Россия выступила с инициативой обращения в ООН с отчётом, содержащим доказательства несоблюдения США плана по мирному урегулированию сирийского конфликта. Соответствующее заявление было сделано официальным представителем МИД РФ Марией Захаровой в ходе брифинга 27 октября 2016 года. По мнению экспертов, американская сторона не заинтересована в мире, тогда как Россия продолжает настаивать на выполнении условий мирного плана по Сирии.

Сирия, охваченная непрекращающимся вооруженным конфликтом, сталкивается с угрозой беспрецедентной гуманитарной катастрофы. Борьба с «Исламским государством» здесь приобретает уже не столько силовое значение, сколько идеологическое, политическое и социальное. Вместе с тем, тупиковая ситуация по обсуждению плана мирного урегулирования сирийского конфликта всецело дополняет безрадостную картину сегодняшнего дня, когда Сирия оказывается на грани государственного распада и гуманитарного бедствия. В данном регионе не наблюдается положительных тенденций в обеспечении мира, когда продолжает поступать информация о систематическом нарушении режима прекращения огня.

Развитие сирийского кризиса и связанное с ним нарушение баланса сил в ближневосточном регионе становится неуправляемым. Маховик войны привел к возникновению внутренней инерции. Президент Сирии Башар Асад уже не в состоянии справиться с сохранением государственной целостности исключительно собственными силами. Вместе с тем, международные арбитры, в которых ключевую роль, на данный момент, играют США, Россия, Турция, Иран и Саудовская Аравия не могут договориться между собой относительно мирного разрешения вооруженного конфликта в Сирии. Официальный Дамаск и Тегеран продолжают надеяться на то, что Россия будет поддерживать режим асадитов, тогда как сирийская оппозиция рассчитывает на то, что США, Турция и Саудовская Аравия не позволят Башару Асаду удержаться у власти хотя бы из соображений собственного престижа. Кроме того, Дамаск отказывается принимать условия Женевского коммюнике от 30 июня 2012 года, предусматривающего образование переходного правительства в Сирии. В связи с этим, отсутствие компромисса по разрешению сирийского конфликта ведёт к ещё большим разрушительным последствиям.

Ключевым отличием сирийского кризиса на данном этапе является то, что политико-религиозный контекст во взаимоотношениях Сирии и Турции приобрел довольно опасные очертания. Асадиты приписывают Турции амбиции времён Османской империи, когда Сирия входила в её состав. Однако турецкое руководство нисколько не сдерживает своих намерений по освоению территории САР, предпочитая задействовать в реализации намеченных планов других геополитических акторов. Тем не менее, основной камень преткновения в Сирии представляет собой, прежде всего, взаимоотношения между Россией и США, которые рассматривают официальный Дамаск в качестве сферы своих интересов.

В специфических условиях Сирии политика США по «экспорту американской демократии» не может иметь положительного влияния. МИД России в своих официальных выступлениях неоднократно подчёркивал, что дальнейшая эскалация вооружённого противостояния на территории САР малоэффективна и влечёт за собой гуманитарную катастрофу. Именно недопущение гуманитарной катастрофы должно стать приоритетной целью плана по мирному урегулированию конфликта. Однако американская сторона не в состоянии гарантировать обеспечение мира, намереваясь во что бы то ни стало получить полный контроль над сырьевыми ресурсами Сирии.

Несмотря на регулярное объявление гуманитарных пауз, противоборствующие стороны не спешат сесть за стол переговоров и, тем более, прекратить взаимные обстрелы. Тем не менее, Россия по-прежнему призывает все стороны конфликта к конструктивному диалогу. Но по инициативе американской стороны режим прекращения огня в Сирии постоянно не соблюдается, что, в частности, привело к невыполнению условий плана «Женева-3», гарантирующего мирное разрешение конфликта.

Когда Россия, используя международные рычаги давления, стремится обеспечить мир, США стремится к войне. Так, вопреки резолюции Независимой комиссии ООН от 21 июня 2016 года, призывающей остановить гуманитарную катастрофу в Сирии, Государственный секретарь США Дж. Керри уже на следующей день, 22 июня, заявил о необходимости военных ударов по сирийской территории.

