависимость — это нарушение
привязанности, при котором человек зацикливается на партнере и делает
его центром мироздания. Способность вступать в близкие отношения с
другими людьми и в то же время оставаться самодостаточным,
обеспечивающая здоровое социальное поведение в дальнейшем, формируется в
раннем детстве — в процессе перехода от психологического слияния с
матерью в младенчестве к разделению с ней в возрасте 2–3 лет. И если в
этот период ребенок получает психологическую травму, эти механизмы могут
дать серьезный сбой, который проявится и во взрослой жизни.
Логично
предположить, что если существует одна крайность — созависимые люди,
которым не хватает самодостаточности, есть и другая — те, кто с трудом
вступает в близкие отношения. Этот тип нарушений обычно называется
контрзависимостью, или аддикцией избегания. Но стоит помнить о том, что
нарушения привязанности — это именно спектр с разными оттенками и
степенью проявления нарушений. Не нужно воспринимать созависимость и
контрзависимость как черно-белую дихотомию без нюансов.
У меня
вызывает жуткое сопротивление сам термин «контрзависимость» — как будто
бы при его помощи взяли и сбалансировали другой полюс «зависимость». И
получился такой биполярный конструкт, с одной стороны которого полное
слияние и полное избегание близости — с другой, с набором
противоположных поведенческих проявлений. Например, созависимое
поведение по Уайнхолдам проявляется в «уязвимости и ранимости», а
контрзависимое — «в силе и твердости». И такая классификация вызывает у
меня массу вопросов. Ведь в экзистенциальной психологии и психотерапии
сила духа как раз и выражается в способности принять свою слабость, свое
несовершенство, свои возможности и ограничения.
В основе
стремления к слиянию (созависимые отношения) и к избеганию близости
лежит одно и то же чувство — человек чувствует себя весьма уязвимым, он
постоянно чувствует угрозу. Только это чувство угрозы про разное. В
случае созависимых отношений человек чувствует себя уязвимым, находясь
наедине с собой, ему нужен кто-то рядом, чтобы через отношения
идентифицировать себя. Фактически другой человек нужен в функции
зеркала, в котором можно отразиться и понять «я есть, я хороший». Или,
наоборот, «я есть, но я плохой».
В случае контрзависимых
отношений есть уязвимость другого рода — боязнь быть непринятым,
отвергнутым, страх подойти близко и обжечься. Что, вполне возможно,
случалось не один раз в разных отношениях. Это действительно очень
страшно — снова приблизиться к тому, что угрожает. Можно ли это назвать
силой и твердостью? В моем понимании — нет. И это тоже про отказ от
себя.
А еще на отказ от собственной жизни в разных формах можно
посмотреть немного под другим углом зрения. Жизнь интересами и
потребностями других людей (или уход в работу) иногда бывает
неосознанным бегством от сближения с собой. Когда начинаешь приближаться
к себе, то на поверхности появляется много эмоций из-за прошлого
травмирующего опыта, который не пережит и вытеснен. Способа сделать так,
чтобы не болело, и тогда, и сейчас нет. А так хочется, чтобы не болело!
И тогда любая из этих форм поведения может быть пригодной для избегания
боли — либо жизнь в слиянии, либо бегство от близости.
Что же
должно произойти, чтобы к сознательному возрасту человек стал проявлять
ярковыраженные признаки контрзависимости? Однозначного ответа на этот
вопрос нет, но возможны разные варианты. Первый — слишком контролирующие
родители, не дающие малышу обрести желанную самостоятельность. В
результате ребенок начинает ассоциировать близкие отношения с
несвободой, давлением и страхом потерять себя и «зацикливается» на
отстаивании собственной независимости. Этой модели он продолжает
следовать и во взрослых отношениях.
Второй вариант —
противоположный: разделение с матерью, наоборот, произошло слишком рано,
до того, как ребенок оказался к этому готов. Либо он просто недополучал
тепла и внимания со стороны кого-то из родителей (или обоих). В этом
случае отношения ассоциируются с болью потери и возможным отвержением. А
значит, лучше ни к кому не привязываться или бросать дорогого человека
первым, до того, как он сам тебя отвергнет. «Как показали наши
клинические исследования, — пишут психологи Берри и Дженей Уайнхолд в
книге «Бегство от близости», на данный момент самой известной зарубежной
работе по теме контрзависимости, — наиболее частой причиной
возникновения созависимости и контрзависимости является травма,
связанная с развитием, вызванная едва различимым нарушением связи между
родителем и ребенком, которая подразумевает недостаток или отсутствие
эмоциональной настроенности. Если эту разобщенность не выявить и не
преодолеть, возникает привычка к изоляции и безучастности, которые могут
оказать серьезное влияние на отношение к близости во взрослом
возрасте».
