Год в Хабаровске пошёл на пользу Константину Базелюку. Лучший молодой игрок России 2013 года вспомнил вкус голов и вновь воспрянул духом.

— С каким настроением ушли в отпуск?

— С хорошим. Столько тяжёлых перелётов было за год — нужно восстановиться, отдохнуть.

— Как насчёт чувства выполненного долга?

— Присутствует, хотя и не в полном объёме. Придя в Хабаровск, я сказал: думаю, 10 забью, а там посмотрим. Выходит, задачу-минимум выполнил. Другое дело, что с таким количеством моментов все 20 мог забить. В связи с этим небольшое чувство неудовлетворённости осталось. Я не проходил со СКА сборы, форму набирал по ходу сезона, поэтому первый круг не очень удался. Второй получился лучше — разыгрался, начал забивать.

«Мне про тебя, Костя, столько гадостей наговорили»

— Сезон в Хабаровске вернул уверенность в собственных силах — или она никуда не девалась?

— Было ощущение, что вернулся в дубль ЦСКА. В том смысле, что в меня снова поверили. И коллектив в Хабаровске подобрался что надо. Удалось раскрепоститься.

— Александр Григорян слывёт оригинальным специалистом.

— Очень оригинальный! Особенный. Я таких ещё не встречал.

— В чём его уникальность?

— Для Григоряна не существует мелочей. Мне кажется, он каждый шаг, каждое слово тщательно просчитывает. Человек буквально зациклен на футболе. Насколько он эмоциональный, даже по интервью чувствуется. А в раздевалке — просто огонь!

— Григоряна не смутила характеристика, данная вам тренером Петраковым на прежнем месте работы?

— Помню, шёл в Хабаровске домой из магазина и встретил Александра Витальевича. Остановились, разговорились. Он признался: «Мне про тебя, Костя, столько гадостей наговорили. А ты, оказывается, совсем не такой. Нормальный парень, адекватный».

— Вас слова Петракова задели?

— Ещё бы. До сих пор осадок. Когда против его «Томи» играли — так хотел забить! Жаль, не получилось. Ну да выиграли — и то хорошо.

— Парой слов с бывшим тренером не перекинулись?

— Зачем мне это надо? Нет ни малейшего желания с ним общаться.

— Петраков усматривал корень ваших проблем в психологии, характере. Есть в этом доля истины?

— Моё субъективное мнение: он был неправ. Есть люди, не буду называть фамилий, которые подтвердят, что Петраков несправедливо обошёлся со мной — шансов вообще не давал. За всё время один раз, по-моему, поговорили. Минуту примерно. Больше общения не было.

— Может, разозлили его чем-то?

— Я не конфликтный человек, ни с кем никогда не ругаюсь. Может, он себе что-то напридумывал. И Петраков ничего не говорил, и я к нему не подходил.

«Вчера была „Бавария“. Сегодня — „Зенит-2“. А завтра что будет?»

— На Григоряна вы тоже поначалу не произвели впечатления. Его слова: «Первое, что мне бросилось в глаза, — расхлябанность Базелюка».

— Ох… Я первый раз в жизни летел восемь часов из Москвы в Хабаровск, а уже на следующий день вышел на поле. С листа, считайте. Можете себе представить — в каком состоянии. Возможно, ему и привиделась в моей игре расхлябанность. А я элементарно «разобранный» был! Новая команда, другой часовой пояс, акклиматизация — очень тяжело пришлось. Следующие матчи на выезде играли. Так Григорян сам предложил пропустить их. «Давай, — говорит, — я тебя сначала подготовлю, чтобы ты дома хорошо сыграл». Я остался в Хабаровске, работал индивидуально с третьим тренером. Много бегал. А потом вышел против «Зенита-2» — и забил. Главный остался доволен.

— Как Григорян возвращал вас к жизни?

— Он сильный психолог. Очень сильный! Не знаю, как объяснить словами, но от него такая энергетика исходит!.. Однажды специально для меня подготовил нарезку эпизодов игры за ЦСКА. И говорит — наполовину в шутку, наполовину всерьёз: «Костя, вчера была „Бавария“. Сегодня — „Зенит-2“. А завтра что будет?». Подколол и подстегнул одновременно. Посмеялись, но приём сработал. Я забил, СКА выиграл. Мы вообще много и часто беседовали на профессиональные темы. Григорян объяснял, как действовать в той или иной ситуации, просил чаще брать инициативу на себя. «За жизнь» общались. «Раз уж так получилось — терпи, — наставлял он. — На вершину тяжело забраться, зато слететь с неё — проще простого. Нужно обратно выкарабкиваться».

— Не уточняли, кто вас ему так «лестно» аттестовал?

— Мне ещё в «Кубани» об этих доброжелателях говорили. Мы, мол, не слушаем, но всякие сплетни ходят… Похоже, кто-то очень не хочет, чтобы меня куда-то взяли. Если у тебя не получилось сработаться с игроком, это же не повод на всех углах рассказывать, что он такой-сякой! То, что обо мне болтали, — бред полный! Не скрою, мне и Григорян иногда «пихал». Но только по игре и исключительно по делу. Потом остывал, и мы нормально разговаривали.

