СТРЕЛА   НТС

               №12                     История                                           январь  2009г.

(Акция Народно-Трудового Союза российских солидаристов)

                                                   Александр Горянин

Две России

 Б.С.Пушкарев, К.М.Александров, С.С.Балмасов, В.Э.Долинин, В.Ж.Цветков, Ю.С.Цурганов, А.Ю.Штамм.

 «ДВЕ РОССИИ ХХ ВЕКА, ОБЗОР ИСТОРИИ 1917-1993»

Посев, 2008. 592 с. 39 карт и диаграмм, 187 фотографий.

    Книга впервые рассматривает, наряду с историей советской власти, и историю антисоветского сопротивления. Важна изучающим отечественную историю, может быть интересна и широкому кругу читателей. Богато иллюстрирована, содержит обширный справочный материал – хронологический и биографический.

 Автор почти двух сотен статей в газетах, журна­лах и Сети, а также серии исторических рассле­дований (38 часовых передач) о российской Граж­данской войне на Радио «Свобода» (1997-2000; вы­ложены на сайте «Свободы»).

Печатался в «Новом мире», «Гранях», «Посеве», «Звезде», «Русской мысли» (Париж), «Колоколе» (Лондон), «Эксперте», «Профиле», «Главной те­ме», «Отечественных записках», «Литературной» и «Независимой» газетах и в других изданиях.

Премия журнала «Звезда» за лучшую публика­цию 2001 года (повесть «Груз»). Номинант премий «Имени Ивана Петровича Белкина» и «Нацио­нальный бестселлер». Премия I степени имени Ни­киты Кириченко в области аналитической журна­листики (учреждена Внешторгбанком и журналами «Эксперт» и «Профиль») за 2006 год. Много переводил с английского (от Агаты Кристи до Набоко­ва).

Работал обозревателем газеты «Век», главным редактором журнала «Международное сотрудниче­ство в сфере образования», главным редактором Издательского дома ИТАР-ТАСС, доцентом меж­вузовского Центра по изучению России Российско­го университета дружбы народов.

Если ученый берется за книгу по отечественной истории и в качестве хронологических границ свое­го исследования выбирает даты 1917-1993, до сих пор это означало - и у нас, и за рубежом, - что речь идет об истории советского государства. Но это го­сударство не было единственным деятелем на оте­чественной политической арене. Ему противостоял второй деятель - отечественное же сопротивление, активное и пассивное, внутри страны и вне ее. Это была  Вторая Россия. Тем, кому это непривычно слышать, напомню: когда дело дошло до открытой политической борьбы 1988-1993 годов, Вторая Россия уверенно победила советское государство.

Отсюда название книги: «Две России ХХ века».

Ее автор, Борис Сергеевич Пушкарев, сын выда­ющегося историка-эмигранта Сергея Германовича Пушкарева (1888-1984), подчеркивает: «Книга - своего рода продолжение работ С. Г. Пушкарева "Обзор русской истории" и "Россия 1801-1917"» (стр. 9). Таким образом, сын завершил изложение отечественной истории, начатое отцом от времен Древней Руси и доведенное до 1917 года. Завершил, по моему мнению, совершенно выдающимся обра­зом.

Автор не ограничивается, как кто-то подумает, описанием просчетов, провалов и преступлений со­ветского режима. С достойной восхищения объек­тивностью он излагает достижения этого режима.

На фоне привычного нам, советского, да и пост­советского тоже, канона подачи материала книга производит достаточно необычное впечатление. Прежде всего, она увлекательна, от нее невозможно оторваться даже когда речь идет о советском госу­дарстве - даром, что ему посвящены уже тысячи то­мов и, кажется, ничего нового сказано быть не мо­жет. Борис Пушкарев сообщает читателю много но­вого и неожиданного и объясняется это просто: он наблюдал за СССР с юности - с первых послевоен­ных лет - и до 1990 года извне, но другими глазами, чем иностранцы. Россия всегда была для него, ро­дившегося в Праге, своей и родной, им же не все было дано понять и прочувствовать. К тому же, ми­мо внимания «советологов» и «кремлеведов» про­шло множество фактов, обнародованных эмигрант­ской печатью.

