Стрела НТС №153  от 2.05.2013г.

Кирилл Александров

«Большевизм — враг русского народа»

70 ЛЕТ НАЗАД НАЧАЛОСЬ РАСПРОСТРАНЕНИЕ «СМОЛЕНСКОЙ ДЕКЛАРАЦИИ»

И ПОЛУЧИЛА ШИРОКУЮ ИЗВЕСТНОСТЬ АНТИСТАЛИНСКАЯ ПРОГРАММА РУССКОГО КОМИТЕТА

«Большевизм — враг русского народа», — такими словами начинался первый программный документ, подписанный генерал-лейтенантом Андреем Андреевичем Власовым и генерал-майором Василием Фёдоровичем Малышкиным 27 декабря 1942 года.

В интересах пропагандистского воздействия сотрудники отделения «Активная пропаганда на Востоке» (отдела пропаганды Верховного командования Вермахта) указали, что «Обращение Русского Комитета к бойцам и командирам Красной Армии, ко всему русскому народу и другим народам Советского Союза» подписано в оккупированном Смоленске, а не в Берлине, поэтому оно и получило название «Смоленской декларации», или «Смоленского воззвания».

Но доля истины в том лукавом решении была.

В Русский Комитет во главе с генералом Власовым согласился войти бургомистр Смоленска, адвокат Борис Георгиевич Меньшагин, который после войны провел четверть века в советских тюрьмах.

Изначально «Декларация» предназначалась для распространения только на фронте — для бойцов и командиров Красной армии. Тем более что в тексте содержался призыв «переходить на сторону действующей в союзе с Германией Русской Освободительной Армии». Так, вероятно, впервые широко прозвучало это словосочетание. На самом деле никакой армии в тот момент ещё не существовало, да и сам Власов лишь недавно получил статус лица, официально освобождённого из плена.

Однако немецкие сторонники и защитники русского генерала из числа офицеров Вермахта, служивших в Главном командовании сухопутных сил, по собственной инициативе организовали распространение «Декларации» не только на фронтовой линии, но и в тылах армейских групп Восточного фронта, в первую очередь, «Север» и «Центр».

Реакция оказалась взрывной.

Русский Комитет, состоявший из пяти человек, существовал лишь на бумаге. Но теперь о нём узнали сотни тысяч людей на оккупированных территориях. Они стали задавать вопросы, а из органов городских самоуправлений в Берлин посыпались письма и обращения. Военно-административные органы армейских групп Вермахта в исключительных выражениях сообщали о результатах воздействия «Смоленской декларации» на гражданское население.

В отчете группы армий «А», отступавшей с Северного Кавказа, подчеркивалось:

«Декларация вызывает самый сильный интерес. Население ожидает дальнейших публикаций и действий в том же духе».

Из группы армий «Центр» докладывали в Берлин:

«Действия Власова встретили всеобщее одобрение».

Группа армий «Север» сообщала:

«Деятельность генерала Власова находится в самом центре внимания. Требуется немедленно придать действиям комитета подлинный характер, чтобы наша пропаганда не потеряла доверия у населения».

Взбешённый русофоб Альфред Розенберг, возглавлявший Министерство по делам восточных областей, потребовал провести немедленное служебное расследование, чтобы выяснить, как произошло распространение «Декларации» среди «подсоветского» населения в его зоне ответственности и кто из офицеров Вермахта втайне от него популяризировал заявление русского генерала.

Расследование начали, но вскоре оно ушло в песок.

С точки зрения управления Третий Рейх представлял собой авторитарную анархию, в которой боролись друг с другом более пятидесяти разных ведомств, — и концов найти не смогли. Розенберг остался ни с чем. Это вам не Москва.

Позднее Розенберг жаловался Гитлеру и генерал-фельдмаршалу Вильгельму Кейтелю: «После того, как воззвания генерала Власова по ошибке были сброшены [с самолётов] в занятых немцами областях в нарушение достигнутого соглашения, о его деятельности стало известно повсеместно».

Зимой 1943 года «Декларация» превратилась из пропагандистской листовки в политический документ, сыгравший мобилизационную роль для русских врагов Сталина и сталинского режима. «Акция Власова» благодаря «Смоленскому воззванию» стала постепенно превращаться во Власовское движение. Тем более что благоприятным фоном служило всегерманское потрясение от гибели 6-й полевой армии в Сталинграде.

