РОБИН РАЙТ И БЕН ФОСТЕР - ИХ ЯРКОЕ СЧАСТЬЕ!

Июль 2010 года выдался в Лос-Анджелесе знойным до удушливости. Тротуары, казалось, плавились от солнца, а гигантские пальмы вдоль бульваров отчетливо потрескивали под натиском жары. Как назло, именно в эти дни начались съемки боевика «Бастион».

Метеозависимая Робин каждое утро начинала с матерных проклятий — с трудом вылезала из постели, загружалась горстью таблеток от головной боли и давления, а затем плелась на съёмочную площадку, проклиная всех подряд: от полотера в отеле, о чей пылесос она споткнулась, до режиссера Орена Мовермана, из-за которого Робин, собственно, и оказалась в этом аду. Да, сегодня Робин раздражало абсолютно все — накрахмаленные простыни гостиничного номера, слишком громкий смех партнера по фильму Вуди Харрельсона, противный, теплый от жары апельсиновый сок в студийной столовой... «всех ваших матерей», — шипела актриса, обмахиваясь рукой.

Робин чувствовала, что переживает самый нудный период своей жизни. Возвращаясь вечерами измочаленной после съемок, плюхалась, не раздеваясь, на постель и в очередной раз громко задавала окружающему пространству сакраментальный вопрос: «На кой хрен мне все это нужно?»

Ей недавно исполнилось 44 года, пару месяцев назад в многолетнем бракоразводном процессе со своим вторым мужем Шоном Пенном наконец-то была поставлена точка, двое взрослых детей разъехались по съемным квартирам, и она неожиданно для себя обрела полную свободу. Могла делать что угодно: валяться целыми днями на диване и смотреть фильмы, объедаясь любимой черешней, ходить по дому в пижаме, трепаться с подругами по телефону... По большому счету она могла даже забросить кино! В свое время заработав целое состояние, снимаясь в культовой «Санта-Барбаре», Робин стала совладелицей двух нефтяных вышек в Техасе — гениальное решение финансовых проблем на несколько жизней вперед. Но она не спешила предаваться ленивой неге, так как безумно любила свою работу, ей нравилось играть в кино, и ничто в мире ее так не заводило, как игра перед камерой. Перед камерой Робин и вправду была естественной! Да и режиссерам с продюсерами нравилась эта задорная, независимая и чуть нагловатая женщина с приятным лицом, очаровательной улыбкой и длинными пшеничными прядями, которые она так мило то и дело сдувала с глаз. Робин давно разрешила себе капризничать и придираться, выбирая только те роли, которые ей нравились. Ей было все равно, что считал ее агент Дейв Баглиари, она не слушала его запугиваний и предупреждений о том, что актрисе после сорока вообще не рекомендуется открывать рот, не говоря уже о том, чтобы демонстрировать характер: «Помни, Ро, в нашем Голливуде «старушенциям» лучше помалкивать и регулярно наведываться в клинику пластической хирургии».

Молчать Робин никогда не умела, а вот в клинику, конечно, наведывалась. Ей хотелось как можно дольше сохранять привлекательность, прежде всего для себя самой, для хорошего настроения. А сниматься в этом малобюджетном «Бастионе» она согласилась лишь потому, что ей:

а) жутко хотелось сыграть роль любовницы Вуди Харрельсона, с которым она давно дружила и иногда выпивала по-соседски в любимом баре «Циклоп»;

б) ей понравился сценарий, написанный по реальным событиям, — процесс над продажными детективами из спец-отдела лос-анджелесской полиции был громким;

в) дети отправились на каникулы в Европу, она осталась в городе одна, без определенных планов.

Почему бы в таком случае не посниматься в свое удовольствие? Конечно, она никогда не признается Орену в истинных причинах своего согласия на съемки. Позвонив ему, она выпалила: «Прочла твой сценарий за полтора часа — круто, здорово, смело, классно, обожаю скользкие ситуации и резкие нападки на власть. Я в игре! Согласна!»

