Настенька и Марфушенька: две грани расщепленной идентичности
В каждом из нас есть и Настенька и Марфушенька.
Они как день и ночь. И правда в том, что они обе ценны и необходимы,
что у каждого времени суток есть свои важные функции, не исключающие, а
дополняющие друг друга. Проблемы возникают тогда, когда кто-то начинает
считать, что День ценнее Ночи или же наоборот.
В психотерапевтической практике часто приходится иметь дело с примерами несынтегрированной идентичности в личности клиентов. В этом случае можно наблюдать отсутствие целостности и гармонии в их Я-образе.
Расщепленная идентичность
Условия развития
Условная и безусловная любовь
Модели поведения
Последствия
Крайности опасны
На пути к интеграции
Критериями этого могут выступать:
Категоричность в отношении себя и других людей;
Принципиальность, следование жестким правилам;
Ярко выраженное оценочное мышление: плохой – хороший, добрый – злой, свой – чужой…
Полярность суждений: либо-либо.
Такого рода особенности человека лишают его творческого приспособления, создают сложности в отношениях с другими людьми и с самим собой.
Типичным примером описываемого феномена может служить отрицание и непринятие в себе и в других каких-то качеств либо чувств. Непринятие себя и непринятие других – процессы взаимозависимые. Однако
проще непринимаемое в себе можно заметить через отношение к другим: «В
своем глазу бревна не разглядеть…» При этом непринимаемые собственные
стороны личности проецируются на других людей, и человек начинает
негативно включаться на них.
В терапевтической работе с такого рода клиентами у них
постепенно начинает вырисовываться непринимаемая, отвергаемая часть Я,
от которой клиент старается всячески избавиться: «Я не такой/не
такая!» Наличие такой отрицаемой части Я забирает у человека большое
количество энергии – ее приходится тщательно скрывать как от других, так
и от себя. Однако, отвергнутая часть Я требует «справедливости» и хочет
быть представлена в Я-образе. Она периодически «прорывается на сцену»,
мстит Я.
На мой взгляд, проявления данного феномена можно удачно пронаблюдать в сказке «Морозко».
В сказке на примере двух героинь-девушек – Настеньки и Марфушеньки –
мы встречаемся с двумя полярными Я-образами, для наглядности
представленными в разных персонажах. В реальной жизни такого рода
конфликт часто содержится в отдельном человеке.
Рассмотрим психологическое содержание и условия формирования Я-идентичности этих сказочных персонажей.
Условия развития
Они принципиально различны.
Настенька живет с мачехой и родным отцом. Отец, судя по
описанию, человек слабый, не имеющий права голоса в своей семье. Мачеха
наоборот, женщина сильная и властная. Условия жизни Настеньки, мягко
выражаясь, неблагополучные.
- Все знают, как за мачехой жить: перевернешься — бита и недовернешься — бита.
С матерью в семье традиционно связана функция безусловной любви. Отец
же отвечает за любовь условную. В сказке мы видим, как через
литературный прием усиления мать оказывается «превращена» в мачеху, тем
самым акцентируется невозможность получить ребенком безусловную любовь.
Совершенно иные условия развития у Марфушеньки. Она живет со
своей родной матерью и в полной мере насыщается безусловной любовью и
безусловным принятием.
- А родная дочь что ни сделает — за все гладят по головке: умница.
В отношении же отца и возможностей получать условную любовь у них
схожая ситуация. Отец, в силу своей слабой позиции в семье, эту функцию
выполнить не может.
Условная и безусловная любовь
В популярной психологической литературе в последнее время можно
встретить много текстов, посвященных важности в жизни человека любви
безусловной. И я также не буду оспаривать это утверждение, ставшее уже
практически аксиомой.
Безусловную любовь в личностном развитии действительно крайне сложно
переоценить. Она является тем фундаментом личности, на котором
настраиваются все последующие ее конструкции. Безусловная любовь
является основой самопринятия, самолюбви самоуважения, самооценки,
самоподдержки и многих других важных само-, вокруг которых строится
базовая витальная идентичность – Я есть!
С другой стороны, значение любви условной также нельзя недооценивать.