Текст «Декларации» стал плодом коллективного творчества группы «подсоветских» интеллигентов, объединившихся вокруг Власова осенью 1942 года. Большую роль в написании «Воззвания» сыграл Милетий Зыков — бывший журналист столичной газеты «Социалистическое земледелие».

Конечно, хватало в «Декларации», особенно во вводной части, всяких лживых штампов нацистской пропаганды — по поводу англо-американских капиталистов или о том, что Германия «не посягает на жизненное пространство Русского народа и его национально-политическую свободу». Германия графа Штауффенберга не посягала, но Германия Гитлера и Гиммлера посягала категорически.

Правда, на удивление, как и позднее — Пражский манифест 1944 года — власовцам удалось уберечь «Смоленское воззвание» от включения в его текст любых юдофобских сентенций. В этом уже заключалось его радикальное отличие от традиционной пропагандистской продукции, выходившей на свет из ведомства доктора Геббельса.

Значение «Смоленского воззвания» в следующем.

Во-первых, в чётком указании на сталинский большевизм как на главного врага в той тяжёлой исторической ситуации.

Поразительное, но и сегодня, спустя 70 лет, этот тезис остаётся актуальным. Большевизм в России привёл не только к гибели миллионов людей, но и духовно искалечил десятки миллионов уцелевших.

Из десятилетия в десятилетие власть принуждала наших соотечественников к лицемерию, к жизни во лжи на всех уровнях — от детских садиков до Политбюро, к постоянному липкому вранью и духовному саморазрушению.

К вере в псевдорелигиозную утопию.

К массовым демонстрациям — пародиям на крестные ходы.

К поклонению ленинским псевдомощам.

К почитанию собственной инквизиции.

К редкой способности называть голод — сытостью, войну — миром, нищету — достатком, рабство — свободой, дегенеративных вождей и бесчисленных партийных секретарей — умом, честью и совестью, истребление миллионов собственных сограждан — перегибами.

К последовательному убийству души и Бога внутри самого себя.

Сейчас о «величии советского периода» могут говорить либо глубоко невежественные и исторически необразованные люди, либо отъявленные лжецы и прожжённые циники, для которых содержание произносимых слов вообще не имеет никакого значения. Поэтому 70 лет назад у авторов «Смоленской декларации» были все основания для того, чтобы назвать большевизм — главным врагом русского народа.

Во-вторых, вокруг «Смоленского воззвания» стали объединяться русские враги Сталина, увидевшие в программных пунктах этого документа выражение собственных чаяний в тот конкретный исторический момент.

Требовалось сформулировать, произнести и широко распространить программу, направленную против колхозного рабства и власти сталинской номенклатуры. Кроме того, следовало публично объявить: враги Сталина — за почётный мир с Германией, из которого неизбежно следует равноправие заключающих его сторон.

Это и было сделано зимой 1942/43 годов.

Русский Комитет ставит перед собой следующие цели:

а. Свержение Сталина и его клики, уничтожение большевизма;

б. Заключение почётного мира с Германией;

в. Создание, в содружестве с Германией и другими народами Европы, Новой России без большевиков и капиталистов.

Русский Комитет кладёт в основу строительства Новой России следующие главные принципы:

1. Ликвидация принудительного труда и обеспечение рабочему действительного права на труд, создающий его материальное благосостояние;

2. Ликвидация колхозов и планомерная передача земли в частную собственность крестьянам;

3. Восстановление торговли, ремесла, кустарного промысла и предоставление возможности частной инициативе участвовать в хозяйственной жизни страны;

4. Предоставление интеллигенции возможности свободно творить на благо своего народа;

5. Обеспечение социальной справедливости и защита трудящихся от всякой эксплуатации;

6. Введение для трудящихся действительного права на образование, на отдых, на обеспеченную старость;

7. Уничтожение режима террора и насилия, введение действительной свободы религии, совести, слова, собраний, печати. Гарантия неприкосновенности личности и жилища;

8. Гарантия национальной свободы;

9. Освобождение политических узников большевизма и возвращение из тюрем и лагерей на Родину всех, подвергшихся репрессиям за борьбу против большевизма;

10. Восстановление разрушенных во время войны городов и сёл за счёт государства;

11. Восстановление принадлежащих государству разрушенных в ходе войны фабрик и заводов;

12. Отказ от платежей по кабальным договорам, заключённым Сталиным с англо-американскими капиталистами;

13. Обеспечение прожиточного минимума инвалидам войны и их семьям.