Такими образом, поведение США в САР вплоть до настоящего времени продолжает оставаться неизменным. Военные успехи ВКС России в Сирии вынуждают американцев использовать проверенный во Вьетнаме способ затягивания вооруженного конфликта. При этом целью США является свержение режима Башара Асада, тогда как мнение международного сообщества и, прежде всего, России им совершенно неинтересно. Однако, если обратиться к истории, во Вьетнаме американцы потерпели сокрушительное поражение в дипломатическом аспекте, несмотря на значительное преимущество в военной силе. В этой связи, не приходится сомневаться в том, что «сирийская политика» США также может разбиться о камни, выставленные Россией и её стратегическими партнёрами.

Позиции Турции и Ирана диаметрально противоположны в вопросах разрешения сирийского и иракского военного кризиса. Официальное правительство в Тегеране формально выступает против военного участия Турции в Сирии и оказывает существенную поддержку отрядам шиитских ополченцев "Аль Хашд аль-Шааби" в Ираке, которые, в свою очередь, по мнению турецкого руководства, создают серьезную угрозу для Турции.

Турецко-иранские отношения существенно обострились после того, как обе стороны заявили о своей поддержке конкурирующих групп на Ближнем Востоке. Конфронтация между государствами особенно активизировалась после того, как в результате "арабской весны" вооружённые конфликты охватили территории Сирии, Ливии и Йемена. В то время, когда Турция решительно выступает против режима Башара Асада в Сирии и поддерживает Свободную сирийскую армию, Иран оказывает поддержку оппозиционным Турции группировкам. Помимо прочего, несмотря на формальное неучастие в вооруженном конфликте в Йемене, Иран продолжает заявлять о своей поддержке йеменских повстанцев - хуситов, что дало основания Президенту Йемена Абд-Раббу Мансуру Хади назвать их «марионетками Ирана» и обвинить официальное правительство в Тегеране в разжигании международного кризиса и нарушении суверенитета Йемена. Вместе с тем, Анкара считает вмешательство военных сил Королевства Саудовской Аравии в подавление "агрессии хути" законным актом.

Несмотря на то что и Иран, и Турция формально не находятся в состоянии конфликта, операция по освобождению иракского города Мосул делает актуальным вопрос о том, возможны ли согласованные действия между Тегераном и Анкарой и не находятся ли данные государства по разные стороны баррикад?

Тогда как турецкое руководство оказывает помощь в военной подготовке лояльных отрядов иракских курдов, возглавляемых Мосудом Барзани, а также ряда арабских суннитских племён, выступающих под эгидой "Аль Хашд аль-Ватани", Иран официально выступает с поддержкой Джалала Талабани, основного конкурента Барзани, и явно поддерживает шиитских военные формирования "Аль Хашд аль-Шааби" и силы Народного ополчения Ирака (PMF), получившие свою известность в результате зверств по отношению к суннитам в битвах за Тикрит, Рамади, Фаллуджу. В настоящее время PMF включают в себя "Абу аль-Фадль аль-Аббас" (QQAFA), бригады 'Али аль-Акбар", бригады "Хезболла" и другие проиранские вооружённые формирования, по отношению к которым Турция занимает непримиримую позицию.

В целях защиты, прежде всего, суннитского населения Ирака (туркоманов) от действий PMF Турция была вынуждена сосредоточить значительный контингент своих сил на иракской границе, несмотря на возражения официального Багдада и претензии со стороны Тегерана. И, в случае обострения обстановки на театре военных действий, турецкая армия вполне может пересечь границу Ирака по "сирийскому сценарию", реализованному в Джарабюлусе.

В настоящее время у турецкого руководства есть все основания считать, что Иран способен переступить "черту" в деле организации этнической чистки по отношению к суннитскому населению Ирака. Вместе с тем, Тегеран не скрывает своих планов по дальнейшему участию в иракском конфликте, связанном с освобождением второй столицы "Исламского халифата". Данное обстоятельство может спровоцировать вооруженное столкновение между Ираном и Турцией из-за влияния на Ирак. И, похоже, стороны на данный момент далеки от поиска мирных способов нейтрализации потенциального конфликта.

Подобный вариант развития событий не кажется столь маловероятным, учитывая активизацию движения тебризских тюрков, проживающих на территории Ирана и занимающих явно протурецкие позиции. В условиях обострения конфликта Турция способна с их помощью расшатать государственное устройство Ирана, фактически поддержав стремление тебризских тюрков, возглавляемых Мухаммедом (Октаем) Рашиди, к независимости от официального Тегерана.