В вопросах значимости-ценности безусловной-условной любви важным
является сообразность, уместность вида родительской любви тем задачам,
которые решает ребенок-человек в своем индивидуальном развитии.
В первые годы, как я уже говорил выше, когда формируется витальная
идентичность, любовь безусловная является тем питательным бульоном, в
котором закладывается основа индивидуальной идентичности, основа Я,
самости, Я-концепции. Это глубинное ощущение: Я есть, Я такой, какой Я
есть, Я имею на это право и право на свои хочу!
Однако личность
не ограничиваются лишь индивидуальной идентичностью и Я-концепцией.
Личности априори присуща также идентичность социальная, основу которой
составляет концепция Другого.
А вот появление в сознании Другого – это уже функция любви условной.Здесь уже в жизни ребенка появляется Надо! И
это очень важное условие развития личности. Условная любовь запускает
децентрические тенденции в развитии личности, разрушая первично
сформированный эго-центризм – Я в центре, Другие вращаются вокруг меня!
Мало того, что в моей вселенной кроме Я появляется Другой, не-Я! Я
перестает, ко всему прочему, еще и быть центром этой системы, вокруг
которого вращаются все другие не-Я. Это событие в жизни ребенка по
важности сопоставимо с переходом человечества с геоцентрической позиции
устройства вселенной (Земля в центре), на гелиоцентрическую (Солнце в
центре, земля вращается вокруг него).
Логика индивидуального развития такова, что на смену безусловной любви приходит любовь условная. И
безусловная любовь в отношениях родитель-ребенок последовательно
сменяется любовью условной. Это вовсе не означает, что безусловная
любовь полностью уходит из отношений родитель-ребенок. Она остается как
основа безусловного принятия ребенка в базовых вопросах его
существования, остается тем фоном, который позволяет ребенку переживать
ценность своего Я. Но на первый план в отношениях выходит любовь
условная, позволяющая индивидуальному человеку быть еще и человеком
социальным.
Однако вернемся к нашим сказочным героям.
Модели поведения
Настенька в описываемой сказочной семье оказывается лишенной
безусловной любви и безусловного принятия и ее витальная идентичность (Я есть, Я такой, какой Я есть, Я имею на это право и право на свои хочу!) не сформирована.
Само ее существование напрямую связано с волей других людей. Выживание в
такого рода ситуации возможно лишь путем отказа от собственного Я, что
она и демонстрирует во встрече с Другим – в сказке это Морозко.
Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит —
невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает,
пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее
спрашивает:
— Тепло ли тебе, девица?
— Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
Она чуть дух переводит:
— Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
— Ой, тепло, голубчик Морозушко!
Настенька в данном эпизоде демонстрирует полное отсутствие
чувствительности к себе, которая распространяется также и на телесные
ощущения. Посредством убивания в себе всех проявлений
психической жизни (психологическая смерть) она обеспечивает возможность
физического выживания в крайне токсичной, отвергающей среде. Психическая анестезия здесь выступает как защита против физического уничтожения. Известное выражение Достоевского «Тварь я дрожащая или право имею?» в случае Настеньки имеет однозначный ответ.
Совершенно по иному ведет в аналогичной ситуации другая героиня сказки – Марфушенька.
Старухина дочь сидит, зубами стучит.
А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:
— Тепло ли тебе, девица?
А она ему:
— Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко...
Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать.
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко...
Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
— Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
Марфушенька демонстрирует хорошую физическую и психическую чувствительность. У нее все хорошо с личными границами и с агрессией, необходимой для их защиты. Ее
телесные и поведенческие реакции вполне адекватны той ситуации, в
которой она оказалась. Чего ей не хватает, так это социального и
эмоционального интеллекта для того, чтобы «прочитать» ситуацию, которая в
сказке является своеобразным испытанием на лояльность к Другому и
социуму.
Последствия
Настенька, проявив полную нечувствительность к себе и
максимальную лояльность к Другому, в итоге оказывается щедро
вознаграждена.
Поехал старик в лес, доезжает до того места, — под большою елью
сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в
серебре, и около — короб с богатыми подарками.
Она ведь умеет «читать» то, что хотят от нее другие. И неудивительно,
так как это условие ее выживания. Она успешно прошла испытание социума
на лояльность и «получила билет» в дальнейшую жизнь. Но такая жизнь без присутствия в ней Я вряд ли будет наполнена радостью.