Так она оказалась здесь, в этом скромном отельчике, подписавшись на три недели плотного рабочего графика. Аккуратно переложила в тумбочку пару блоков ментоловых сигарет, силиконовый вибратор дурацкого салатового цвета, плеер с полным набором всех альбомов Джонни Кэша, DVD со старыми мелодрамами — в общем, серьезно подготовилась к двум неделям одиноких ночей. Да вот беда, наползла дикая жара, и от этого настроение заметно испортилось, чудовищная слабость все время подтачивала тело, да и откуда ни возьмись нахлынули совсем уж невеселые мысли. Всегда такая оптимистичная и по-хорошему пофигистка, Робин вдруг стала настоящей занудой: вчера, например, наотрез отказалась составить Харрельсону компанию и выпить пивка в баре за углом, а вместо этого уныло приплелась в номер и прорыдала там пару часов кряду. Глупость какая-то! Может, вот так проявляется ее климакс? Может, она стареет? Может, ей лучше вообще уйти из кино и заняться чем-то другим? Сегодня утром она проснулась с неожиданно ясным пониманием того, что с ней происходит. Ей скучно. Ей плохо от одиночества. Она никому не нужна, и ей никто не нужен. И это чувство неприкаянности и никчемности тянет за собой все остальное... Неприятное открытие. Но ничего не поделаешь. Она уже впряглась в работу, нельзя никого подводить.

Робин заставила себя встать, принять душ, подкрасить ресницы и пойти на площадку. В это рядовое утро она не предполагала, что ее жизнь вот-вот изменится и уже через пару часов она будет влюблена как сумасшедшая!

На площадке технари собирали коллаж декорации, устанавливали мебель, подключали аппаратуру, суетливо маскировали мелкие щели и дырки в стенах и обивке. Робин всех поприветствовала и направилась было в свою гримерку, как вдруг столкнулась с актером Беном Фостером, молодым блондином, который помимо небольшой роли в фильме еще служил на картине исполнительным продюсером. Она никогда прежде особо не обращала на него внимания, но тут остановилась, улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ и сказал:

— Вы такая красивая, Робин. Теперь я понимаю свою маму и бабушку — о-о-о, вы не представляете, как я ненавидел вашу «Санту-Барбару», из-за которой они не выходили со мной гулять после обеда!

— Отличный комплимент, юноша. Я искренне рада, что была кумиром вашей бабушки. Это... бодрит.

— О, нет-нет, я не хотел вас обидеть! Вы такая красивая. Мне уже несколько дней хочется к вам подойти и предложить поужинать вместе. Вы бы согласились?

— Поужинать с тобой? Ты это серьезно? Или просто нужен автограф для бабули?

— Да при чем тут бабуля?! Я хотел бы пригласить вас в ресторан. Тут, знаете ли, есть один, с тайской кухней. Не знаю, как вы относитесь... все же специфическая еда...

— Нормально отношусь. А когда?

— Да прямо сегодня вечером. Вы в каком номере? Я за вами зайду.

Остаток дня Робин то и дело ловила себя на странном чувстве — она постоянно искала глазами Бена, присматривалась, как он двигается, отмечала, какие у него потрясающие ноги, крепкий живот и широкие плечи, — когда она в последний раз интересовалась такими глупостями? Разве что в далекой юности. Сколько ему лет? 25? 30? И этот свежий паренек вот так активно зазывал ее на свидание. Интересно, а что будет после ужина?

После съемок она пулей прилетела в свой номер, приняла душ, облилась с головы до ног духами, отрыла в чемодане короткое платье на тоненьких бретельках и надела легкие сандалии на босу ногу. Прическа в зеркале ей не понравилась — длинные волосы закрывали шею, плечи, свисали на щеки. Не раздумывая, Робин схватила маникюрные ножницы и превратила себя в лохматого мальчишку с несимметричными вихрами. Смотрелось отлично! У нее пылали щеки — она была взволнована так, будто ей всего восемнадцать.

В назначенный час в дверь номера постучал Бен. Она открыла практически сразу. Но не успел он и слова сказать, как Робин жадно притянула парня к себе, начала целовать и тискать. Он немедленно ответил ей тем же. Они опустились на пол в прихожей и прямо у двери стали активно заниматься любовью. В эти мгновения она остро ощутила, как давно была одна, как успела соскучиться по мужчине, как ей не хватало нежностей, будто после ее развода прошла целая вечность. Бесчисленное количество одиноких дней и часов... И как это она могла прожить столько и не тронуться окончательно? Как вообще могла жить? Она чувствовала, что влюбилась в этого Бена, свалившегося вдруг на нее из ниоткуда. И что с этим Беном ей сразу же захотелось всего — любви, секса, ужинов в ресторанах, прогулок по ночному Лос-Анджелесу рука в руке, плавать в океане, валяться на горячем песке пляжа и много чего еще. При одной только мысли об этом у нее начинала кружиться голова от возбуждения. Видимо, Бен испытывал то же самое — он не мог оторвать от Робин рук и губ и вроде как совсем забыл о том, что они собирались поужинать.