В этой связи, движение за права Южного Азербайджана, оппозиционно настроенного к иранскому государству, вполне в состоянии стать отправной точкой турецкой внешней политики по разрешению конфликта с Ираном.

1 ноября 2016 года турецкая армия начала наступление в сторону иракской границы. Эксперты объясняют данное движение в качестве подготовительного этапа к штурму города Мосул. В связи с этим, министр обороны Турции Фикри Ишик выступил с заявлением: "Турция должна быть подготовлена заранее для всех случайностей. И это является частью наших действий".

Турецкое руководство жестко отреагировало на иракские и американские предупреждения, связанные с тем, что развертывание турецкой армии не было санкционировано центральным правительством в Багдаде.

Президент Турции Реджеп Эрдоган выразил твердую убежденность в том, что "точкой невозврата" послужило участие шиитских ополченцев из отряда "Аль Хашд аль-Шааби" в Мосульской операции. Также турецкий лидер отметил исторические право Анкары на Мосул.

Участие турецкой армии в наступлении на вторую столицу "Исламского халифата" стало возможным, помимо прочего, в результате достигнутых договоренностей между Главой Генерального штаба Турции Хулуси Акаром со своим российским коллегой Валерием Герасимовым. По сообщению Министерства обороны России, встреча между ними состоялась за 1 час до момента развертывания турецкой армии в сторону иракской границы.

Реджеп Эрдоган заявил, что действия Турции в Ираке продиктованы доктриной упреждающей обороны и имеют целью нанесение военных ударов по группам, которые представляют угрозу безопасности турецкого государства. При этом, по мнению экспертов, в качестве потенциальной угрозы Турция рассматривает не столько боевиков "Исламского государства", сколько иракских курдов.

Между тем, как отмечают иракские источники, штурм Мосула уже начался. Так, отмечается, что подразделения элитной контртеррористической службы Ирака (CST) 1 ноября 2016 года заняли телевизионную станцию в восточной окраине города. Однако центральная часть Мосула, где располагаются правительственные здания, по-прежнему находится под контролем боевиков "ИГИЛ". Эксперты считают, что именно центр города является первоочередной задачей наступления турецкой армии.

Кроме того, эксперты отмечают, что в процессе участия ВС Турции в Мосульской операции неизбежны столкновения между турками и курдами в районе города Силопи вблизи иракской границы. Так, в начале 2016 года там уже происходили конфликты между турецкой армией и курдскими отрядами "Пешмерга". Помимо прочего, близость города к военной базе Рабочей партии Курдистана, расположенной в горах Кандиль на севере Ирака, позволяет утверждать, что противостояние между курдами и турками на иракской территории практически неминуемо. В подтверждение этого Эрдоган неоднократно предупреждал "Аль Хашд аль-Шааби", 31 октября 2016 года организовавшего штурм населенного туркоманами города Тель-Афар в Ираке, что намерен военными средствами обеспечить защиту туркоманского населения.

В настоящее время наступление на Мосул все больше напоминает "стояние на реке Угре", сопровождаемое незначительными военными операциями, совершаемыми преимущественно в сугубо пропагандистских целях. Сущность данной военной кампании сводится к пока еще безуспешным попыткам реализации в условиях реального времени некоего подобия концепции сетецентрической войны. Целью данной концепции является стремление повысить боевые возможности разрозненных по национальному и конфессиональному признаку военных подразделений, участвующих в битве за Мосул, посредством их объединения в единую информационно-коммуникационную сеть.

В рамках данной войны международная коалиция в первую очередь обеспечивает информационное превосходство над "ИГИЛ" посредством уничтожения информационной системы противника, куда следует отнести бронетехнику, БЛА, а также узлы связи и командные центры. И как только данная цель будет достигнута, необходимо согласовать действия всех союзнических группировок, задействованных в военной операции. Однако на этом этапе и возникли серьезные разногласия среди участников наступления на Мосул.

На сегодняшний момент основные силы, готовые штурмовать вторую столицу "ИГ", состоят из наземных вооруженных формирований курдского "Пешмерга", протурецкой "Аль Хашд аль-Ватани", проиракского "Аль Хашд аль-Шааби" и турецкой армии, между которыми существуют споры о том, кому же будет принадлежать "пальма первенства".

