Стрела НТС №180  от 21.02.2014г.

[Предлагаем Вашему вниманию две статьи В. Сендерова: «Год Миланского эдикта» и «По направлению к Востоку»] 

Валерий Сендеров

Год Миланского эдикта

Это произошло в 313-м — 1700 лет назад. В городе Медиолане (ныне Милан) встретились соправители Римской империи, Константин и Ликиний. Здесь они совещались о невесёлых державных делах. Итогом обсуждений стало такое решение:

«Нам угодно, чтобы… каждый из тех, кто избирает христианскую религию, свободно и просто, без всякого затруднения мог соблюдать её…

Мы признали полезным, чтобы никто не был лишён свободы отдавать своё сердце, будь то религии христианской или другой религии, какую кто найдёт для себя более целесообразною…

Мы позволяем христианам неограниченную религиозную свободу, а вместе с этим и другим — позволяем свободно исполнять дела своей религии».

Это решение вошло в историю как Миланский эдикт. Строго говоря, эдикта, может, и не было. Текст не сохранился, суть дошла до нас лишь через «подзаконный акт»: письмо-приказ Ликиния одному из префектов. Но не в этом дело.

Может, эдикт был действительно эдиктом, может, как считают некоторые исследователи, лишь устной договорённостью соправителей… Но главное несомненно: судьбы ойкумены он изменил. Коренным образом. С фантастической скоростью.

«Толерантных» указов, облегчающих положение христиан, в Риме выпускалось немало. И Миланский эдикт часто рассматривают как одно из явлений в этом ряду. Но это в корне неверное рассмотрение.

Рим был государством плюралистически-этатистским. Власть не интересовало, какому богу ты молишься. Но рядом с Юпитером, Солнцем, Ка (дух человека у египтян) ты должен был поставить статую правящего императора. Император бывал свергнут, задушен, утоплен — римлянин спокойно ставил в молельне статую его преемника. Это не было советским перевешиванием портретов. Римский гражданин не изъяснялся в любви к персоналиям. Статуя в его молельне свидетельствовала о приятии им государственного примата. Ничто не может быть божественней римского, цезарского порядка!

На этот ведущий римский принцип и посягнули христиане. Рядом с Единственным, рядом с Богом не может стоять никто. За эту простую убеждённость их распинали, сжигали, бросали на съедение зверям. Христиане не сдавались. Наше время сочло бы их поведение просто глупостью. Но этой глупости суждено было вскорости изменить мир.

Конфликт между христианами и государством был неминуем. Говоря объективно, в особой жестокости римлян и не упрекнёшь. Где, интересно, в мире стали бы терпеть открытое противодействие государственным основам? К тому же периоды гонений постоянно чередовались с толерантными указами, с полосой послаблений. Однако…

«Всемилостивейше» прощая христиан, цезари не колебали основ собственной государственности: прощение преступника не колеблет закона. Цель указов была ясна: смягчить обстановку, «приручить» прощённых. Но в том-то и дело, что это и было решительно невозможно. Христиане и так с государством не боролись. Более того. Христиане были лучшими солдатами, советниками, ремесленниками. Они искренне хотели служить кесарю. Во второй черёд…

Миланский эдикт ничего не послаблял. Он никого не прощал. Он фактически признал новую иерархию ценностей. Христианская жизнь сделалась правом подданных. Правом ставить выше государственного примата — требования религиозной совести.

Этим завершился ветхий Рим. И начался… Впрочем, до начала христианского Рима оставался ещё небольшой срок.

Эдикт даровал свободу разным религиям. Это не осталось формальностью, свободой воспользовались: строились новые языческие храмы, оживлялся интерес к древним полузабытым культам. Но всё это было несоизмеримо с ростом и усилением христианства. Христианство было, говоря современным языком, поставлено в условия «честной конкурентной борьбы». И преимущества его оказались несомненными. Именно на него следовало опереться в поисках духовного стержня, духовного идеала. В 323 году христианство сделалось государственной религией Римской империи.