Свято веря, что на основе этих принципов может и должно быть построено счастливое будущее Русского народа, Русский Комитет призывает всех русских людей, находящихся в освобождённых областях и в областях, занятых ещё большевистской властью, рабочих, крестьян, интеллигенцию, бойцов, командиров, политработников объединяться для борьбы за Родину, против её злейшего врага — большевизма.

Русский Комитет объявляет врагами народа Сталина и его клику.

Николай Краснов

Власовцы в Советском Союзе

(Рассказ, присланный в журнал «Часовой»

незадолго до кончины автора)

В Лефортово

В два часа ночи послышался тихий шорох открываемой железной двери нашей камеры. Сон арестанта вообще, да ещё подследственного в Лефортовской тюрьме, очень чуток. Мы быстро приподнялись на своих койках, ожидая привычной процедуры: «ваша фамилия… год рождения… имя-отчество… Одевайтесь! К следователю!»1

Через две минуты дверь снова открывалась и слышался голос старшины:

— Готовы? Быстро! Руки назад и — ни слова!

Щёлканье замка запираемой двери — и можно опять спать. До следующего вызова.

Но на этот раз никого не вызвали.

Корпусной, старшина войск МВД, дежурный по нашему корпусу, единственный имевший право открывать двери камер и имевший ключи от всех камер (у дежурного надзирателя или коридорного ключей не было), бросив быстрый взгляд на всех нас, троих сокамерников, шёпотом сказал:

— В баню! Быстро… Без вещей… Койки не заправлять!

Через две-три минуты мы уже шагали по железному балкону 4-го этажа Лефортовской тюрьмы.

Ярко горел свет. Мягкий ковёр-дорожка приглушал шаги. Кругом полная тишина… Только стены немного дрожали от работы какого-то сильного мотора внутри здания.

Спустились в подвал. Там — комнаты фотографов, прожарочные камеры для дезинфекции вещей, комната, где берут отпечатки пальцев, боксы для ожидания заключённых и баня. Ещё ниже, под баней — карцер.

В длинном коридоре бани стояла сплошная стена пара. Справа и слева — кабинки с душами, куда запирали заключённых купаться. Дежурный надзиратель по бане доложил корпусному, что все кабинки заняты и нужно подождать в боксе.

— Через полчаса у меня смена, — сказал наш сопровождающий, — ткни их куда-нибудь. Это всё фрицы — не кумекают по-нашему.

И против всех правил внутреннего распорядка следственных тюрем МВД мы очутились под одним душем с ещё тремя неизвестными голыми людьми.

— Быстро раздевайся, фриц! Ферштейн? Мойся, мойся… Ясно? — и дверь захлопнулась.

Первая встреча

Один из заключённых, находившихся в душевой, обратился ко мне и, показывая на мою форму, спросил:

— Дойч?

— Нет, русский, — ответил я.

— Давно попали? Из немецкой армии?

Теперь на такой вопрос я бы сразу не ответил, но тогда… А может быть, я просто поверил этому широкоплечему человеку, который тёр своё тело куском мыла.

— Из казачьих частей, — коротко сказал я.

— Так! Значит, тоже выдали…

Пока непрерывно шумела струя воды шести душей, мы перебросились несколькими фразами.

Он оказался офицером штаба 1-й дивизии РОА, по чину, кажется, подполковник. Фамилию его не помню… Недавно был на очной ставке с генералом Буняченко — командиром дивизии, который находился на Лубянке. По слухам, там же были Андрей Андреевич, Малышкин и Трухин. Остальные якобы в Лефортовской.

По словам этого офицера, машину, на которой он ехал, когда 1-я дивизия отходила от Праги, американцы пропустили в свой район. Потом почему-то за спиной американцев очутились советские Т-34. Его схватили и, с остальными чинами штаба дивизии, доставили самолётом прямо в Москву.