Я совершенно уверен, что книга «Две России» не была бы написана, если бы ее автор не пересе­лился в 1990 году из США в Россию (в отличие от многих эмигрантов советского времени).

Давно известно, что изнутри любой феномен по­стигаем лишь до известного предела. Это относится и к таким сложным системам, как нация и государ­ство, особенно в условиях цензуры в этот государ­стве. Удаленная точка наблюдения не только мно­гое открывает, она еще и ставит страну в мировой контекст. В мировом контексте, среди прочего, на­чинают выглядеть очень скромно успехи советских «пятилеток».

Нет сомнений в том, что Второй России можно было бы посвятить отдельный труд, но чтобы по­нять ее, необходим фон советского режима. Суть  Второй России не сводима лишь к противодейст­вию этому режиму. Провидение возложило на нее не менее важную задачу: сохранить, сберечь ушед­шую Россию, перебросить мост над исторической пропастью. Обе задачи были успешно выполнены.

Победа  Второй России была, конечно же, пред­решена. Зоркие внешние наблюдатели - от Шпенглера до Черчилля - сразу увидели в захвате власти большевиками величайший несчастный случай, чу­довищную опечатку истории. Советские историки, затрагивавшие эту тему, объявляли «Великую ок­тябрьскую социалистическую революцию» (ВОСР) исполнением вековой народной мечты. Некоторые из них сытно на этом кормились. С тем, что ВОСР воплотила в себе «великую сермяжную правду», согласилось и довольно много российских интеллигентов - от Николая Бердяева до Васисуалия Лоханкина, - интеллигентов, народа не знав­ших и смертельно его боявшихся. А то и просто не­навидевших: хороший пример - Максим Горький, до дрожи ненавидевший русское крестьянство.

В своих работах эмигрантского периода Сергей Пушкарев (разумеется, не он один) доказывал, что революция 1917 года - «обвал», «обрыв» русской истории, что она была явлением, чуждым нацио­нальным корням русского народа. Борис Пушкарев убедительно развил эту мысль в «Двух Россиях».

76-летний советский период (который закон­чился фактически в 1991 году, но формально -лишь с принятием российской конституции 1993 года, упразднившей систему Советов) автор делит на пять этапов.

1. Гражданская война. Вспышки сопротивле­ния октябрьскому перевороту от Москвы до Ир­кутска вскоре заглохли. Никому не хотелось начи­нать братоубийственную войну. Кто мог тогда знать, что большевики умертвят миллионы сооте­чественников, разрушат душу и нравственность на­рода, превратят страну в ад на земле? В те дни мно­гие рассуждали так: одного «временного» социали­ста, притом крайне надоевшего, сменит другой, да и то лишь до Учредительного Собрания. Подго­товка к выборам идет вовсю, так стоит ли стрелять в своих? Но и большевики тогда еще не планирова­ли массовые убийства и колымские лагеря. Они ждали, что народ под их руководством дружно пе­ределает неправильный старый мир в правильный новый, коммунистический - мир без денег и собст­венности, мир учета и контроля, распределения и счастья. (На Страшном суде они, наверное, будут говорить: «Мы были вынуждены. Знаете, на какое сопротивление материала мы натолкнулись?» А «материал» сопротивлялся, если кто за­был, утопии, придуманной в Западной Европе двумя русо­фобами по имени Маркс и Энгельс).

 Реальный мир и ценности России и пра­вославия были идейным большевикам чужды либо ненавистны и им было странно, что кто-то может придерживаться иного мнения. Идейных больше­виков густо облепили сперва грабители и нравст­венные уроды, а немедленно после их победы к ним добавились карьеристы. Но все это стало понятно, увы, слишком поздно.