Ближе к часу ночи, когда они очнулись от наваждения все в той же прихожей, в помятой одежде, истерзанные, потные и усталые, Бен неожиданно вспомнил о ресторане:

— И куда мы пойдем в такой час, да еще в подобном виде? Правда, я знаю одну китайскую забегаловку в двух кварталах отсюда, она работает до пяти утра. Пойдем?

— Пойдем!

Вот так начался их совершенно безумный роман, который они даже не старались скрыть. Сплетня просочилась в прессу, журналисты принялись отрабатывать скандальную любовную историю во всех подробностях. Начали с того, что влюбленных разделяют 14 лет, что Бен, у которого были короткие любовные истории с актрисами Кирстен Данст, Эллен Пейдж, Джулией Стайлз и дочкой музыканта Ленни Кравица Зои, женат никогда не был. А вот любовная жизнь Робин была более насыщенной: она дважды была замужем, первый раз за актером Дэйном Уизерспуном, с которым снималась все в той же «Санта-Барбаре», второй раз— за Шоном Пенном, от которого родила двоих детей. В перерывах между замужествами Робин увлекалась всеми, кто попадался ей под руку, — сценаристами, ассистентами режиссеров, актерами из массовки, гримерами и даже водителем такси. В своих интервью она честно заявляла: - «Одинокая свободная женщина может позволить себе абсолютно все — от отчаяния, пустоты и неприкаянности. И я не виню себя за то, что круглосуточно пребываю в поиске идеального мужчины конкретно для себя!» Теперь опытная светская львица, по мнению бульварной прессы, завела себе для забавы молодого жеребца, и это явно ненадолго.

Новоиспеченные любовники совершенно не обращали внимания на мнение окружающих и позволили себе полностью отдаться своим чувствам — открыто ходили в кино, обнявшись, сидели в уличных кафе и целовались, не стесняясь прохожих, купались и загорали на пляже, направляясь за покупками в супермаркет, держались за руки. Бен не убегал от прямых вопросов журналистов и всегда честно отвечал на вопросы об их отношениях с Робин: «Мне плевать, что она старше меня. Робин невостребованна как женщина. Она полна сил, полна энергии... И я счастлив, что из всех мужчин она выбрала именно меня».

Да и сама Робин не стеснялась говорить о своей любви. Так, в интервью журналу Life & Style она призналась: «Встретив Бена, я пересмотрела всю свою прежнюю жизнь и сделала немало открытий: во-первых, раньше я все время подстраивалась под характеры мужей, во-вторых, вечно воспитывала детей и, по сути, не понимала, что обычной, такой незамысловатой и сладкой любви у меня не было. А с Беном я будто обрела эту незамысловатость — эту простоту счастья. Когда ничего особо не нужно, кроме как проснуться на рассвете, в полусне заняться сексом, потом опять заснуть, где-то в полдень заняться сексом второй раз, затем вылезти из постели и потащиться на кухню за персиком или йогуртом. Я никогда-никогда-никогда еще не была настолько счастлива с мужчиной, как теперь с Беном!»

Совершенно незапланированное личное счастье обернулось для двоих и удивительными свершениями в карьере. Робин предложили вторую главную роль в телесериале «Карточный домик», который завоевал кучу призов. Бен засветился в нескольких заметных фильмах, а после вестерна «Поезд на Юму», где он сыграл главного злодея, критики признали, что он затмил своей яркой игрой таких крутых парней, как Кристиан Бейл и Рассел Кроу. Казалось, именно любовь сделала их сегодня кинозвездами первой величины, придала новые силы и привлекла столь пристальное всеобщее внимание. И они с этим соглашаются. Робин говорит, что ее прежняя жизнь была «во всем предсказуемой и давно наскучившей тягомотиной», Бен уверен: «...мое прошлое — просто удачное стечение обстоятельств, а после встречи с Робин я стал суперзвездой для себя самого, что принципиально важнее всех карьерных амбиций».