— Давай, давай, выходи! — послышался голос надзирателя.

Одеваясь, я заметил, что мой собеседник надевал шофёрский комбинезон. Больше я его никогда не видел.

Слухи

В Бутырке на Красной Пресне я встретил несколько групп солдат РОА, попавших в плен к Советам ещё до капитуляции Германии. О выдаче генерала Власова они ничего не знали. Все они были дружными и крепкими ребятами, надеявшимися, что Андрей Андреевич со штабом не выдан, что союзники знают и ценят генерала. Непрерывно повторяли они мне версию о том, что союзные самолёты не бомбили в 1945-м году учебный полигон РОА под Хойбергом и якобы сбрасывали нашивки с эмблемой РОА в места расположений 1-й и 2-й дивизий. Слухи и только слухи, но они верили. Это позволяло им держать себя в руках и давало надежду на что-то лучшее в скором будущем.

Из Канады

Года шли… Далеко в Сибири… Я встречался с отдельными офицерами и солдатами РОА, но больших групп их не видел. Говорят, что 1-ю дивизию прямо из Чехословакии эшелоном отвезли на Колыму. Некоторые вместо Колымы называли Урал. Однако мои собеседники не могли точно сказать что-либо, так как они прибыли уже из московских тюрем. Их разъединили с ядром 1-й дивизии ещё по дороге в Советский Союз, а некоторые из них пережили выдачу в Платтлинге, Римини, Марселе и в Америке.

Помню, как в Мариинске (пересылка и центральный лагпункт Сиблага МВД), мне попались в лагере люди, одетые в солдатскую английскую форму. Головной убор был тоже английский. Конечно, знаков воинского звания и отличия на них не было, но по лицам можно было сразу узнать об их принадлежности к славянскому племени. Эти несколько человек принадлежали к группе бойцов РОА, которых англичане взяли в плен где-то во Франции. Потом их перевезли в Канаду, а оттуда, по той же самой «визе», их направили домой — на «Родину».

Очутились они в лагерях сразу — без следствия и допросов. В 1947 году им дали подписать извещение Особого Совещания МГБ СССР, которым они уведомлялись, что «решением ОСО, на основании вышеуказанных параграфов 58-й статьи УК РСФСР», они приговорены к 10–15 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях.

У них было единственное утешение, что всех прелестей пересыльных и следственных тюрем они не испытали и поэтому сохранили даже кое-что из своей одежды. Во всяком случае впоследствии, получив лагерное обмундирование, они довольно хорошо продали «вольным» свою английскую одежду! А один из этих солдат РОА, смеясь, сказал мне:

— Что хорошего было в Канаде — так это вкусная свиная тушёнка! От пуза давали! Да и одели что надо! Не будь ихней одежды — плакали бы мы здесь. А так, хошь не хошь, а добрым словом вспомнишь тушёнку да форму. Хоть за это спасибо «союзничкам»…

Власовцы в Озёрлаге

До 1950 года приблизительно, почти не было никаких слухов о бойцах и офицерах 1-й дивизии РОА. С этого времени в СССР начали организовываться спецлагеря для политзаключённых. Со всех концов Союза сотнями эшелонов стали концентрировать «контрреволюционеров», «фашистов», «изменников Родины» в 7 основных лагерях, со строгой изоляцией. Советское правительство решило выделить наиболее «опасный элемент» и изолировать его от основной массы заключённых.

Невольно вспоминается старая поговорка: «загнать туда, куда Макар телят не гонял». По-моему, чекисты и руководствовались таким принципом. Загнать подальше от экономических центров страны. Окружить «изменников Родины» спецконвоем и не допустить никакой связи заключённых с вольным населением. И вот тут-то я и встретился с основной массой солдат РОА.

Это было в районе спецлага № 7, на трассе железной дороги Тайшет-Братск. Если внимательно присмотреться к карте, то эта местность напоминает собой как бы аппендикс — географический тупик! Вход в Озёрлаг начинается у горы Тайшет, и только через него можно попасть дальше — по направлению к Братску. Туда ведут всего две дороги: одна железная и другая — грунтовая. Обе дороги находятся в эксплуатации и под надзором МВД. Движение вдоль трассы разрешается только по пропускам Управления Спецлага № 7. Тупик кончается у Братска, где он упирается в Ангару.