Меньшевики и эсеры пытались вытеснить боль­шевиков демократическим путем на последних (седьмых по счету с 1906 года) многопартийных выборах в местные Советы в марте-мае 1918-го. Но свободно избранные Советы были разогнаны ЧК, и это вызвало восстания в Ярославле, Ижевске, Воткинске, Тамбове и десятках других мест. В мае на­чались грабежи крестьян продотрядами и восста­ния крестьян против них.

Казаки тоже не хотели воевать, однако, вкусив советской власти на Дону, стали на сторону Дени­кина, чем положили начало успехам белых на Юге России. Но белые проиграли решающую битву под Орлом, получив мощный фланговый удар от Мах­но, а Пилсудский позволил Ленину снять 40 тысяч войска с польского фронта и бросить их против Де­никина.

Ленинцы вышли победителями и во всероссий­ской Крестьянской войне. Они подавили все вос­стания, но после этого, по сути, капитулировали, объявив НЭП. Крестьян на шесть лет оставили в покое.

НЭП стал началом конца утопического проекта. Вся дальнейшая история СССР представляла со­бой череду имитаций продолжения этого проекта (сперва в бесчеловечно жестоких, а затем во все бо­лее редуцированных версиях), одновременно с при­способлением власти к наличному народу. Хотя, ко­нечно, и народа к власти, от этого никуда не деться. Правда, все это можно увидеть лишь обратным зре­нием - современникам, видевшим события с пре­дельно близкого расстояния, такое редко приходи­ло в голову.

Коллективизация. Сталин не хотел, чтобы советская власть попала в зависимость от богатею­щего крестьянства. Это могло бы привести к чему-то вроде горбачевской «перестройки» - на 60 лет раньше. Сталин сказал: «либо назад - к капитализму, либо вперед - к социализму. Никакого третьего пути нет». И возобновил принудительное изъятие зерна. Крестьяне сопротивлялись: в 1928 году они убили 700 коммунистов, в 1929-м - 1300. И тогда, вместо постепенной коллективизации, предусмот­ренной первым пятилетним планом, Сталин объя­вил сплошную коллективизацию и уничтожение кулачества, как класса. Крестьянское сопротивле­ние - открытое и скрытое - привело к тому, что колхозный проект оказался обреченным с самого начала.

Вторая мировая война. Массовые сдачи в плен 1941-1942 годов и власовское движение бы­ли, прежде всего, следствием коллективизации. Уже в начале тридцатых крестьяне, согласно доне­сениям Особых отделов, говорили, что в будущей войне они советскую власть защищать не будучи перейдут на сторону противника. Ставший зало­гом победы народный гнев, который обрушился на гитлеровцев во второй половине войны, был в боль­шой мере гневом обманутых надежд. После войны развернулось повстанческое движение («банди­тизм»). 200 тысяч повстанцев было убито, 340 ты­сяч отправлено в лагеря. На  Орловщине последний очаг повстанчества был подавлен в 1951 году, в Га­лиции - в 1954-м.

В 1953-1954 годах лагеря политзаключенных в Норильске, Воркуте, на Колыме и в Кенгире охва­тили неслыханные по размаху восстания, не на шутку встревожившие власть и ускорившие пере­мены. Эти восстания дали толчок к упразднению ГУЛАГа.

4.   Послесталинский период. Реформы Мален­кова, продолженные Хрущевым, при всей своей по­ловинчатости и непоследовательности, были ответом на всеобщее недовольство нищетой и бесправи­ем. Сегодня ясно, что весь сталинский период уро­вень жизни населения оставался резко ниже доре­волюционного. В новой обстановке начали возни­кать подпольные группы, складывалось правозащитное движение. После долгого перерыва в страну стала проникать запретная литература из-за рубежа, эмигрантские издания, сквозь вой глу­шилок все больше людей слушали радио «Свобо­да».

5. Диссидентство. Оно было численно невели­ко - за 30 лет после XX съезда КПСС по политиче­ским статьям было осуждено «всего» около 8 тысяч человек. Но оно стало теми дрожжами, на которых взошел Август 1991 года. Маленьким зерном в этом движении был Народно-Трудовой Союз - за учас­тие в его деятельности осуждено около 70 человек -один процент. Но это зерно олицетворяло связь времен: именно члены НТС 7 октября 1988 года в Ленинграде на стадионе «Локомотив» первыми подняли трехцветный российский флаг, быстро ставший символом демократических сил.