Великие события, стоящие у колыбели эпох, многое преобразуют подчас в этих эпохах. И события эти дают иногда ответ на неожиданные, посторонние, как может показаться на первый взгляд, вопросы.

С момента своего зарождения христианство стало играть огромную роль в жизни Рима. Не только в духовной — это не требовало бы объяснений. Но и в политической. Почему? Речь ведь шла, с римской точки зрения, лишь о небольшой, не влиятельной и странной религиозной секте. По самым завышенным подсчётам, христианство охватывало не более 1/20–1/10 населения Рима. Почему внимание цезарей было неотрывно от неримской, в сущности, неотмирной экзотической группы? Почему именно от неё быстро стало зависеть — быть Риму далее или не быть?

Рим был образцово правовым государством. Близким к идеальному. Государство граждан. Не больше того. Ну, а надо ли — больше? Такое государство существует для блага своих подданных. И справляется оно со своими обязанностями много лучше идеалистических, метафизически ориентированных систем. Чего же хотеть от него ещё?

Но образцовое государство уверенно шло к гибели. К III веку это стало уже окончательно ясно. Императоры могли принимать любые меры. Проводить любые реформы — политические, финансовые. Великий Диоклетиан победил инфляцию, разделил Империю на четыре самоуправляющиеся части. Его преемники ввели полноценную золотую монету, восстановили прежнюю административную структуру Империи. Ничего при этом к лучшему не менялось. Причины надвигавшейся гибели подобными реформами исцелить было нельзя.

Каковы же эти причины? Да всё те же, о которых беспрерывно говорится в современном цивилизованном мире. Кризис демографии. Женщины отказывались растить детей — не лучше ли прожить жизнь в своё удовольствие? Кризис экологии. Римляне жили в многоэтажных домах, опивались дрянью из ядовитой свинцовой посуды. Как остановиться, если выпить охота?

Главным же фактором деградации был «человеческий фактор». Коррупция захлестнула всё — финансовая и политическая. Гражданство продавалось направо и налево. И раздавалось «бесплатно»: продавалось клиентам знати за голоса на завтрашних выборах. Рим переполнял демократический сброд. Он не желал воевать, работать, служить. Зато о своих правах сброд знал досконально.

Гибель стояла уже у порога. Когда христианский, внегосударственный фактор властно вмешался в судьбу великой страны…

Но перенесёмся теперь из далёкой, давно минувшей древности в наши дни. Юбилей начала европейской христианской государственности не остался незамеченным в православном и католическом мире. Он торжественно отмечался как в Сербии — на родине императора Константина, так и в самом Милане. Юбилейные конференции прошли и в нашей ойкумене: в Минской духовной академии, в Русском Христианском гуманитарном университете в Санкт-Петербурге. Огромная тема представляла необозримое поле — для размышлений, выводов, постановок проблем. И поучительно посмотреть — что и где из этого многообразия было выбрано.

«Став некогда отправной точкой в глобальном процессе взаимного примирения Государства и Церкви, Миланский эдикт породил понятие “симфонии”, то есть — созвучия, согласия, баланса духовного и светского начал. Конечно, “симфония” — это идеал, внедрение которого в жизнь требует большого ума и большой ответственности. Надеюсь, что наше учёное собрание обсудит разные исторические прецеденты — и печальные, и утешительные».

Остроактуальная тема симфонии — наследия императора Юстиниана — стала по существу основной в пленарном докладе митрополита Минского и Слуцкого Филарета.

Но говорилось в юбилейные дни и о христианской свободе. О «первой и основной человеческой ценности», о неуважении к ней в современном мире напомнил представитель Святого Престола в своём выступлении в сербском городе Ниш.

Всё как и тысячу лет назад… Необозримое богатство христианского наследия растасовано, расфасовано по конфессиям. И наперёд ясно, где о чём будут говорить…

Каждому — своё? Но разве свобода, личность — не главные, основополагающие ценности христианства? Разве подлинная свобода меньше, чем нашим западным братьям, нужна нам самим?