В недавнем телешоу у Эйлен ДеДженерис на циничный вопрос журналистки, как, интересно, 47-летняя Робин может планировать безоблачное счастье с 33-летним парнем, актриса честно ответила:

— Знаете, я этим просто не заморачиваюсь. Мне вообще плевать на вопросы «сколько и как», меня волнует лишь настоящее, а как долго оно продлится — не важно. В любом случае у меня останутся воспоминания о достойном мужчине, с которым мы любили друг друга. Этого факта будет вполне достаточно. А если вас интересуют совсем уж конкретные вещи — то да, секс у нас очень интенсивный, потрясающий прямо. Мне терять нечего, моя молодость давно прошла, его — в самом разгаре, по этой причине я готова на любое безумие. А Бену просто сорвало крышу, оттого что я готова все ему позволить. То есть мы на одной волне.

Робин была совсем малышкой, когда ее отец и мать развелись и мир, казавшийся совсем недавно непоколебимым, развалился на куски. Наверное, именно после расставания родителей Робин и ее старший брат Ричард сделали для себя открытие: оказывается, за стенами дома существует бесконечная вселенная. Прежде ни у отца Фредди Райта, фармацевта по профессии, ни у матери Гейл, скромной служащей, не было финансовых возможностей вывозить семью, даже на каникулы, за пределы родного штата Техас. Теперь Гейл оформила опеку над детьми и стала повсюду брать малышей с собой в деловые поездки (она представляла интересы косметического концерна Магу Кау). Так ребята объехали все штаты, с интересом глазея из окон поездов на бескрайние просторы, горы, пустоши и леса. И пока Ричард выстраивал детские планы стать в будущем либо космонавтом, либо исследователем океанских глубин (главное — быть в неизведанном пространстве), Робин мечтала о совсем простых вещах: вначале думала посвятить себя учительству, затем хотела служить медсестрой в бедных африканских странах, но в переломном возрасте ее капитально переключило на более заманчивые мечты. Она решила стать бродвейской танцовщицей, чтобы выступать повсюду — в клубах, театрах и на открытых площадках. Ненадолго осев в Лос-Анджелесе, где мать получила временную должность в «магазине по телефону», торгующем по каталогам фирмы, Робин повезло попасть в школу танцев миссис Зитикис. Да вот беда, девочка успела посетить лишь пару занятий, как мать сообщила, что семейство вновь пакует чемоданы и отправляется в Сан Диего, где у нее будет новая должность. Как же Робин плакала в тот день! Это было трагедией, подставой, предательством и самым неприятным событием в ее жизни! Ведь она только-только сделала реальный шаг к осуществлению своих планов на будущее. И как теперь быть? Она и слышать не хотела, что танцевальные школы существуют повсюду. Ей казалось, что Сан-Диего — это глухомань, дыра в пространстве, и что там ей ровным счетом ничего не светит. Поразительно, но на следующее же утро после приезда в Сан-Диего с ней приключилось совершенно особенное событие. Когда Робин возвращалась из школы, на центральной улице к ней обратился мужчина средних лет и приятной наружности, попросил разрешения сделать несколько ее фотопортретов прямо тут, на автобусной остановке, а затем протянул ей свою визитку7 со словами:

— У тебя потрясная внешность. Такая милая простушка с глазами феи. Позвони завтра вот по этому номеру, скажи, что я послал, — и все, тебя возьмут.

— Куда это меня возьмут?

— Передай матери, пусть раскошеливается на шампанское, потому как твоя победа — это лишь вопрос времени. Обещаю, не пройдет и недели, как ты станешь суперзвездой не только тут, но и в Европе. Ты — дивная красавица. Причем нестандартная. У тебя такое чистое и светлое лицо. Ты точно девушка из глухой провинции, где еще попадаются девушки с настоящими светлыми волосами, пухлыми губами, ласковыми глазами. Ты — натуральная, а значит, редкая в наши дни. Давай, вперед.

Встреча произвела на юную Робин большое впечатление. Она — звезда Америки и Европы? Вот это да! Но так вдруг? Конечно, она ничего не сказала ни матери, ни брату, но на следующий день позвонила из уличного автомата по указанному на карточке номеру, Ей тотчас же назначили встречу, на которую она, не задумываясь, отправилась вместо уроков.

В офисе ее встретили с распростертыми объятиями, фотограф, который порекомендовал ее вчера, оказался влиятельной личностью, и его рекомендация открывала любые двери. Так неожиданно для себя Робин получила высокооплачиваемую работу, а ее мать нашла в себе мужество рискнуть и подписала контракт своей несовершеннолетней дочери и разрешила ей, еще такой несмышленой девочке, отправиться в Париж.