Некоторые психологи также считают, что проблема может
быть и в излишне эмоциональном и непредсказуемом поведении родителей
(чаще всего, матери; проблемы, связанные с контрзависимостью, чаще
возникают у мужчин) — у ребенка складывается впечатление, что чувства и
эмоции всегда приводят к опасному хаосу, поэтому лучше их
контролировать.
Кроме того, современное общество поощряет
контрзависимое поведение — высоко ценится индивидуальность, молодые люди
учатся быть (или хотя бы выглядеть) самодостаточными, сильными и
сдержанными и часто стесняются проявлять уязвимость или признать, что
они нуждаются в ком-либо. В отношениях приоритетом становится личный
комфорт, а серийная моногамия многим кажется более жизнеспособным
вариантом, чем традиционная модель семьи.
В любом случае аддиктам
избегания ничто человеческое не чуждо — в глубине души они тоже боятся
одиночества. Но этот страх они осознают намного хуже, чем свой страх
перед близостью. И уж тем более не понимают его причин, растущих из
детства, — ведь дети всегда верят, что их родители действуют из лучших
побуждений и склонны оправдывать или вытеснять из памяти негативный
опыт. Бег по кругу
Поскольку людям с контрзависимостью сложно
самореализоваться в близких отношениях, они с удвоенной силой вкладывают
энергию в другие сферы жизни (карьеру или увлечения) и стремятся
производить на окружающих хорошее впечатление. Сложно заметить подвох —
на начальной стадии отношений аддикт избегания действительно очарован
своим партнером и очень старается ему понравиться. Проблема возникает
позже, когда обнаруживается, что человек с нарушениями привязанности
одинаково искренен как в желании проводить вместе время, смотреть на
звезды и говорить обо всем на свете, так и в стремлении сбежать или
оттолкнуть спутника потом, когда все зайдет слишком далеко.
«Слишком
далеко» — понятие относительное, и невозможно привязать к нему какой-то
формальный рубеж вроде третьего свидания, знакомства с родителями или
совместного съема жилья. «Слишком далеко» для одного может оказаться
там, где для другого настоящая близость еще и не начиналась. Кто-то
может даже вступить в брак, но и там поддерживать определенную
эмоциональную дистанцию, а у кого-то начинается приступ тревоги уже на
второй неделе отношений. Единственный критерий — и он очень субъективен —
на определенном этапе контрзависимый человек перестает чувствовать себя
в безопасности. Это может быть связано с каким-то реальным давлением со
стороны партнера — например, требованием наконец определить статус
отношений. Но необязательно: для того, чтобы однажды проснуться в
холодном поту, некоторым достаточно почувствовать себя немного менее
самодостаточными, чем раньше. Слишком пылкий взгляд, слишком задушевный
разговор, слишком жалко расставаться после проведенного вместе уикенда —
и вот ты уже одной ногой в ловушке чувств, которая, как подсказывает
подсознание, ничего, кроме страданий, не принесет. Поэтому лучше
утвердить свои границы, оттолкнув спутника прямо сейчас, пока все не
привело к катастрофе. Сознательно вся эта логическая цепочка, чаще
всего, не отслеживается — человек чувствует необъяснимый дискомфорт
(нарушение личной целостности, потерю себя, несвободу, ощущение, что
кто-то поглощает его энергию) и пытается его как-то рационализировать,
не докапываясь до истинной сути вещей.
Для партнера это тем более
болезненно, чем менее он был навязчив в реальности — мало кому хочется
чувствовать себя назойливым воздыхателем. Человек, склонный к рефлексии,
в этот момент начнет сомневаться: «А не допустил ли я какой-то ошибки? А
не был ли я действительно слишком настойчив?» Дальше все зависит от
готовности бороться за строптивый объект чувств. Созависимые люди
втягиваются в такие отношения чаще, потому что периодическое отторжение
со стороны партнера их не останавливает — оно отвечает их собственному
неосознаваемому страху близости. В результате отношения превращаются в
циклический процесс: почувствовав угрозу, контрзависимый отталкивает
партнера, но, отбежав на безопасную дистанцию, снова начинает по нему
скучать. Партнеру тяжело, но, снова поверив в свою нужность, он
возвращается — с надеждой, что его больше не оттолкнут.
Но при
этом неверно считать, что созависимые и контрзависимые люди непременно
обречены быть вместе как пара противоположностей. Бывают случаи, когда
один и тот же человек в разных отношениях проявляет черты то
созависимости, то контрзависимости. Иногда два человека со склонностью к
созависимости вступают в отношения и один начинает настолько подавлять
другого, что тот начинает учиться отстаивать свое личное пространство.
Или пара независимых и самодостаточных может организовать прочный союз,
не отягощенный излишней эмоциональной близостью. В общем, тут нет
универсальных сценариев и жестко зафиксированных конструкций — хотя
известный психиатр, основатель современной аддиктологии Цезарь
Короленко, отмечал в своих работах, что любовные аддикты и аддикты
избегания чаще всего притягиваются именно друг к другу, расценивая
других людей как «неинтересных».