В этом максимально кратком изложении пяти этапов сопротивления по книге Б. С. Пушкарева не упомянуты, разумеется, сотни важных подробнос­тей, не упомянуто и активное противодействие большевизму со стороны эмиграции - в краткой ре­цензии сделать это было бы невозможно. Советские «органы» относились к эмиграции крайне серьезно. Об этом говорят похищения и убийства ее деяте­лей, взрывы в редакциях эмигрантских изданий.

Значительное внимание в книге уделено между­народной экспансии советского режима. При Ста­лине «социалистический лагерь» охватывал 12 стран, а 30 лет спустя - уже 30 стран и треть насе­ления Земли. Показательно, что так называемые го­ды застоя в СССР не были застойными в сфере ра­кетно-ядерного оружия и технологий. Именно в эти годы советский подводный флот вышел в мировой океан. Но и гражданское строительство было ог­ромно - производство цемента со времени Сталина выросло в 14 раз, нынешняя рукотворная среда обитания России и бывших «республик» СССР со­здана в основном за последние семь пятилеток (1956-1990). О качестве этой среды умолчим за яс­ностью.

В книге показано, как без всяких пятилеток рос­ла экономика Финляндии, бывшей части Россий­ской империи. Так, сбор пшеницы с 1 гектара в РСФСР вырос за годы советской власти в два ра­за, а в Финляндии, достаточно северной стране, за тот же период - в три раза.

Автор уделяет немало внимания и потерям насе­ления. За первые 5 лет советской власти погибло 12 млн. человек, в том числе более 9 млн. от голода и эпидемий, свыше 2 млн. от террора. Коллективи­зация и вызванный ей голод унесли 3 миллиона. В результате войны было потеряно 27 млн. человек. Таким образом, по меньшей мере, 52 млн. человек умерли неестественной смертью - разумеется, не все по вине советской власти. Если к ним доба­вить около 45 млн. тех, кто должен был родиться при нормальном демографическом развитии стра­ны, но не родился, дефицит населения за период 1917-1957 гг. окажется близок к 100 млн. человек. Эти расчеты, приводившиеся в журнале «Посев» в 1977 году и уточненные 1984-м, не раз вызывали жаркие споры. После того, как эту же цифру назвал и Дмитрий Медведев (в журнале «Экономическая политика», январь 2008, № 1/9), она может счи­таться официальной.

Три четверти века, которым посвящена книга, вместили в себя столько, что для рецензента нет ни­чего легче, чем вывалить целый короб придирок: по­чему недостаточно освещен этот вопрос, не упомя­нут тот, не выявлено пятое, не подчеркнуто десятое?

Скажу о другом. Разбираемый труд - пока един­ственный в своем роде. Концепцию «Двух  Россий», без сомнения, подхватят другие исследователи, она будет воспроизводиться со ссылками на Бориса Пушкарева и без таковых. В общественных науках ни одна новая идея не облекается сразу в отточен­ные формы. Риторика и аргументация «Двух Рос­сии» нуждается в дальнейшей разработке - особен­но при подготовке учебных пособий для вузов и старших классов школ.

Укажу лишь на одно, но самое важное, на мой взгляд, направление. Новая Россия не могла ро­диться и не родилась вдруг, она десятилетиями складывалась в оболочке Советского Союза, неза­метно замещая его. В минералогии подобный про­цесс так и называется: метаморфическое замеще­ние. Чтобы по-настоящему понять свою обновлен­ную страну, нам предстоит еще долго изучать этот процесс.

Большевистский утопический проект был обре­чен по многим причинам, описанным в исследова­нии Б. С. Пушкарева. Но хватило бы и одной единственной причины, автором почти не затронутой: историческая Россия миллионами ростков и ство­лов пробилась сквозь щели, поры и трещины уто­пии, изломала и искрошила ее скверный бетон, не оставив противоестественной постройке ни од­ного шанса уцелеть.