Впрочем… по поводу религиозной свободы…

Празднование юбилея в Милане прошло со всей надлежащей торжественностью. Мессу отслужил кардинал Скола — одно из первых лиц в иерархии Ватикана.

Однако знакомые с тонкостями церемониала люди обратили внимание на одну деталь. Церемониал этот строго иерархичен, и наперёд понятно, кому где надлежит быть. Такой юбилей, такого масштаба — ранга Папы. Но отсутствие Папы не было случайностью. Всё же эдикт — событие в некотором плане… сомнительное. Он декларировал равенство всех религий — и торжество христианства стало лишь непрямым следствием его.

«Теократические бредни, средневековье»? Если бы…

Сегодня Рим, как и две тысячи лет назад, переполнен язычниками. Но это уже не древние наивные верования. Язычник нынче, как говорится, пошёл другой. Древние язычники, не познав истинного Бога, предчувствовали Его приближение. Они — так учат нас апостолы — чтили Бога в творениях Его. Сегодняшнее же язычество — прежде всего исступлённое, фанатичное антихристианство. На фоне его «классическая» чёрная месса — нечто вроде детского сада. Пионерского костра…

Так что и со священнейшим даром — свободой — дело не так уж просто сегодня обстоит…

Впрочем, мы подошли уже к другой теме. Требующей, если уж обращаться к ней, отдельного, пристального рассмотрения. Здесь лишь отметим: размышления о Миланском эдикте, о первохристианской государственности с необходимостью к таким темам подводят. К темам духовной и общественной свободы, многоконфессионального государства, человеческих прав…

На эти темы говорится и пишется бесконечно много. Но… Ветви христианского ствола оказываются оторваны от своей основы. Неполиткорректно стало даже и упоминать о христианском цивилизационном стволе.

Христианство и общественная свобода… Вся христианская демократия — ещё недавно лидирующая политическая сила в Европе — основана на ясном понимании связи между ними. И доминантой проводимой этой силой политики было — упрочить, развить, актуализировать такую связь. Но вот прошли считанные десятилетия. И много ли мы встречаем хотя бы упоминаний о христианской базе европейских свобод? Да кто же и посмеет говорить об этом — под вопли истеричных покаяний европейского духа? Покаяний во всём. В Инквизиции, угнетении, национальных преследованиях, работорговле…

Всё это не всегда правда. Всё это далеко не вся правда. Но главное сегодня в другом. Христианское развитие, конечно же, не было прямым и однозначным. Но именно оно в высшей своей точке дало драгоценный плод. Оно привело в середине прошлого века к системе неотъемлемых человеческих прав.

И плод такой дало — только и исключительно христианство. Можно посмотреть, для сравнения, на положение «неверных» в мире Ислама. Не только на практике. Но и согласно Корану — то есть в высшем, в основном лишь теоретически мыслимом, варианте.

«Будучи униженными пред Исламом»… Эта чёткая формулировка неоднократно встречается в священных текстах. «Неверным» разрешается многое. Они могут иметь храмы, общины, религиозное самоуправление. Если будут хорошо себя вести. То есть безоговорочно признают власть над собой Ислама.

Даже в лучшем, наиболее «чистом» случае — таком, как иранский, — это не имеет, разумеется, отношения к понятию прав вообще. Это примерно те милости, которые уже во II веке готов был даровать христианству цезарский Рим…

И это, конечно же, всего лишь один пример. Размышляя о свободе, плюрализме, праве — мы не можем не обратиться к первоисточнику их. Лишь обращение к опыту христианской государственности даёт нам духовно и исторически верную систему отсчёта.

Источник: Ж. «Посев» №12, 2013 г.