В моё время там строили железнодорожный мост и прокладывали колею дальше — по направлению к Лене, для того, чтобы выйти навстречу стройке, которая велась от Комсомольска-на-Амуре. Сегодня эти ветки уже соединились и построен третий двухколейный путь Транссибирской железной дороги.

Теперь на Тихий океан можно попасть не только по линии Омск-Красноярск-Иркутск, но и по линии Красноярск-Тайшет-Комсомольск-на-Амуре.

В пятидесятых годах справа и слева от полотна железной дороги располагались непрерывные лагпункты с заключёнными и конвоем, редкие населённые места со спецпоселенцами, выгнанными из родных краёв Латвии, Литвы и Молдавии, отправленных сюда «по собственному желанию» и, наконец, глухая девственная тайга… Зимой её не пройдёшь из-за снега, а летом — мошкара заест!

Тайга, тайга! Сотни и тысячи километров… Куда уйти? В тайге — голодная смерть, а на единственной дороге — смерть от пули охраны. Да, место для работы и уничтожения «фашистов» было выбрано без ошибки. Знаю, что и остальные шесть спецлагерей находились не в лучших условиях.

Несломленные

Но, если руководство коммунистической партии думало этим сломить волю политзаключённых, то оно ошиблось! Как раз тут и выковывалась сталь! В общих лагерях мы были рассеяны, вкраплены в среду бытовиков, уголовников, которые по своей спайке были сильнее нас. Ведь все мы лишь люди… И, под влиянием бытовиков, постепенно мы превращались из политзаключённых в простых обывателей — лагерников. Конечно, не все, но многие. Не было в большинстве таких лагерей вожаков, старших, которые бы подняли дух, встряхнули бы усталые, убитые горем и голодом души заключённых и повели бы их на подвиги.

И вот само МГБ помогло выковаться «контрикам»! Оно не учло главного: чем сильнее террор, чем больше мучений, тем крепче становится дух сопротивляющихся, тем скорее рождаются герои!!!

Всё равно — смерть! Так пусть уж она будет с музыкой! Тут, в спецлагерях, встретились и слабые, и сильные духом. И последние повели за собой остальных. Я с гордостью могу сказать, что те, кто вёл за собой остальных, были, в большинстве, солдатами и офицерами 1-й дивизии РОА, были, и что особенно важно — оставались власовцами. Идея оказалась сильнее смерти!

…После выдачи власовцев союзниками, СМЕРШ НКВД эшелонами отправлял их на Восток, под сильной охраной, не разбираясь на месте, кто офицер, а кто солдат. Сразу были выделены только офицеры Штаба РОА, лица из непосредственного окружения генерала Власова и штабные офицеры дивизий РОА.

Транспорты шли неделями, и люди, в закрытых телячьих вагонах, всё время ждали своего неизбежного конца. Некоторые пытались бежать. Другие кончали самоубийством, но большинство, усталые, измученные, разочарованные Западом, подчинялись приказам чекистов и молчали. Как выразился один из моих друзей-власовцев: «Как проданные бараны шли на убой». Никто не знал, где конечная остановка эшелонов. Наконец — Сибирь. Кемеровская область.

По мере подхода эшелонов они разгружались. Образовывались специальные лагеря. Здесь был произведён первый отсев. Следователи и органы 3-й части Управления лагерей работали ночами, не зная отдыха. Они искали офицеров, пропагандистов.

Командиры полков, батальонов, рот, офицеры штабов, пропагандисты РОА в спешном порядке вывозились из лагерей и отправлялись в тюрьмы для ведения следствия по обвинению их в «измене Родине» — статья 58, пункт 1б.

Большинство из них было осуждено Военным Трибуналом Восточно-Сибирского военного округа на 10 лет ИТЛ. Некоторые приговорены к расстрелу. Последние были лицами, на которых существовал материал, что они до поступления в РОА служили в разных немецких отрядах и участвовали в акциях по борьбе с партизанами, отличаясь якобы особой жестокостью.