Коммунисты захватили власть в силу порази­тельного стечения обстоятельств. Жестокость и резко выраженная авторитарность советского коммунистического способа управления никак не были подготовлены предшествующим развитием России. Почему же они преобладали несколько де­сятилетий? Причина лежит на поверхности. Пере­ворот 1917 года резко, поголовно и повсеместно сменил прежнюю просвещенную дворянско-интел-лигентскую элиту новой, социально и образова­тельно отсталой. Произошел массовый наплыв кре­стьянской молодежи в города. Биографии подавля­ющего большинства советских деятелей не зря начинаются словами: «родился в селе N такого-то уезда такой-то губернии». Как выразился публи­цист Анатолий Салуцкий, «тысячи Чапаев заняли кресла совдеповских чиновников». Высокая доля вчерашних (или позавчерашних) крестьян была в послереволюционные десятилетия нормой почти в любой аудитории, почти в любом коллективе. Именно они принесли с собой присущее патриар­хальной крестьянской семье представление об ав­торитарном Отце, суровом, но справедливом, и об авторитарном управлении как единственно воз­можном. Они приняли и в массе приветствовали такое управление, ибо сами управляли бы так же. И управляли - кому довелось.

Коммунистическая верхушка, внедряя утопию, всегда остро ощущала чуждость русской культуры своим идеям, отсюда лозунг «организованного упро­щения» и «понижения» культуры, с которым высту­пали видные идеологи большевизма Н.И. Бухарин, А.К. Гастев, М.Ю. Левидов и др. Их главный вождь Ленин В.И. выказал редкую зоркость, сказав на XI съезде РКП(б) в 1922 году: «Бывает так, что побеж­денный свою культуру навязывает завоевателю. Не вышло ли нечто подобное в столице РСФСР и не получилось ли тут так, что 4700 коммунистов (почти целая дивизия, и все самые лучшие) оказались под­чиненными чужой культуре?» Насчет «завоевателя» и «чужой культуры» сказано очень точно и откро­венно. И провидчески: побежденная (якобы) культу­ра действительно победила - только, к сожалению, много позже. История поспешает медленно.

Даже для людей, всем обязанных революции, коммунистическая утопия была чем-то чужерод­ным, пусть они сами и не решались себе в этом при­знаться. Загнанное внутрь - у кого внутрь созна­ния, у кого в пределы кухонного пространства, -«сопротивление материала» вылилось в формы не­осознанного саботажа, превратив все затеи больше­вистских вождей в пародию и карикатуру на перво­начальный замысел. «Сопротивление материала» во всех его формах отменило саму возможность коммунизма.

На протяжении десятилетий коммунисты мак­симально использовали ресурс авторитарности, но он все быстрее иссякал. Происходило необрати­мое изменение социальной структуры общества. К 1983 году численность интеллигенции (людей с высшим и неоконченным высшим образованием, занимающихся высококвалифицированным, пре­имущественно умственным трудом) достигла в СССР сорока двух миллионов человек, с семьями это, вероятно, около ста миллионов. Понятно, что ключевой общественной силой не могли не стать люди, все менее согласные принимать и даже про­сто терпеть правила поведения, идейные нормы и жизненные стандарты, казавшиеся предыдущим двум-трем поколениям единственно возможными. Человек коммунистической культуры, несмотря на все усилия, так и не родился. Ушедшая Россия, ко­торую коммунисты считали полностью побежден­ной, проступала в новых людях все отчетливее.

Утопия не прижилась, мы ее отторгли на ткане­вом уровне.

Пусть и «испорченные квартирным вопро­сом», и не только им, мы вышли из коммунисти­ческого тоталитаризма сами. А вот смогла ли бы, к примеру, Германия одолеть свой тоталитаризм сама - большой вопрос. Гитлеру, чтобы стать пол­ным хозяином страны, не потребовалась пятилет­няя гражданская война и чудовищный, беспри­мерный террор. За считанные месяцы он радикально изменил Германию при полном восторге решающего большинства ее населения. Германия, если кто забыл, - страна «западной цивилиза­ции».