***

Валерий Сендеров

По направлению к Востоку

Восток. Кто только у нас ни размышлял о нём — в последние полвека бытования исторической России? Россия, Европа, наша уникальная русская цивилизация, романо-германская борьба с ней… Эти абстракции никого тогда не волновали. А вот Восток… Паломники, святыни, монастыри, чудеса… «Восточность» была нашей духовной осью, внутренней сутью приобщившейся к великой европейской светской культуре страны. И там же, на Востоке, жестокие туркмены пытали православного солдата Фому Данилова, требовали от него отречения от Христа… Это чувствовали, это знали. Это понимали в России все.

В этой статье не будет никаких новых фактов. Мы лишь напомним общеизвестное. То, что, вроде бы, знают все, и важность чего, вроде бы, невозможно отрицать… Если хоть чуть-чуть вдуматься. Но вдумываться мы как раз и не хотим. Что-то важное, видно, утрачено внутри нас.

Разговор о современной русской политике на Востоке мы ограничим двумя большими вопросами. Ситуацией в Сирии и ситуацией в Египте. Легко объяснить, почему мы выбрали именно эти два региона. Но… Пожалуй, хватит предисловий. Эти два участка, в конце концов, принадлежат к самым горячим. А для начала — этого и достаточно.

Несколько лет назад по планете бодро зашагало свежерождённое явление, оно получило поэтическое название «арабской весны»: повсеместно в исламском мире к власти приходили радикальные суннитские режимы. Способы были разными, действенным оказался и самый простой: победа на выборах. Выборы бывали воистину демократическими, подделывать бюллетени экстремистам не было нужды. И это обезоруживало цивилизованный мир: разве ж демократия может ошибаться?

История повторяется. На этом же основании Запад был вынужден принять как легитимного лидера Адольфа Гитлера. И чтобы понять, чем именно грозит всем нам «арабская весна», полезно сравнить тоталитарные системы. Европейскую начала прошлого века — с азиатскими, исламскими века нашего.

«Что было бы, если б Гитлер победил?» Так иногда вопрошают, отстаивая неосоветскую точку зрения на Вторую мировую: все злодеяния и жертвы оправданы, оказывается, их несравнимостью с гораздо большим альтернативным злом. Но это абсолютно ложная дилемма.

Никаких шансов на победу у нацизма не было: развязывая войну, Гитлер обречён был её проиграть. Обречён нехваткой военно-технического потенциала: мощь всей объединённой под фюрером Европы была несравнима с промышленной мощью США. Обречён географией и демографией: русские пространства раздавили немцев ранее, чем это успела сделать армия СССР. Подчас блестяще выигрывая сражения, немецкая армия запиралась по избам, смертельно боясь сунуться в сортир, находящийся под прицелом партизан. Дела у «колонизаторов» шли неплохо лишь в одном случае: когда военные, наплевав на категорические приказы фюрера, развязывали против русских… русские же руки. Но прав был фюрер, а не они: такая практика в исторической перспективе не могла не обернуться поражением колонизаторов.

В ведущейся сегодня террористической войне — все шансы на стороне нападающих. Сверхточного оружия у них, правда, нет; но и их противнику оно ничего не даёт тоже. География с демографией — на стороне бандитов: они без труда растворяются в плодящейся люмпен-городской массе. Впрочем, все эти доводы даже и излишни. Терроризм нельзя победить. Просто потому, что неясно: в чём вообще может состоять такая победа? Внятных целей у исламского терроризма нет. Кроме одной, очевидной: парализации, дезориентации постхристианского мира. Но достижение таких целей в условиях усиления терроризма — всего лишь вопрос времени.

И к этому необходимо добавить главное. Европейский тоталитаризм неустойчив прежде всего внутренне. Даже в самом свирепом — гитлеровском — варианте он не уничтожает, а лишь подминает дототалитарные государственные и общественные структуры. Гитлеровское общество никак нельзя назвать гомогенным: многие военные, аристократия, церковь находились в серьёзной оппозиции к нему. Они были вынуждены молчать — но лишь до времени…

В исламском обществе «слоистость» европейского типа наступает лишь на чрезвычайно высоком — «иранском» — цивилизационном уровне. «Ислам» не случайно означает «покорность»: гомогенности покорного общества нет нужды добиваться террором.