— Ещё одна огненная григоряновская цитата о вас: «Радует, что у него есть мания величия, пусть и скрытая». Есть?

— Мания величия… Не знаю, с чего бы ей у меня взяться. Но раз он так выразился, может, со стороны что-то такое и заметил.

«Против „Балтики“ в „минус 17“ выходили»

— Как вам, южанину, игралось на Дальнем Востоке?

— Там любому вначале тяжело будет. Город сам по себе нормальный, но перелёты… Куда бы ни летел, сначала восемь часов до Москвы добираешься, а потом ещё два-три часа до пункта конечного назначения. В Ярославль часов 15 ехали: восемь летели, два — сидели в аэропорту и ещё пять — тряслись в автобусе. И обратно — по такому же маршруту. На последние выезды приезжали глубокой ночью, наутро выходили на поле. В Москве в девять вечера уже глаза слипались — организм на дальневосточное время перестроился и требовал отдыха.

— Миль за этот год налетали больше, чем за всю жизнь?

— За один вылет пролетал больше, чем команда Премьер-Лиги — за пару месяцев…

— Нормально перелёты переносите?

— Очень тяжело. Нет, я не боюсь летать — просто восемь часов высидеть в кресле физически трудно. Часа два-три в лучшем случае поспишь — остальное время в экранчик телевизора пялишься, фильмы смотришь.

— В ноябре в «минус 15» играли?

— На последний тур против «Балтики» в «минус 17» выходили. Поле покрылось корочкой, а нам даже подштанники не разрешили надеть.

— Почему?!

— Не нашлось комплекта под цвет формы. Хорошо, ничего не обморозили. Правда, не использовали миллион моментов — 1:1 закончили.

— Футбол на льду?

— Типа того. В Саратове после жёсткого снегопада играли. Снега по щиколотку навалило — не понимаю, как на таком поле играть можно.

— Перелёты и зимние игрища — самые большие беды ФНЛ?

— Ещё поля искусственные. В Тюмени стадион вроде бы хороший, а покрытие — ужасное. Как палас дома. Такое впечатление, что прямо на асфальт бросили. У нас парнишка там на второй минуте заднюю порвал — хотя нормально себя чувствовал…

«Диванные профессора на трибуне соберутся — и давай поучать»

— Народ неохотно на футбол идёт?

— На последнем, решающем матче с «Лучом» стадион заполнился. А так посещаемость низкая. При этом на хоккее в Хабаровске — аншлаг, хотя местная команда, как я слышал, достаточно слабенькая.

— Во много благодаря вашим голам «СКА-Энергия» удержалась в ФНЛ. Болельщики благодарили?

— Как обычно: «Молодец, молодец». Бывало, что и не молодцом, мягко говоря, называли (усмехается). Диванные профессора на трибуне соберутся — и давай поучать, как играть нужно. Неприятно, но ничего не попишешь. Это всегда было и всегда будет.

— После победы над «Лучом» все счастливы были?

— В Хабаровске говорят: всем можете проиграть — главное, «Луч» победите. Дима Лысый, знаменитый фанат ЦСКА и автор «Бомбы», с каждым голом поздравлял. Приятно было, что в ЦСКА не забывают.

— Откуда его знаете?

— Он хорошо общался и общается с Гришиным, на игры дубля ходил. Там и познакомились.

«На ЦСКА жизнь не заканчивается»

— Гендиректор ЦСКА Бабаев в числе игроков, возвращающихся из аренд, вашей фамилии не назвал. Какие дальнейшие планы?

— Сейчас агенты будут работать. Если с ЦСКА не получится, придётся другой клуб искать. Надеюсь, это будет команда Премьер-Лиги.

— Не «Рубин» случаем?

— Было бы неплохо. Молодёжи там доверяют…

— Контракт с «армейцами» ещё год действителен?

— Да.

— Вариант возвращения в Ватутинки сейчас даже не рассматривался?

— Если бы рассматривался, наверное, мне об этом уже сообщили бы. Надежда была. Чуть-чуть обидно, что так получилось. Но на ЦСКА жизнь не заканчивается.

— Глядя на бывшего сослуживца Головина, не ловите себя на мысли: «На его месте мог быть я»?

— Я за Сашу только рад. Молодец пацан — играет и в клубе, и в сборной. Я всегда знал, что он в порядке.

— Самое памятное событие «армейского» периода — дебютный гол «Ростову»?

— Да. До сих пор, как увижу его в Интернете, лицо в улыбке расплывается. И мурашки по коже. Сильные были эмоции.

— Игра с «Кубанью» в Краснодаре — из этой же серии?

— Тоже приятно вспомнить. Родители пришли на стадион, удалось их порадовать — хорошей игрой и голом. Но всё-таки матч с «Ростовом» — особенный. Дебют в Премьер-Лиге, и сразу такой удачный. Когда фанаты затянули «Костя Базелюк!», эмоции были — не передать словами! Будто крылья за спиной выросли.