Когда Робин бросила сумку в дешевом парижском отеле и выбежала в город, чтобы осмотреться, она почувствовала себя невероятно счастливой. Ей казалось, будто перед ней замер весь мир, она предвкушала, какие яркие радости он будет отныне дарить ей с завидной щедростью. В Париже с ней впервые произошли чрезвычайно важные для каждой девушки события: появились первые духи (Mitzuko от Guerlain), первое роскошное платье (от Сен-Лорана — подарок «этой премиленькой американке» от великого кутюрье), первый сексуальный опыт (с барменом по имени Дидье), первое головокружение от ощущения свободы. И хотя местные работодатели отыскали в ней немало дефектов (маленький рост, несовершенную фигуру) и отправили сниматься для статичных каталогов по почтовым рассылкам La Redoute и 3 suisses, не пуская на подиум и в рекламу, предназначенную для журналов, Робин не унывала. Ведь теперь она могла делать что ей вздумается, и рядом не было ни строгого материнского ока, ни занудливых школьных учителей. Америка казалась ей не Новым, а Старым Светом, провинциальной глубинкой, и она ни мгновения не жалела, что вот так вдруг все бросила и уехала, не оглядываясь. Нет, она больше не строила планов стать танцовщицей, и ей категорически не хотелось тухнуть в бедных африканских странах в роли сестры милосердия, теперь она мечтала только об одном — жить активной, сумасшедшей жизнью. Стать актрисой, например. Эту мечту она лелеяла и когда через 3 года вернулась из Европы домой. Робин тотчас же подала документы и блестяще сдала экзамен в престижную драматическую школу, через три месяца учебы ее стали активно приглашать в телерекламу, а затем взяли на небольшую роль в фильм канала NBC, после которой девушку быстро заметили тамошние продюсеры, готовившие к пробному запуску сериал «Санта-Барбара». В нем нашлось место и для Робин. Никто тогда даже предположить не мог, что сериал мгновенно соберет свою аудиторию, получит статус культового и будет оставаться на экранах телевизоров долгие годы. За роль Келли, дочери богача Си Си Кэпвелла, Робин неоднократно номинировалась на престижную премию «Эмми», получала призы от журналов, фирм и рекламных компаний, а также миллионы писем от своих поклонников. Достаточно вспомнить, что когда Робин попросту надоело сниматься в сериале и она ушла, зрители завалили канал гневными петициями, обещая устроить бойкот сериалу, если в него не вернется любимая актриса.

Но Робин не вернулась. Эта страничка ее жизни была перевернута окончательно — она успела выйти замуж за своего партнера по сериалу Дэйна и быстро с ним развестись. Без сожалений. Много позже Робин сочла этот быстрый брак ошибкой молодости и следствием неопытности. Она была популярной, богатой, не хватало лишь яркой любовной истории — во всяком случае, именно этого ждали от нее поклонники, ведь шоу должно продолжаться, особенно мыльная опера. И, будто повинуясь всеобщим требованиям, Робин, не раздумывая (неспроста мать всегда корила ее за беспечность!), сказала «да» своему на тот момент любовнику. Семья не сложилась, отношения не заладились — предсказуемая ситуация. Оставшись одна и без сериала, Робин тем не менее не сильно расстраивалась. Наверное, ее настроение поддерживали очень крупные деньги, которые актриса заработала на «Санта-Барбаре». Они давали ей неограниченную свободу — Робин вновь ощутила себя той самой независимой счастливицей, которой была лет сто назад, в Париже. Тогда-то она и прикупила нефтяные вышки, а еще у нее появились многочисленные любовники, охочие до богатства красотки. Робин не верила в их чувства и предпочитала оставаться одиночкой.

Но однажды все изменилось. В 1989 году на съемочной площадке драмы «Состояние исступления» она познакомилась с Шоном Пенном. Пенн активно выпивал, имел дурную славу хама и хулигана, недавно бросившего свою первую жену Мадонну. Он безостановочно смолил одну сигарету за другой, до дыр занашивал джинсы и взволновал Робин редким умением проникновенно декламировать стихи Байрона, которого особенно любил. Конечно, она была совершенно очарована этим мужчиной. Ему вроде как было плевать на то, что она миллионерша, у него самого водились немалые деньги. Но при этом Шон почему-то жил в трейлере, любил готовить себе тушеные баклажаны, а свободное время посвящал инспектированию собачьих приютов, в которые щедро вкладывал свои деньги.