Исламское фундаменталистское государство — идеальный отряд для войны с внешним миром. Именно в таком качестве оно и создавалось, разделения властей — в том или ином виде присутствующего в любой части христианского мира — в исламском государстве нет. И лишь одна — но важная! — структура в таком государстве является его ахиллесовой пятой.

Структура эта — армия. Армии необходимо многое. Современное вооружение и снабжение — что невозможно без достаточно широких промышленных и торговых связей. Необходима здравая информация о положении в мире. Значит, не обойтись без цивилизованной внешней разведки, без компетентного анализа источников информации — попробуйте-ка отстроить всё это на основе священных сур. Наконец, среди военных всегда немало патриотов. Патриотизм может пониматься по-разному, может сочетаться с изрядной ксенофобией. Но и в этом случае видеть свою страну застрявшей в VIII веке мало кто хочет.

Фундаменталисты или военные? Неудивительно, что реальная политическая жизнь в исламском мире вот уже много десятилетий сводится обычно к борьбе этих двух сил. Есть, впрочем, и третий вариант — светская диктатура. Вариант это грустный. Но перед фундаментализмом и у него есть важное преимущество: он поддаётся обычно чьему-либо цивилизованному внешнему контролю.

К этому варианту мы вскоре обратимся. Пока же рассмотрим классический пример противостояния армии и фундаментализма. Такой пример даёт нам Египет, крупнейшая исламская страна. В Египте огромная туристическая зона, она важнейший источник дохода, и уже по одному этому страна нуждается в спокойной, вменяемой власти. И такая — военная — власть в Египте была. Управляла она, разумеется, жёстко; однако справлялась с ситуацией с трудом. Во внутренние области страны иностранцы не допускались: напряжение нередко разряжалось здесь антихристианскими (антикоптскими) погромами, и никто не мог знать, когда произойдёт большой взрыв.

Взрыв произошёл. На очередных выборах военным не удалось предотвратить победу радикальной партии «Братья-мусульмане». Ситуация тотчас резко изменилась к худшему. Президент и его окружение были арестованы, погромы и насилия охватили теперь всю страну.

И это было не просто ухудшение ситуации. Это был качественный скачок. «Мы — или “Братья-мусульмане”. Учтите — иной альтернативы нет». Так ещё недавно говорили люди президента Мубарака в полемике с плюралистической Европой. «Или мы — или оппозиция. Иной альтернативы нет». Так заявляли теперь победившие «Братья». Оппозицией теперь служили уже откровенные террористы.

Западные «реалисты» быстро примирились с ситуацией. Но произошло чудо, пока — единственное такое чудо «арабской весны». Военные вернули себе власть.

На сей раз президент-«брат» и его окружение оказались за решёткой. Впрочем, военные сразу дали понять: они заинтересованы в своей репутации в цивилизованном мире. Они старательно подчёркивают умеренность и прозрачность своих действий. Ну, а что до законности… Пусть, трезво говоря, кто-нибудь укажет место на планете, где перевороты происходят при полном соблюдении её…

Что же в действительности произошло в Египте? История, наверное, долго ещё будет объяснять чудесный поворот. В российских СМИ появлялись прозрачные намёки на «руку Москвы». Не исключено, что это просто информационный вброс. В этом случае он исходит, по-видимому, от властей: не оппозиция же намекает на причастность Москвы к операции по окороту фундаментализма на планете. Вбрасывают-то ту информацию, которую считают положительной, выгодной для себя!

Впрочем, адекватные оценки высказывались чиновниками и прямо. Без открытой поддержки контрпереворота: нельзя же, в самом деле, вмешиваться во внутренние дела… Но, тем не менее, — достаточно ясно.

А Запад? От президента США поступило настоятельное предложение. Соблюдайте, господа военные, все нормы законности. А главное — верните, верните законно избранному президенту власть!

Российские СМИ настроены сегодня антиамерикански. Но это феерическое пожелание они озвучивали без комментариев. Слегка насмешливым тоном.