Описать «тканевое» сопротивление - задача ог­ромной сложности, но и она, можно не сомневаться, будет выполнена. Залогом тому - начало, положен­ное выдающимся трудом Б.С. Пушкарёва.

Александр Борисович Горянин — журналист, писатель, исто­рик. Автор книг: «Разрушение храма Христа Спасителя» (Лондон, 1988; под псевдонимом), «Мифы о России и дух на­ции» (2002), «Традиции свободы и собственности в России» (2007), «Оптимистическое россиеведение» (2008), «Преоб­ражение России» (2008). Соавтор учебника «Отечествоведение» (2004).

9 июля в Москве в Независимом пресс-центре на Пречистенке состоялась очередная презента­ция книги «Две России ХХ века: 1917-1993», изданная «Посевом» в этом году.

Михаил Соколов

Книга о сопротивлении народа режиму

Вышел в свет коллективный труд под названием «Две России XX века: 1917-1993» под редакци­ей Бориса Пушкарева. Эта книга могла бы стать альтернативным учебником истории России. Впер­вые в ней сведена известная на сегодня информа­ция об антикоммунистическом, антитоталитарном сопротивлении в Советском Союзе. Автор, указан­ный на обложке книги «Две России ХХ века», - глава Содружества «Посев», давний активист На­родно-Трудового Союза Борис Пушкарев. Помогал ему целый коллектив: четыре молодых историка - Кирилл Александров, Сергей Балмасов, Василий Цветков, Юрий Цурганов, и два старых диссиден­та - Вячеслав Долинин и Александр Штамм. Фак­тически это альтернативная советской антикомму­нистическая история России XX века. Книга напи­сана в духе историографической традиции русской эмиграции и наследует доведенному до 1917 года труду по истории России отца Бориса Пушкарева - выдающегося русского ученого Сергея Пушкарева. Директор Центра по изучению России профессор Игорь Чубайс в восторге от работы, тем более что она фактически оппонирует сегодняшней линии на оправдание сталинизма, проводящейся, к примеру, в пособии для школ, созданном под руководством сотрудника администрации президента Александра Филиппова: «Филиппов написал учебник по рос­сийской истории для школы, пособие учителям, - говорит Игорь Чубайс. - И вот как только эта книжка, где Сталин назван эффективным менедже­ром, вышла, это возмутило очень многих. Институт российской истории и целый ряд других исследова­телей хотели написать критический отзыв, на что в институт поступил звонок из администрации пре­зидента, где было сказано: «не надо, вот эту книжку критиковать не надо». Как только исчезает объект для дискуссии, исчезает и наука. Вот здесь речь идет о науке.

Что касается большевизма, то я глубоко убеж­ден в том, что это абсолютно инородное тело для России. Мы плохо понимаем, что исторически Рос­сия и Советский Союз - это совершенно разные го­сударства, абсолютно разные, между которыми ре­волюция, между которыми гражданская война, уничтожившая 15 миллионов человек. Если Рос­сия - это фактически свободная страна, мог ли в СССР работать Салтыков-Щедрин, вице-губер­натор Рязани, и писать свои сатиры? Сейчас! В ла­герную пыль [превратился бы] моментально, как только мысль такая пришла в голову. Весь Совет­ский Союз строился на подавлении, на терроре. Ка­жется, как это [России] разные? Один народ, одна территория... Да, а скажите, вот Третий Рейх и Фе­деративная Республика Германия - это одно госу­дарство или это разные?

Книга эта - движение против течения, а не по течению, и, уже, поэтому она вызывает интерес, при­влекает внимание. Мы находимся в ситуации, где происходит постоянное снижение морального, нравственного духа, происходит интеллектуальное давление. Казалось бы, после 1991 года мы стали свободны, и должен был происходить духовный взлет, который происходит и на Украине, и в Бал­тии. А что у нас происходит? В чем, собственно, функция этой книги, что она меняет, что она дела­ет? Вот не было бы этой книги или появилась эта книга - что от этого меняется? Книга возрождает самосознание, возрождает идентичность. Прежде всего, избавляет от такой куриной слепоты стали­низма, сталинско-тоталитарного видения мира и возвращает нормальное понимание, нормальное видение жизни».