Через две недели романа он сделал ей довольно своеобразное предложение:

— Ты должна стать моей женой и родить мне детей, но с условием: я буду жить в трейлере, ты убираться там не будешь, и вообще — выбирай себе любой дом, какой понравится, а я уж найду рядом местечко, чтобы припарковаться. И еще — поселимся мы принципиально только в Санта-Монике, потому как туту меня все — бар, друзья, связи. И точка.

Ей понравилась такая позиция — Шон не цеплялся к ней и не навязывался, ему ничего от нее не было нужно, кроме семьи, пусть даже и на столь специфических условиях. И Робин согласилась. Вскоре у них родились дочь Дилан и сын Хоппер.

Карьеры обоих супругов шли по нарастающей, и хотя они считались в Голливуде крепкой парочкой и закадычными друзьями, в реальности все шло так, как запланировал Шон. Робин жила с детьми в доме, он — в трейлере в саду по соседству. И хотя ее категорически не устраивал проблемный район, плохая школа для детей и постоянные инциденты на улице, о которых регулярно сообщалось в газетах, Робин старалась на этом не зацикливаться. Ей нравились ее милые дети, необычный муж и вечная нервотрепка. Казалось, они с Шоном никогда не повзрослеют! На спортивные состязания, в парки и на аттракционы они ходили, как на свидания, — дого­варивались заранее, активно поедали мороженое, ссорились, курили по очереди одну сигарету на всех (даже детей угоща­ли в воспитательных целях — по желанию Пенна!). Такая не­устроенная жизнь казалась ей по-настоящему романтичной. При этом Робин убедительно играла в кино женщин с кра­сивыми историями любви. Это потом, годы спустя, встретив молодого Бена Фостера, она позволит себе беспощадный самоанализ в присутствии многотысячной аудитории телешоу Опры Уинфри:

— Вся моя прежняя женская жизнь, оба моих официальных мужа и многочисленные любовники были ошибкой. Я никогда, по сути, не была по-настоящему влюблена в мужчину. Всегда были некие условия и штучки: с этим я потому, что удобно вышло, с тем — ну, так сложились обстоятельства, а с другим — просто захотелось чего-то эдакого. И только с Беном все по-особенному и так, как должно быть. Я встретила его, будучи взрослой и опытной женщиной, и мне захотелось любить конкретно вот этого мужчину, потому что он — да, моложе меня, и я его захотела очень сильно, и да, он такой талантливый и обаятельный, и я им восхищаюсь как артистом. А мне, наверное, важно восхищаться мужчиной. Не жалеть, не осуждать его, а именно восхищаться. А еще мне все равно, что будет с нами двумя завтра. Любовь мне нужна сейчас, и если она останется со мной навсегда — это будет большой удачей. Как поется в одной моей любимой популярной песенке: «Эй, девочка, хватай свой счастливый шанс, пока он есть. А потом без сожаления его отпусти!

Далее Робин открыто призналась, что ничем не отличается от своих голливудских подруг по цеху и да, пользуется инъекциями ботокса. «Но не в 10 мест, как тут принято, а лишь в два. И не регулярно в течение года, а лишь два раза. Больше я никаким экспериментам свое тело и лицо не подвергаю. Да, конечно, у меня неприлично маленькая грудь, ну и черт с ней — как есть, так есть. Когда мужчина в тебя влюблен, ему ровным счетом все равно, какие у тебя формы».

Но однажды Робин и Шону пришлось революционным образом изменить своим привычкам. Два неприятных события произошли практически одновременно: очередной обиженный собутыльник поджег трейлер Пенна, пока он спал, и ему чудом удалось выбраться из него невредимым. А на Робин прямо рядом с домом напали грабители. Не узнав знаменитую актрису, они избили ее, отобрали все ценности и истекающую кровью бросили умирать. Если бы ее в столь поздний час не обнаружили полуночные прохожие, неизвестно, как бы все закончилось...

Переехав в Лос-Анджелес, в Беверли-Хиллз — благополучный район для богатеев, Шон Пенн, всегда ненавидевший сытых мещан, поспешил заявить журналистам: «Пришлось поступиться своими принципами. Что-то совсем расхотелось рисковать собой и семьей, да и не смешно ли продолжать тупить, когда тебе уже далеко за сорок?»

