Василий Березуцкий начинал постигать искусство футбола в обычных дворовых коробках. Сейчас он игрок ЦСКА и сборной России — пример для ребят, которые стали участниками программы Nike K11 — первой в России инициативы, предоставляющей новый шанс молодым ребятам со всей страны пробиться в большой футбол и заиграть на профессиональном уровне. О том, как это сделать и что для этого нужно, лучше других знает Василий Березуцкий, разговор с которым логично начался с «дворовой» темы.

Досье

— Родился 20 июня 1982 года в Москве
— Выступал за «Торпедо-ЗИЛ» / Москва (2000−2001) и ЦСКА / Москва (2002) — н. в.
— За сборную России провел 98 матчей, забил 5 голов
— Шестикратный чемпион России (2003, 2005, 2006, 2012/2013, 2013/2014, 2015/16)
— Семь раз выигрывал Кубок России (2001/02, 2004/2005, 2005/2006, 2007/2008, 2008/2009, 2010/2011, 2012/2013)
— Шестикратный обладатель Суперкубка России (2004, 2006, 2007, 2009, 2013, 2014)
— Обладатель Кубка UEFA (2004/2005)
— Бронзовый призер чемпионата Европы (2008)
— Женат, сын — Владимир (6 лет)

— Футбольное детство — каким оно было у вас?

-Замечательным. Жили в Печатниках. Во дворе располагались коробка и большое футбольное поле. Рубились, спали, снова рубились — так и прошло детство на улице. Мой первый клуб — СДЮСШОР «Смена». Небольшой стадион, вместо газона — земля с двумя островками травы по полметра. Летом — пыль и жара, при которой запрещали пить воду. Сухой рот и потрескавшиеся губы. А самое незабываемое — бег в раздевалку после полуторачасовой тренировки и столпотворение вокруг крана с холодной водой.

— Романтично. Позже вы перебрались в «Торпедо-ЗИЛ», провели полноценный сезон в «вышке» в 2001 году и были выкуплены газзаевским ЦСКА.Как быть тем, кто окончил футбольную школу, имеет талант, но не может пробиться дальше?

— Если у человека действительно футбольный талант, то он, если исключить определенные травмы, все равно куда-то пробьется и найдет своего тренера. Надо понимать, что детский и взрослый футбол — это немного разные вещи. Но мастерство в том и состоит, чтобы переходить грани футбольного возраста. Первый этап — в 9−13 лет. Если человек таким мастерством не обладает, то и играть в футбол не будет. Самое главное — максимально выкладываться на тренировках, не думая о том, что все может упасть тебе с неба случайно.

— Проект K11 — толковая инициатива?

— В плане развития футбола — да, если цель — заиграть на профессиональном уровне, то мне сложно пока представить. Ведь если человек умеет играть, то он уже в футболе и ему в принципе это не нужно.

— Кто из знакомых вам игроков самый талантливый?

— Наверное, Игорь Акинфеев. Он воспользовался своим шансом и сейчас занимает то место, которое должен. Однако если бы Игорь уехал в Европу, возможно, добился бы большего. Вообще, я видел много невероятно талантливых ребят. В том числе среди профессионалов, но при всех своих крутых качествах некоторые из них так и не смогли себя реализовать.

— Можно фамилии?

— Саша Кокорин и Артур Тлисов, который реально имел перспективы стать звездой РФПЛ.Обидно за ребят. Оба могут абсолютно все — есть удар, техника, скорость, реакция и неплохая игра головой при не самом высоком росте, но им постоянно чего-то не хватало.

— Самый трудолюбивый игрок на вашей памяти?

— Простой пример. Когда несколько месяцев восстанавливался в Германии, со мной в реабилитационном центре находился Марио Гетце. Когда я приходил утром, он уже был при деле — на физиотерапии или в тренажерном зале. И когда уходил — Гетце тоже там был. Что меня удивило: я, не особо креативный футболист, по словам нашего физиотерапевта Хельмута, работал не меньше, чем Марио. Вспомнил это к тому, что в России зачастую есть практика, когда менее креативные футболисты работают больше, чем игроки атакующие вроде Гетце. То есть больше часов проводят в зале, больше бегают и работают над «физикой». Но, как оказалось, это не так: все пашут одинаково. Хельмут сказал: «Все немцы такие. Они работают с утра до вечера. Скажешь — они это сделают, сачковать точно не будут».

— Самый волевой?

— Чтобы далеко не ходить — путь будет Понтус Вернблум.

— Если скажу: «Василий Березуцкий — самый…» — какими словами продолжите?

— Напишите: безбашенный.

— Пример?

— Все они очень грязные, не для аудитории.