Академик Юрий Афанасьев считает книгу «Две России XX века» большим достижением: «Есть ве­щи и интересные, и нужные, и полезные. И я, на­пример, эту книгу порекомендовал бы студентам в качестве учебного пособия. Меня очень удовле­творили новые разделы о советском быте, раньше ничего не говорилось о движении сопротивления - вообще. Многие разделы предвоенного времени, международной политики Советского Союза даны с весьма современных позиций. Да и война дается впервые не так, как традиционно принято подавать эту войну».

Юрий Афанасьев считает, что в книге «Две Рос­сии» есть ряд спорных концепций. К примеру, боль­шевики уподоблены явившимся на Русь невесть от­куда монголо-татарам. В отличие от авторов, Юрий Афанасьев не считает события 1991-1993 годов ан­тикоммунистической революцией: «Глубинного разрыва с тем, что было до 1991 года, и с тем, что происходит сейчас, не произошло. Произошли или не произошли сущностные перемены на уровне со­циальной структуры устройства общества, на уров­не политического устройства и так далее. Вот в чем вопрос. И вот в этом смысле я считаю, что никакой революции в 1991 году не произошло. Наоборот, в 1991 году и в последующие годы укрепилась власть того социального слоя, который и пришел к власти в результате победы 1917 года, а именно - бюрократии. Бюрократия была у власти и до 1991 года, причем она основательно владела этой властью. Но все-таки это скорее де-факто. А вот с 1991 года период, с конца 1980-х годов и до 1993 года, можно сказать и до 1996 года власть эта была за­креплена за этой самой советской бюрократией уже де-юре. Вот что произошло. И какая это антиком­мунистическая революция - спрашивается, где? Она тут не ночевала, с моей точки зрения. Анти­коммунистическая только в том смысле, что в этот промежуток времени сбросили всю идеологичес­кую шелуху, которая покрывала господство бюро­кратии до 1991 года, а все остальное в полной мере осталось, окрепло, утвердилось и обрело уже форму законов».

Юрий Цурганов, сообщил: «Мы специально сде­лали пока что не очень большой тираж именно для того, чтобы собрать отзывы. Прежде всего, критиче­ские. Дальше внесем поправки, и издадим еще раз».

Можно не сомневаться, что труд «Две России XX века» вызовет бурную полемику. Если не будет высочайшего указания - книгу о сопротивлении народа режиму в подцензурной российской прессе замолчать.

 Михаил Соколов - редактор и ведущий программы «Время политики» на «Радио Свобода».

 Ж. «Посев» №9   2008г.

Цена книги «Две России ХХ века» с пересылкой по России 320 р.

На складе издательства «Посев» также имеется учебник истории

С.Г. Пушкарева. «Россия 1801-1917: власть и общество» (М., 2001, 672 с.), цена 300 р.

Книги можно заказывать наложенным платежом по адресу: 127051 МОСКВА, Петровка 26, стр.2, оф. 96, Кузнецовой О.А., телефон (495) 625 9248 e-mail: posevru@online.ru

      Там же можно подписаться на  Общественно-политический журнал «Посев». Выходит один  раз в месяц. Стоимость подписки на

 полугодие 2009г. – 300 руб., на год – 600 руб.

От редактора:

- Вы можете читать наши материалы на сайте  http://nts-rs.narod.ru/;

- Если в вашем окружении есть люди интересующиеся историей, особенно в части восстановления исторической правды  двадцатого века, то пожалуйста переадресуйте им нашу «Стрелу» посоветовав на нее подписаться (подписка бесплатная),  для чего перейдите по  ссылке      http://subscribe.ru/catalog/state.politics.strelants/   или просто сообщите нам на pfth@rambler.ru  их   эл.адреса.