Ситуация в Сирии ещё мрачнее египетской. Страной правит «наследственный президент» Асад. Отцу его удавалось поддерживать равномерное представительство разных религий во власти. Исламско-христианские погромы бывали (нужно ли уточнять, кто кого громил?). Но громившая деревня в наказание просто сметалась с лица земли. Грустно звучит — но была ли другая возможность обеспечить мирным людям сколько-нибудь нормальную жизнь?

Время дало уже ответ на этот вопрос. Сын Асада с задачами не справился. Страна провалилась в равномерно жестокую, чудовищную гражданскую войну. Мировые СМИ едва заметили демонстративное, показательное убийство «оппозицией» одного из христианских епископов. Демонстрация, таким образом, не удалась: перед нами такая война, на которой уже нет событий…

Как относятся к ситуации в Сирии Россия и Запад?

Лет сорок назад по поводу диктаторов типа кубинского Батисты у США была присказка: «Пусть он сукин сын. Но он — наш сукин сын!» Советские пропагандисты ахали, конечно, над империалистическим цинизмом. Но американцы были вполне правы. Никому не становилось лучше, когда их сукина сына сменял какой-нибудь кастро — наш сукин сын.

По модели «нашего сукина сына» строятся сегодня отношения России с Асадом. Американцы же взяли на вооружение другой подход.

Впервые этот подход был ярко продемонстрирован в Югославии. В качестве мальчика для битья выбирается провинциальный негодяй-диктатор. Он объявляется «новым Гитлером». Это явное преувеличение, и при сооружении подобной медиафигуры не удаётся обойтись без прямого вранья. Потом с «Гитлером» воюют, потом побеждают его (а как же, интересно, могло быть иначе?). Триумф демократии. Ура.

Но никого не интересовало: а улучшило ли хоть сколько-нибудь уничтожение «Гитлера» положение в стране.

Вернёмся, однако, к Асаду. Свой «сукин сын» для Москвы, для Вашингтона он — «Гитлер». Против него объявлен крестовый поход. Страны Запада реагируют вяло. Прошли югославские времена, когда «крестовый поход» США был встречен на Западе с энтузиазмом, — годы шли, и нельзя было не видеть: в глобальной перспективе политика показательного похода работает плохо. Но ситуация продолжала раскачиваться. Тут одна из сторон (вспомним классический вопрос: кому выгодно?) применяет под Дамаском химическое оружие.

Кто применил? Ответа до сих пор нет. Но властям США он и не нужен. Им «всё ясно»: Асад, Асад! (Столь же ясно было недавно с Хусейном: ни химического оружия, ни контактов с Аль-Каидой у иракского диктатора так и не обнаружили).

Вперёд! На Асада! Но замысел зависает в воздухе. Москва решительно против новой «гуманитарной интервенции». Надо же, русские нахально требуют доказательств, что химическое оружие применили именно правительственные войска! Да и Западу — даже самому верному союзнику, Лондону! — совсем уж не хочется больше тратиться на бесперспективную «липу».

Америка, однако, закусила удила. На союзников оказывается грубое давление. Белый дом откровенен: «Да как хотите вы все! А военное вторжение — будет!».

А далее… Асад громогласно соглашается на уничтожение всего сирийского химического оружия. Под международным контролем. И это предложение решительно поддерживает Москва…

Так «принуждение Асада к миру» до конца сорвалось. Подумаем: что было бы, если бы оно началось?

Скорее всего… ничего особенного. Ситуацию жестоко-равномерной гражданской бойни переломить нелегко. В какую бы то ни было сторону. Но кое-что всё-таки изменилось бы. Любой виток гражданской войны в Сирии — это тысячи и тысячи новых жертв. И, как ни относись к российской власти — на сей раз её заслуга, что жертв этих не было.