Командующий Сил народной мобилизации шиитов "Аль Хашд аль-Шааби" Хайдар аль-Хоссейни аль-Ардави неоднократно заявлял, что именно его отряды будут контролировать Мосул, с чем в корне не согласны остальные участники наступления.

Фактически "Аль-Шааби" подчиняются непосредственно премьер-министру Ирака Хайдару Аль-Абади, персона и власть которого вызывают серьезные нарекания со стороны Турции и подконтрольных ей группировок.

Между тем, отряды шиитских ополченцев имеют тесные связи с Ираном, что вызывает определенные симпатии курдов. О влиянии Ирана на "Аль-Шааби" можно судить хотя бы на том основании, что у Сил народной мобилизации широко представлены иранские внедорожники "Safir" с пусковыми ПТРК "Toophan". Кроме того, многие шиитские добровольцы, участвующие в битве за Мосул, разговаривают исключительно на фарси.

Однако, в случае штурма Мосула исключительно силами "Аль-Шааби" поддержка местного населения может быть под сомнением по причине того, что после сдачи города боевикам "Исламского халифата" в 2014 году шиитами доверие к последним в Мосуле резко снизилось и, прежде всего, среди арабов-христиан и ассирийцев, исповедующих разные течения христианства. Особенно такая "нелюбовь" к шиитам пробудилась после того, как в городе были распространены слухи о том, что в случае штурма мосульские христиане будут уничтожены.

Что же касается перспектив занятия центра Ниневии силами суннитских отрядов "Хашд аль-Ватани", то иракской правительство считает их незаконным вооруженными формированиями, с которыми нельзя вести диалог. К тому же, руководство группами суннитов вызывает гневную реакцию влиятельного духовного лидера иракских шиитов Муктада ас-Садра. Бывший мэр Мосула, шиит по происхождению, фактически сдавший город "ИГИЛ" в 2014 году, Этель аль-Нуджайфи вызывает претензии со стороны ас-Садра, который не готов простить его за предательство.

Тем не менее, Турция тщательно стремиться выставить "Аль-Ватани" в авангарде наступательной операции. Однако турки понимают, что для численного превосходства необходимо привлечь на свою сторону местные суннитские племена, которые в настоящий момент представляют собой объект торга: какая из сторон предложит больше ресурсов, ту сторону и поддержат лидеры племен. И пока торг не завершен, битва за Мосул так и будет напоминать сценарий "стояния на реке Угре".

Активное участие отрядов иракских курдов "Пешмерга" в битве за Мосул может усугубить политические позиции их лидера Масуда Барзани.

Слишком явная протурецкая ориентация курдского участия в "Мосульской операции" неизбежно приводит к обострению конфликта между "Пешмерга" и курдской оппозиционной партией "Движение за перемены" ("Горан") в союзе с Патриотическим союзом Курдистана. Между тем, перспектива быть среди организаторов дележа Мосула внушают Барзани определенный оптимизм, что вынуждает его еще больше лавировать между турецкими и собственно курдскими интересами. Однако схожая политическая платформа "Пешмерга" и "Горан" - ПСК не позволяет лидеру иракских курдов полностью занять протурецкие позиции. В силу этого, в битве за Мосул для Барзани является первоочередной задачей максимально сократить количество жертв среди курдов, но и обозначить свою роль в наступательной операции. Это позволяет ему одним ударом "убить двух зайцев": с одной стороны, не вызывать гнев курдской оппозиции, а с другой - быть в фарватере турецкой внешней политики.

К тому же, Мосуд Барзани еще помнит тот момент, когда "Горан" в 2013 году активно поддерживало его в политических претензиях на пост президента Ирака. Тогда, согласно достигнутым договоренностям, пост главы иракского государства должен был принадлежать курдам и, соответственно, они имели право выдвигать свои собственные предложения. В силу это, лидер "Пешмерга" не может не считаться с мнением курдской оппозиции, благодаря заигрыванию с которой держится его влияние в Иракском Курдистане. Излишнее пренебрежение, которое может выразиться в отступлении "Пешмерга" от окрестностей Мосула, либо занятии Мосула без поддержки курдского большинства, может грозить Барзани гражданской войной. Поэтому для него стратегически необходимо сохранять образовавшийся status-quo: укрепиться в окрестностях иракского города, при этом исключая вероятный сценарий вторжения в центр Мосула, чтобы не спровоцировать на ответную реакцию ни "Горан" - ПСК, ни Турцию.