Ложь об антипартизанских отрядах

Были и доносы, как правило — ложные. Лучшее доказательство тому — рассказ одного командира партизанского отряда, орденоносца, при моей встрече с ним в лагере.

Этот высокий и крепкий человек, безусловно, активный партиец в прошлом, во время войны не успел эвакуироваться из Полесья и попал в окружение. Недолго думая, он организовал партизанский отряд из бывших красноармейцев и в лесах Белоруссии начал активные действия против немецкой армии. Основываясь на канонах коммунистической доктрины, вся его работа велась по принципу «кто не с нами — тот против нас!» Таким образом, его врагами стало всё население под немецкой оккупацией. Слепо выполняя приказ Сталина, он оставлял после себя «чёрную землю».

— Знаешь, Николай, ведь мы все хаты сжигали дотла. Раз ты даёшь хлеб и мясо фашистам — смерть тебе за это! Тут, конечно, мы столкнулись с сопротивлением. Люди стали искать помощь у немцев. Однако с фрицами, которые приходили нас «карать», мы справлялись неплохо. Тогда немцы поумнели. Из местных жителей, из бывших командиров и красноармейцев они стали организовывать антипартизанские отряды. И знаешь, дело у них пошло. Ведь теперь-то свой защищал колхозника! Свой, который знал, чем народ дышит, какую думку думает. Нам стало хуже… но куда там, из Центра требуют действий! А как действовать, когда население не только не идёт тебе на помощь, а наоборот — против тебя?

В стычках с такими отрядами мы переругивались. Кричали им: — Фашисты! Изменники! С немцами идёте!

А они нам:

— Мы русские! А вы кто? Мы хотим сберечь то, что ещё не ограблено у колхозников. А вы и немцы грабите их. Вот идите лучше к нам: спасём то, что есть ещё, а там разберёмся, когда коммунизм побьём!

Ну, сам знаешь, что мы им могли ответить…

А потом, в отместку, нападём на хутор или колхоз, сожжём всё и вся, свалим на антипартизанские отряды! Да… А теперь вижу, что эти хлопцы правы были…

За что он сел в лагерь — это другое дело, писать не стоит… Но то, что он теперь понял правду, за которую боролись бойцы РОА и другие формирования, — было уже хорошо. Его слова подтверждают мои мысли, что доносы о зверствах русских отрядов по борьбе с партизанами были ложью и провокацией НКВД.

Остальная масса людей — из дивизий РОА, из вспомогательных отрядов немецкой армии, из разных легионов и прочих, выданных союзными державами, временно задержалась в проверочных лагерях.

«Вольная ссылка»

В 1946 году неожиданно пришёл приказ:

«Снять проволочные заграждения и охрану с лагерей! Контингент, находящийся на проверочных пунктах, поставить в известность, что решением ОСО при МГБ СССР они закрепляются за шахтами и производством, без права покинуть район, на срок 5 лет. Все гражданские права, кроме права голоса, возвращаются».

Всё это звучало почти неправдоподобно, но в сумасшедшем доме — Советском Союзе — и не то бывает! Люди обрадовались.

«Всё кончилось пятью годами ссылки! Теперь мы свяжемся с семьями — ведь они могут приехать… Можно говорить с народом… Дела будут! Расскажем всю правду — за что боролись!»

Работа кипела, спорилась в руках. Только почему то начальство шахт и прежние руководители производства были заменены другими … Разговаривать с населением, вне района поселения, было запрещено. Существовала и цензура писем. Но близкие люди были с тобой, и часовой не мозолил глаза.

Таким образом была создана отдушина для следственного аппарата МГБ, которая позволила 3-й части заняться заключёнными без спешки, методически и серьёзно. В период с 1947-го года и по 1950-й эти «спецпоселенцы» снова попали в лагеря. Без шума и огласки вызывали человека на работе в спецчасть и давали «путёвку» в район — «Для регистрации во 2-й части». Из района никто не возвращался. Человек исчезал надолго. Потом приходило от него письмо — из одного из лагерей Советского Союза…

«Четвертные»

К концу 1951 года на воле не было ни одного бывшего военнослужащего РОА. Власовцев судил Военный Трибунал и приговаривал всех, без исключения, как по трафарету, к 25 годам ИТЛ с лишением прав на 5 лет и ссылкой на 5 лет по окончанию срока. Выходило, что осуждённые в 1946 году «за измену Родине» получали всего 10 лет, а за то же «преступление» в 1950-м — 25! Но тут я невольно вспоминал одного моего следователя:

— У меня в кабинете всего один стул для подследственного, и я всех вас сразу посадить на него не могу. Вас ведь тысячи, а стул один. Поэтому, соблюдаю очередь.