Но совместная жизнь в новых условиях (супруги поселились вместе в одном доме) не задалась. Оба оказались дикарями, обоим было трудно подстраиваться друг под друга, да и навыка не было. За годы романтической жизни врозь ни у Робин, ни у Пенна не выработалось элементарного чувства взаимной ответственности. Они были двумя одиночками под одной крышей. Наверное, в те годы Робин окончательно разочаровалась в своей любви к личной свободе, вкус к которой почувствовала в далеком Париже. Шли годы, она увязла в домашних заботах, и ей хотелось лишь одного — быть согретой общением с мужем, детьми, быть по-хорошему в зависимости от них. Но дети росли сами по себе, все время старались удрать на вечеринки к друзьям, а Шон продолжал активно пить и регулярно ввязывался в сомнительные любовные истории. Самым громким оказался случай, подробно описанный всеми СМИ Америки, — когда в номере третьесортного отеля именитая кинозвезда развлекался сразу с двумя девушками по вызову.

Им не было смысла оставаться семьей. И оба это понимали. Но все равно сомневались — то Робин подавала на развод, но вскоре забирала свое заявление, то Шон решался обратиться к адвокатам, а потом передумывал. Долгие годы, уже разъехавшись, Робин и Шон пытались хоть как-то склеить отношения, не понимая, правда, зачем. Дети их выросли и разъехались, Шон постоянно менял любовниц, а вот Робин укрепилась в своем затяжном одиночестве. Тут ею завладели хандра и депрессия, навалились безрадостные мысли о возрастных изменениях лица и тела, ее больше ничего не радовало. Иногда у нее появлялись любовники, а когда ее настигали папарацци и скандальные снимки «супружеских измен» принималась обсуждать вся Америка, она пыталась защититься: «Мне просто нужна любовь на сейчас, на завтра и, может быть, навсегда... Я ищу ее где угодно, за каждым закоулком, в каждом богом забытом местечке, а ее все нет и нет». И сниматься она продолжала, честно говоря, лишь для того, чтобы как-то встряхнуть скучную жизнь без мужчины «надолго», любви, секса и детей. И с такой же установкой она пришла на площадку «Бастиона», где и повстречала Бена Фостера. Любовь пришла внезапно, но так вовремя.

Сам Бен вырос в Коннектикуте, в еврейской семье с российскими корнями, и в отличие от Робин взрослел в обстановке крепкого дома, большой заботы и любви. Родители души не чаяли в своем сынишке и готовы были поддержать его во всем, и прежде всего — в активном желании «покорить Америку» во имя деда Абрама Фостера и бабушки Селии Сигал, в свое время рискнувших вступить на благословенную землю в поисках счастливой доли... Стоило Бену доесть до последней крошки свой ужин, как он получал тонну комплиментов: «Вот какой хороший и послушный мальчик!» Если он приносил домой дневник с отличными оценками, родители закатывали пир и приглашали соседей. Ну а стоило мальчику исполнить свои коронные номера — покорчить рожи, изображая школьных учителей и их повадки, или разными дурными голосами представить диалоги родителей с друзьями, как семья взрывалась истеричными возгласами: «О, Бенни, ты покоришь Голливуд, он будет рыдать у твоих ног, ты сделаешь всех! Ты будешь звездой!» С уверенностью в своей исключительности и талантливости Бен и рос. И хотя, честно говоря, учеником он был средним — лишь удачно списывал, ловко подхватывал подсказки, а невыученные тексты «забалтывал» потоком пустословия и обезоруживающими улыбками, ни у одного учителя в школе не было сомнений — Бен Фостер далеко пойдет. Он особенный.

Бен активно играл в школьном театре все ведущие роли, а в 12 лет удивил взрослых тем, что написал пьесу о судьбе одинокого мальчика, сына булочника, который мечтал стать авиатором и каждую ночь проводил у окна, ловя жадным взглядом падающие звезды. Соученики ничего не поняли, а среди учителей пьеса произвела фурор. Они удивлялись: откуда в мальчишке столько мудрости? И активно рекомендовали руководству местного детского городского театра поставить по пьесе мальчика спектакль. Директор согласился, да еще и пригласил Бена сыграть в постановке главную роль. После премьеры, на которой хором рыдала вся дружная семья Фостер, мальчик был без экзаменов зачислен в актерскую школу для особо одаренных детей Interlochen, где его сразу же заметила опытный артистический агент из Лос-Анджелеса Сесилия Адамс. Буквально через считанные дни чиновники с киностудии уже звонили матери Бена с настоятельным требованием отпустить сына в Лос-Анджелес, где его уже утвердили на роль в кинофильме «Подделка» — играть чудака, кривляку и заводилу Трэвиса.