— Два выхода против «Баварии» чем запомнились?

— В основном атмосферой. В спортивном отношении похвастать нечем.

— Было ощущение: «космос»?

— Было. Совсем другой уровень.

— Могли Нойеру забить?

— В Москве один раз ударил издалека — до него мяч еле докатился. А так — без шансов, по крайней мере у меня. Защитники «читали», как пацана. Да я и был, по сути, пацаном незрелым, не понимал многого. Думал, наивный, что на эмоциях что-то может получиться. Не получилось.

«Акинфеев ворчал: «Лучше бы ты в игре так попадал»

— Геннадий Костылев тогда полагал, что вы в состоянии «убрать в запас» Мусу. Были шансы?

— Мне кажется, любой человек рано или поздно оправдает доверие, если ему регулярно давать шансы. Возьмите того же Мусу. Сколько он не забивал — а его всё равно ставили и ставили. И вот результат: «Лестер» Мусой интересуется. Всё через доверие.

— Пришло осознание, почему у вас не сложилось в ЦСКА?

— У меня есть кое-какие соображения на этот счёт, но не хотел бы ими делиться. В любом случае с себя ответственности не снимаю. Отчасти я сам виноват в том, что так вышло.

— Огромный шумный мегаполис не оглушил уроженца маленького кубанского посёлка Витязево?

— Нет-нет. Я же с 13 лет в Москве, жил в интернате. Не любитель гулянок. Мне приятнее дома посидеть.

— Почва из-под ног после яркого дебюта на взрослом уровне не ушла?

— От чего?

— Например, от приза лучшего молодого футболиста.

— Вот честно, не придавал ему большого значения.

— Когда почувствовали охлаждение со стороны Слуцкого?

— Был момент, когда у меня ничего не получалось — в следующем сезоне после чемпионского. Я получил травму, только к концу первого круга восстановился. Перед кубковым матчем с «Торпедо» обстоятельно поговорили. Леонид Викторович подбодрил: «Давай, давай, всё хорошо». Настроение поднялось. Вышел, забил. А потом меня спросили: останешься — или хочешь играть? Ответил: «Конечно, играть». Пошёл в «Торпедо»…

— Потерянное время?

— Тоже своего рода школа. Всё, что ни делается, к лучшему.

— После «Торпедо» рассчитывать на расположение Слуцкого не приходилось?

— Я прекрасно всё понимал. Если в «Торпедо» не играл, в ЦСКА тем более трудно было на что-то рассчитывать. А тут ещё Страндберга купили, Алиева.

— Конкретные претензии Леонид Викторович предъявлял?

— Вроде бы нет, не вспомню.

— Акинфеев правда говорил, что у вас удар, как у Халка?

— Правда. Советовал: «Только в ворота попади — никто не поймает». Но когда забивал ему на тренировках — ворчал: «Лучше бы ты в игре так попадал».

«На моё место взяли Павлюченко»

— Вам ведомы апатия и депрессия?

— Под конец в «Торпедо» было что-то такое. Сидел на лавке, понимая, что никому до меня нет дела. Много думал, копался в себе. Самоедство — одна из моих проблем. В Хабаровске тоже бывали такие моменты. Григорян и близкие люди помогли их преодолеть.

— Что за история прошлым летом в «Кубани» приключилась?

— Подписали бумаги, полетел на сбор команды и там подцепил вирус. Температура — 40 градусов. Пролежал в постели почти все сборы. По возвращении в Краснодар поставили перед фактом: руководство поменялось, я больше не нужен. Попросил хотя бы потренироваться с командой. Отказали. Неделю в Краснодаре посидел и вернулся в Москву. А на моё место Павлюченко взяли.

— Что не сложилось в «Крыльях Советов»?

— Самый странный просмотр в жизни. Сказали, что буду тренироваться в первой команде, а отправили заниматься с резервистами — молодыми ребятами и игроками, которые не проходят в основу. Первая команда работала, а мы в сторонке какие-то упражнения выполняли. Потом была двусторонка, он (Веркаутерен. — Прим. «Чемпионата») поставил меня левым полузащитником. Потом ещё три дня тренировался с дублем — и всё. Так и не понял, зачем туда ездил.

— В «Балтике» на вас рассчитывали?

— Вроде бы. Но у клуба обнаружились задолженности, и ему запретили регистрировать игроков.

— Может, оно и к лучшему?

— Скорее всего. Я, по крайней мере, своей «ссылкой» в Хабаровск не разочарован. Можно сказать, прошёл курс молодого бойца.

— Чему вас эти скитания научили?

— Со временем больше начинаешь ценить то, что у тебя было. Летаешь чартером, качественно питаешься, хорошо спишь…

— Чувствуется ностальгия по «армейским» временам.

— Ничего страшного. Может, в новом сезоне 20 голов, как Смолов, забью — и обратно в ЦСКА заберут? Надо верить в лучшее — тогда всё получится. А я — верю.

Фото: Александр Сафонов, «Чемпионат»