— Хоть что-то может пройти цензуру?

— Вот, например, согласился на это безобразие с вами. Вместо того чтобы лежать дома на мягком диване.

— Продолжим безобразие. Самый неудобный нападающий, против которого играли?

— Таких куча. Просто могу описать модель: это маленький, резкий, быстрый футболист, против которого мне, как и другим высокорослым защитникам, сложно играть один в один. С подстраховкой же все будет нормально.

— Самый грубый?

— Томаш Нецид. На тренировках периодически задевает, бьет локтями, наступает на ноги. Как реагировал? Спокойно: отходил в стороночку.

— Самый быстрый?

— Ахмед Муса. Надеюсь, в Leicester он забьет кучу мячей.

— Самое нелюбимое упражнение на сборах?

— Как и у всех…

— Тест Купера?

— Да нет, его уже лет восемь не внедряют в программу, причем, по-моему, все. Для меня не проблема его пробежать, даже если разбудите ночью во время отпуска. Это не так тяжело. На сборах все упражнения нелюбимые. Работа с мячом проходит на фоне усталости, так что она тоже не очень-то в радость. А просто бег — психологически самое тяжелое, что может быть.

— Кто в ЦСКА поднимает самую тяжелую штангу?

— Никто. Тренеры запрещают работать с максимальными весами: сильно закрепощаются ноги, потом тяжело восстанавливаться. Мы используем железо для развития силы, скорости и выносливости. У каждого игрока в зависимости от его веса есть определенный объем, который он должен поднять 5, 6, 7 раз в каждом подходе. Выполнять нужно резко, со взрывом.

— Самая длинная тренировка в вашей жизни?

— Могу вспомнить самую длинную теорию. Однажды после «товарняка» Валерий Газзаев устроил разбор на пять с половиной часов. Кажется, мы проиграли тогда 1:4.

— Я понимаю, что можно говорить два, три часа — максимум. Но пять с половиной часов?

— Не спрашивайте, я пытаюсь забывать неприятные моменты из своей жизни. Помню, что было долго, очень долго.

— Вы уснули?

— Ни в коем случае. Под те крики невозможно было вздремнуть.

— Сергей Гришин, в прошлом динамовец (1996−2000), рассказывал нам о методах работы Газзаева: «Проводим разбор игры. Смотрим видео: идет подача с фланга, крайний полузащитник обязательно должен замкнуть прострел на дальней штанге. Если тот не успевал, Газзаев тормозил видеозапись и спрашивал: «Ты где?” «Меня придержали”. — «Не ****, штраф 500 долларов”".

— В ЦСКА цены подросли до 1000 долларов. Причем Валерий Георгиевич объявил об этом еще на сборах — задолго до старта чемпионата. Помню еще такую фразу: «Если не успеваешь замкнуть, дотронься до штанги хотя бы рукой».

— В 2001 году Газзаев говорил о вас приблизительно так: «Здорово, что как игрок Вася еще сыроват. Учить легче, чем переучивать. Технику подточим за два года. Тактически за три года выведу его на уровень ведущих защитников в чемпионате». В срок уложились?

— Получилось даже быстрее — года за два с половиной. Валерий Георгиевич в плане поиска и обучения талантов — человек невероятный. Он всегда доверял молодым, не боялся их ставить в основу и при этом добивался результата. У нас сейчас как говорят: молодежи можно играть только в командах, которые борются за выживание. В газзаевском ЦСКА было иначе. Причем таких историй с Газзаевым ужасно много. Про нас с братом говорили, что мы никогда не заиграем в футбол на том уровне, на котором играем. В Киеве, когда только-только подпускался к основе Ярмоленко, журналисты устраивали Газза­еву обструкции. И где они все сейчас?

— Леонид Федун когда-то оценил вклад тренера в успех команды в 10%. Согласны?

— Нет, точно больше: может, 20−25%. Это цифра, которую сложно аргументировать. Один тренер влияет на команду больше, другой меньше, бывают случаи, когда лучше быть внутри и не мешать. Речь о суперзвездах: главное, чтобы никто не ссорился. В принципе, их тренировать особо не надо, но чтобы они еще и выигрывали — это тоже мастерство тренера. Я практически уверен: если с плохим подбором футболистов взять талантливого наставника, то эта команда улучшит результат, но не добьется больших успехов. Подбор футболистов очень важен, хотя если говорить о перспективе на 10 лет, то, наверное, что-то получится.

— Самый жесткий тренер, с которым пересекались?