И кроме того. В Югославии, на мостах над Дунаем студенты стояли под бомбами… под звуки джаза. Символом противостояния, символом свободы стал тогда для сербов американский джаз. Трудно объяснить некоторые извивы сознания…

Но здесь, на Востоке, не было бы никаких извивов. Агрессия, безусловно, резко повысила бы градус. Градус ненависти ко всему европейскому, христианскому миру.

Представляется, что нынешнюю восточную политику России можно описать простой формулой. Там, где можно разобраться в ситуации и охватить проблемы, наша дипломатия действует достаточно здраво. И она осторожно присматривается, не делая бессмысленных жестов, — где просчитать и вычислить вообще ничего нельзя. В этом случае мы терпеливо ждём — пока самоубийственные для всего европейского мира действия не начнут наши незадачливые «партнёры». И стараемся — каковы бы ни были при этом наши сиюминутные планы — этого самоубийства не допустить.

Это нормальная, здравая политика. Неудивительно, что особых критических комментариев она и не вызывает. Впрочем, познакомим всё же нашего читателя с теми комментариями, которые есть. (11 января в «Ежедневном Журнале» появилась серьёзная, взвешенная статья Владимира Волкова «Геополитический триумф, замешанный на газе». (http://www.ej.ru/?a=note&id=24075).

«Вы вообще представляете себе технологию «распыления» жидкого зарина? А технологию его изготовления, которую никак нельзя воспроизвести в подвалах, бомбардируемых правительственными войсками?» (http://www.svoboda.org/content/article/25090371.html)

Кто применил в данном случае химическое оружие? Специалисты — напомним — к твёрдым выводам так и не пришли. Эксперту со «Свободы» всё ясно. На основании приведённых нами выше сермяжных логических построений. Оппозиция видится эксперту этакими лихими борцами за народное дело, бодро бегающими под правительственными бомбами из подвала в подвал.

Террористическая «оппозиция» давно имеет, однако, вполне современные лагеря для подготовки «партизан». Убеждён ли господин журналист, что при таком лагерьке ну никак невозможно оборудовать позарез необходимую для священной войны химическую лабораторию?

А вот ещё пример.

«Какой-нибудь зануда вроде меня мог, конечно, вспомнить, что еще летом 2011-го американский сенатор Ричард Лугар предложил, чтобы Москва и Вашингтон выступили с совместной инициативой об установлении международного контроля над сирийским химическим оружием» (http://www.ej.ru/?a=note&id=24071#)

Таким ядовитым тоном оспаривает ещё один эксперт «московский» характер недавней инициативы. Но подобная инициатива — не научный приоритет: до подобных мыслей человечество додумалось задолго до рождения почтенного сенатора. Речь в таких случаях идёт совсем о другом: о реальных возможностях осуществления простой идеи. То есть о тех возможностях, которых ещё недавно не было — именно вследствие совсем иных планов американской стороны.

Уровень подобной критики вопросов не вызывает: перед нами подход, при котором критикуемый всегда неправ. Критикующие этого и не скрывают. «Место интеллигенции — всегда против власти!» — нередко торжественно возглашают они. Лишний раз этим подтверждая: собственной позиции у подобной интеллигенции нет. «Не буду с истиной, с логикой, со здравым смыслом. Зато вечно буду начеку, чтоб поскорее передразнить власть».

Всё это довольно грустно. Да нет, упражняйтесь, конечно… Но речь-то — не о болотной политике, не о льготных тарифах для Украины. А о самом существовании мира — в котором критиковать, при всех условиях, можно. Война против него уже идёт — уже очень жестокая война. Бомба террориста не различает демократии и авторитаризмы, и Россия, и Запад — одинаково подходящая мишень для неё.

Источник: Ж. «Посев» №1, 2014 г.

От редакции:

- Распространяйте наши материалы в своем окружении;

- Подписывайтесь на журнал «Посев»;

- Читайте ж. «Посев»  на http://nts-rs.ru/posev.htm

- Подпишитесь на нашу рассылку (Стрелы НТС), перейдя по ссылке    http://subscribe.ru/catalog/state.politics.dlachlenovidruz