Просто и ясно объяснена «вольная ссылка» власовцев!

Конечно, советское правительство не было великодушно к своим врагам, а тем более к бойцам, вступившим в ряды РОА. Думать, что коммунистическая партия «простила» власовцев — было бы более чем наивно. Поэтому понятно, что если в период 1946–1949гг. некоторые «вольные ссыльные» и были окутаны розовым туманом, быть может, и хотели забыть годы войны и раствориться в советской обывательщине, то встретившись снова с тюрьмой и 3-м отделом, они уже навсегда освободились от этого тумана и снова стали активными власовцами. Только очень маленький процент из них пошёл как бы на компромисс с МГБ и старался слиться с общей массой заключённых, отрекаясь от своего прошлого.

К чести бойцов РОА — сексотов среди них не встречал. Да иначе и не могло быть. Провокаторы и сотрудники СМЕРШа, которые были вкраплены в ряды РОА ещё в Германии, выявились сразу же после выдач или плена. Те, которые пошли в Сибирь, были крепки духом.

За правду

В Спецлаге № 7 я побывал на нескольких лагпунктах. Всюду власовцы были на высоте. Бригады, которыми они руководили, были дружны и спаянны. Бригадир всегда защищал своих ребят перед начальством и старался всеми правдами и неправдами вывести нужный процент выработки, чтобы люди были сыты. Да и начальство побаивалось таких бригад. Выгоднее было их кормить, чем иметь такие бригады против себя. Находясь в рабочей бригаде власовцев, ты всегда знал, что за твоей спиной стоят товарищи, товарищеская спайка.

Бунты против советской власти в лагерях заключённых поднимали власовцы же. И в бунтах на Воркуте и Джезказгане, в стычках в Омске, Кемеровской области, Колыме, Свирьлаге — всюду бывшие солдаты и офицеры РОА не оставались в стороне и активно действовали.

Власовцами были те, кто первые потребовали, чтобы 1-е августа было днём траура во всех лагерях СССР в знак протеста против расстрела наших восставших товарищей на Воркуте и в знак траура по командованию РОА, казнённому коммунистами 2-го августа 1946г. И все лагеря по всему Советскому Союзу присоединились к этому призыву.

Попытка использовать власовцев

Советское правительство в сентябре 1955 года, издав известную амнистию, решило привлечь власовцев на свою сторону или, во всяком случае, нейтрализовать их. Оно возвращало им свободу, прежние чины в армии — «лишь расскажите молодому поколению бойцов о том, как обращались с вами западные союзники после окончания войны».

Перед моими глазами встают Лиенц, Платтлинг, Римини… Не знаю (я тогда уже покинул общие лагеря и находился в репатриационном лагере), как поступили бывшие бойцы РОА. По сведениям, которые дошли до меня не так давно, власовцы не пошли в советскую армию. Они не участвовали в подавлении восстания в Венгрии. Выйдя на волю, они стали работать как гражданские лица. Но они не могут молчать.

РОА живёт

Их простые, бесхитростные и правдивые рассказы о целях и задачах, поставленных генералом Власовым, находят отклик в душе народов России. Калмык-власовец, встретивший своего земляка, расскажет ему правду о Власове. Скажет о ней и грузин своему сонароднику. Расскажут о ней своим соплеменникам и белорусы, таджики, и украинцы, и крымские татары.

Образ Андрея Андреевича не меркнет, идеи Русского Освободительного Движения не умирают.

Публикация Антона Васильева

От редакции:

- Распространяйте наши материалы в своем окружении;

- Читайте ж. «Посев»  на   http://www.posev.ru/   и  http://nts-rs.ru/

- Подпишитесь на нашу рассылку (Стрелы НТС), для чего перейдите по ссылке    http://subscribe.ru/catalog/state.politics.dlachlenovidruz