Для Марфушеньки же ее чувствительность к себе и центрированность на своих ощущениях стоила ей жизни.
Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая.
Общество жестко, а порой и жестоко реагирует на тех, кто не хочет принимать его правила.
На примере моделей поведения двух сказочных персонажей мы встречаемся с конфликтом в личности индивидуального и социального. Социальное и психологическое послание образа персонажей не совпадают.
Социальное послание звучит так: Откажись от себя, будь лоялен обществу и будешь жить, и пользоваться его благами.
Суть же психологического послания в следующем: если будешь
нечувствительным к потребностям своего Я, то это приведет к
психологической смерти и психосоматике.
В образе Настеньки это противоречие решено в пользу социального
послания через отказ от индивидуального. У Марфушеньки вышеуказанное
противоречие между и индивидуальным и социальным решено в пользу
индивидуального.
Если же брать внутриличностную динамику, и рассматривать
сказочные образы Настеньки и Марфушеньки как части одной личности, то
конфликт разгорается между «Надо» (социальное во мне) и «Хочу» (индивидуальное во мне).
Настенька «делает» свой выбор в пользу «Надо». Безусловно, образ
Настеньки является социально одобряемым. Задача любой социальной системы
сформировать удобного для этой системы элемента. Сказка также
выполняет, ко всем прочим, еще и социальный заказ. И здесь социальное
послание сказки является доминирующим.
Неудивительно, что в сказке содержится явная оценка поведения героинь
с конкретными указаниями на его возможные последствия. Общество
посредством «сказок» буквально программирует личность на отказ от
индивидуального в себе: Надо быть таким-то…
Крайности опасны
Однако в реальной жизни явный акцент на индивидуальное «Хочу»
так же опасен для личности, как и чрезмерная фиксация на социальном. Акцент
на индивидуальном укрепляет человека в эгоцентрической позиции и не
дает возможности появлению в его психическом пространстве Другого, Не-Я.
Это чревато возникновению у него социопатических установок с
неспособностью к эмпатии, привязанности и любви.
Стратегии в терапии с акцентом на индивидуальном, типа: «Хочу и
Буду!» подходят далеко не для всех клиентов, а лишь для невротически
организованных личностных структур, где голос «Я Хочу» тонет в стройном
многоголосье «Тебе Надо! Ты должен!».
На пути к интеграции
В каждом из нас есть и Настенька и Марфушенька. Они как день и ночь. И
правда в том, что они обе ценны и необходимы, что у каждого времени
суток есть свои важные функции, не исключающие, а дополняющие друг
друга. Проблемы возникают тогда, когда кто-то начинает считать, что День ценнее Ночи или же наоборот.
Схожая ситуация возникает и в отношении частей своей
личности, когда какая-то часть единой системы оказывается почему-то
субъективно ценнее, значимее другой, к примеру: Интеллект
важнее чувств! Это справедливо и в отношении каких-то отдельных качеств Я
либо чувств. Причем одни и те же качества у разных людей могут быть как
желаемые, так и отвергаемые. Так, к примеру, агрессивность у разных
людей может быть как ценное качество, так и нежелательное,
непринимаемое.
Целостность личности становится возможной за счет интеграции всех ее частей в единый Я-образ. В психотерапии эта цель реализуется посредством следующих последовательных задач:
Встреча со своей теневой, либо непринимаемой стороной личности
Знакомство с ней
Проработка интроектов либо травм развития, сформировавших
дезинтеграцию идентичности. Этот шаг имеет свою специфику в зависимости
от того, с чем мы имеем дело – с травмой либо интроектом
Поиск в непринимаемой части ресурсов для Я
Интеграция отвергаемых качеств в новую целостную Я-идентичность
Супер-задача здесь в том, чтобы если уж не принять, то хотя бы
терпимее относиться к своей непринимаемой части Я. Ни Настенька, ни
Марфушенька не являются целостными, гармоничными личностями, так как они
жестко фиксированными на полюсах социального либо индивидуального. Их
личностная идентичность хоть и стабильная, но одногранная.