Необходимая для человека с
контрзависимостью дистанция может выстраиваться разными способами. Как
правило, он не очень любит говорить о чувствах — внезапно проявив
нежность, либо снова замыкается в себе, либо спешит снизить градус
сентиментальности какой-нибудь саркастичной репликой. Кроме того, он
старается не слишком раскрывать себя и в общении на другие темы. Он
специально ограничивает время, проводимое со значимым человеком, и
стремится заполнить свою жизнь разными делами и увлечениями, которые в
случае чего могут отвлечь его от слишком сильной привязанности. Такие
люди могут изменять вполне устраивающему их партнеру только для того,
чтобы сохранить «внутреннюю свободу» и чувствовать возможность выбора.
Тут
важно понимать, что в отличие от других «проблемных возлюбленных» —
например, перверзных нарциссистов, —человек с контрзависимостью не
собирается хладнокровно играть с чьими-либо чувствами для того, чтобы
потешить свое самолюбие. Хотя ему (как и любому нормальному человеку)
приятно чувствовать себя нужным и любимым, постоянный маятник
«ближе-дальше» для него — вынужденная попытка усидеть на двух стульях:
не потерять того, кто уже стал дорог, и при этом не попасть в пугающую
мясорубку неконтролируемых чувств. Но при определенной работе над собой
(не без помощи психотерапевта) и поддержке со стороны близких у аддикта
избегания есть шансы исправить ситуацию. Возможные решения
Будучи
серьезной проблемой, контрзависимость не является официально признанным
психическим расстройством. Психотерапевт может предположить наличие
этой проблемы у пациента, исходя из его же показаний или показаний его
близких. Вот основные признаки нарушения, составленные психологами Берри
и Дженей Уайнхолд:
∙ трудности в сближении с людьми и сохранении близости в интимных отношениях
∙ склонность после разрыва отношений считать бывших партнеров плохими или порочными
∙ трудности в переживании чувств (кроме гнева и досады)
∙ боязнь контроля со стороны других людей
∙ привычка говорить «нет» новым идеям, предложенным другими
∙ противодействие попыткам сближения и чувство тревоги при
близких отношениях
∙ постоянная боязнь допустить ошибку, желание быть безупречным и требование того же от других
∙ отказ от помощи, даже если она реально нужна
∙ боязнь того, что другие люди отвернутся от вас, если вы проявите свои слабости и страхи
∙ трудоголизм или большая загруженность увлечениями, развлекательными мероприятиями или другими делами.
Что
делать, если вы обнаружили у своего партнера черты контрзависимости и
вам кажется, что это негативно влияет на отношения? Во-первых, не стоит
слишком сильно полагаться на самодиагностику — прежде чем навешивать
ярлыки, лучше проконсультироваться с семейным психотерапевтом.
Во-вторых, стоит честно сказать себе, чего вы хотите от этих отношений. И
если существующее положение дел вас не устраивает, не стоит с ним
мириться. Распространенный в Сети совет — попробовать удержать
«неуловимого», создавая впечатление, что вы ни на что не претендуете и
сами ему целиком не принадлежите. Всячески подчеркивать свои границы,
сдерживать сентиментальные порывы и жить своей насыщенной жизнью,
ограничивая количество встреч и проявления привязанности. Формально эти
приемы, скорее всего, сработают — у контрзависимого меньше поводов
сбежать от такого партнера. Но стоит задуматься над тем, как долго вы
можете выдержать такую игру и в чем вообще смысл отношений, если
сохранять их в таком виде.
Даже если вы верите, что человек «ваш»
и все может получиться, участвовать в спасении отношений должны оба —
партнер должен начать осознавать проблему и согласиться над ней
работать. В этом случае совместные занятия с психотерапевтом могут дать
неплохой результат. Если партнер отказывается признать, что с ним что-то
не так, ваши единоличные усилия вряд ли могут привести к хеппи-энду.
Тем,
кому контрзависимый партнер попадается уже не первый раз или вообще вы
встречаете подобных персонажей с завидной регулярностью, имеет смысл
сходить к психотерапевту и разобраться с собой — почему вам нравятся
именно такие люди?
Если исходить из того, что контрзависимость —
это невозможность по разным причинам быть в близких отношениях, то такие
отношения закончатся. И скорее рано, чем поздно. Если вопрос про то,
что я могу сделать для другого, ответ — ничего. Что бы вы ни делали, все
равно это будет не то и не так. Если вопрос про то, что я могу сделать
для себя, — для начала стоит задать себе неприятный, но очень честный
вопрос: «А что меня держит рядом с человеком, отношения с которым меня
не устраивают?» И искать на него ответ. И не настолько важно, в чем
проблема человека, с которым вы находитесь в отношениях, — нарцисс ли
он, не умеет быть близким, алкоголик… Здесь на первом месте должны быть
ваши чувства и ваше осознанное решение, продолжать или не продолжать эти
отношени