— Газзаев — одновременно самый злой и самый добрый тренер из всех. Он кричит, ругается, но тем не менее все это не мешает ему общаться, проводить беседы, если надо — индивидуально кому-то помочь. Тот Газзаев, которого видите вы, и Газзаев, которого видят футболисты, — немножко разные люди. Приведу такой пример. С 18 лет до того момента, пока мы не выиграли Кубка UEFA, я не слышал от Валерия Георгиевича про себя ни одной фразы вроде «Вася — красавчик, молодец». Только крик, шум, гам: «быстрее, жестче, выше, сильнее». Когда набираешься опыта и мастерства, то видишь уже другого Газзаева. Он спокойный, рассудительный. Прямая противоположность.

— Самый умный человек из мира футбола, которого вы встречали?

— Евгений Гинер. Давайте без пояснений.

— Самый начитанный футболист, которого встречали?

— Ум и начитанность для меня — далеко не одно и то же. Например, в ЦСКА с книгой чаще всего вижу Игнашевича. Но это ни о чем не говорит. Начитанность — это просто начитанность.

— Самый крутой тренер-мотиватор в вашей карьере?

— Опять же Газзаев. Он редко выдавал эпичные речи, в основном были накачки, крики и примеры из жизни. Знаете, тренеры могут говорить примерно одно и то же. Только один скажет, но эффект нулевой — он не сможет нас завести, а другой произнесет так, что надо сию секунду брать вилы и бежать. Куда — не знаю, но надо хватать и бежать. У Газзаева это получалось.

Разговор прерывает проходящий мимо Леонид Слуцкий. Только что он вышел из зала, где пробежал несколько километров на тренажере. Вытирая полотенцем струящийся пот, главный тренер армейцев произнес одну фразу: «Кто похвалит меня лучше всех, тот получит место в основе».
-А смысл, Леонид Викторович?!

— Продолжим. Самая необычная тренерская выдумка, с которой сталкивались?

— Я уже передал свои мысли Леониду Викторовичу. Он думает. Если вдруг будем «гореть», отправлять в нападение нужно меня, а не Понтуса Вернблума.

— Самый памятный разговор с Евгением Гинером?

— Однажды он приехал на базу, решил поговорить с коллективом. ЦСКА не очень хорошо шел в турнирной таблице, продолжалась чехарда с тренерами. И вот Евгений Леннорович по-отечески рассказывает нам много интересных вещей и завершает свою речь потрясающим анекдотом. Стоит маленький мальчик. Видит, как одна собачка залезла на другую. И, не понимая, задает вопрос папе: «А что они делают?» «Видишь ли, сынок… Собачка снизу расслабилась, а та, что сверху… Ну ты понял, сынок?» «Понял, папа: если расслабишься — тебя в****". После этого, кстати, мы стали играть лучше.

— Самый нелепый слух, который я про вас слышал: Леонид Федун — друг Березуцкого.

— А, понял, о чем вы. На той фотографии мой друг Дмитрий Попов. Я крестный отец его внучки. Да, мы смотрели вместе футбол. Он похож на Федуна, но болеет за ЦСКА.

— Известно, что в ЦСКА присылают множество писем. Самое необычное, которое было адресовано вам?

— С заголовком «Давайте купим мне автомобиль». Мол, скиньтесь, ребята, три человека, и моя мечта осуществится. И такое письмо пришло не мне одному.

— Самый надоевший вопрос от журналистов?

— Все такие. Спрашивают одно и то же. Но самый-самый задают после матча: «Ну что, как игра?» Забавно, что репортер уже знает ответ: «Сыграли нормально, но в следующий раз постараемся лучше». Постоянство и идентичность вопросов меня убивают.

— Самый удивительный вопрос, с которым к вам обратился сын?

— Вове шесть лет, все вопросы нормальные. Единственное — у нас есть договоренность: папа делает вид, что ничего не понимает в футболе. Раньше как было: я ему начинаю подсказывать, если он не выполняет, перехожу на крик и объясняю то, что он не понимает. Сейчас о футболе с ним не разговариваем: я просто сижу в сторонке, молчу, а он занимается своей фигней.

— Ваш самый большой счет в ресторане?

— Если праздник в большой компании, сумма может составить 200−250 тысяч рублей. Если мы ужинаем с женой, счет редко переваливает за 5 тысяч, в дорогом ресторане — за 10. Я не позволяю себе что-то, что стоит очень дорого, про что можно сказать «это сумасшедшие деньги».

— Самое незначительное, на что вам последний раз не хватило денег?

— На все хватает. Я вообще могу позволить себе практически все. Вопрос: позволю ли? Теоретически я имею возможность раз в год арендовать самолет для путешествия. Но надо ли мне это, ведь я потрачу кучу денег? Могу, но, скорее всего, — нет.