Потом он попал в культовый среди подростков телесериал «Вспомнить будущее», а за роль Такера получил сразу две престижные кинонаграды Gemini Awards. Затем сыграл у Барри Левинсона с Эдрианом Броуди и с Джоном Траволтой в «Карателе». Бена называли «прорывом года» и «самым многообещающим актером будущего». На вопросы журналистов он отвечал так: «Весь мой так называемый талант объяснится просто — я был дико любим в своей семье, и любовь близких открыла во мне шлюзы, заставила поверить в то, что я лучший, исключительный. Эта уверенность всегда со мной, и когда я выхожу на сцену или к кинокамере, точно знаю — все, это успех. Это «Оскар». Это божественно».

Критики расточали ему комплименты, называли «молодым Брандо», а режиссеры даже слегка побаивались с ним работать — слишком уж импульсивно Фостер входил в роль. Постоянно травмировал себя на съемках, лез драться с партнерами по-настоящему, а однажды чуть было не отдал богу душу во время съемок опасной сцены с огнем на картине «Заложник» — Бен столь рьяно нырял в самое пекло, расталкивая каскадеров, что получил серьезные ожоги.

В профессиональном плане ему везло, а вот в личной жизни — нет. Подруги, чаще всего актрисы, задерживались подле него ненадолго. Девушкам не нравились плохой характер Бена, его вспыльчивость и возведенный в степень бравады цинизм. Так, например, Кирстен Данст, которая играла с ним в фильме «Вирус любви», жаловалась впоследствии журналистам: «Наверное, я так и не дождусь от него предложения руки и сердца. Бену не нужны ни жена, ни дети. У него уже есть семья! Он приходит на съемки с ланчем, приготовленным матерью, а дома его холодильник битком набит «котлетками-от-тети-моти» или какой-нибудь «запеканкой-от-бабулечки-хитрюлечки». Нет, спасибо. Он настоящий маменькин сынок, задавака и хам. Да еще то и дело говорит: «Кроме секса мне ничего от тебя не нужно. Ты все равно не сможешь готовить как моя мать и гладить рубашки как моя тетя Глория».

...Когда о возникшем на съемках «Бастиона» романе между Фостером и Райт пронюхали журналисты, никто не поставил и цента на то, что у этой любви есть шанс продлиться хотя бы месяц. Никто не понимал, что может связывать столь разных людей — зрелую женщину и горячего паренька. Над ними смеялись в таблоидах, иронизировали в телешоу, дразнили за глаза коллеги. А двум влюбленным, похоже, было все равно, какое об их любви складывается впечатление. Им было очень хорошо вместе, и они не скрывали этого: ходили в обнимку в кино, просиживали в парках, цедя соки, резвились на пляже. Вышли, целуясь, на красный ковер во время фестиваля в Торонто в сентябре 2013 года. 3 декабря прошлого года заявились на премьеру картины «Уцелевший», держась за руки и явно очень торопясь. «Сейчас покиваем коллегам, а потом бегом обратно. Мы вообще-то не вылезаем из постели», — заявил Бен журналистам, снимавшим прямой репортаж для ночных новостей.

Папарацци из Daily Mail засняли влюбленных выходящими из салона татуировок, а затем поймали в объектив руки Робин и Бена — у каждого на пальце появилась буковка: у Робин — «Б», у Бена — «Р».

Скрывать свою любовь они не пытались и не хотели, поэтому их то и дело застукивали яростно целующимися: например, во время концерта рэппера Микки Эвелона в модном клубе Viper Room в Лос-Анджелесе. Репортеры не поленились проследить за парочкой — разгоряченные поцелуями и объятиями, Робин и Бен спешно покинули зал, чтобы укрыться в мужском туалете и заняться там сексом. Да и постояльцев отеля Hollywood Roosevelt, где они снимали номер, пока Бен не переехал к Робин, парочка регулярно радовала громкими стонами.

Журналисты выдвигали разные версии, пытаясь объяснить загадку столь пылкой любви. Daily Mail, например, считала, что в лице Робин Бен обрел свою мать, бабушку и многочисленных теток, к тесному общению и обожанию которых так привык. А Life & Style, анализируя чувства Робин, выдвинула очень жестокое и совсем уж банальное объяснение: «Последний мощный выброс чувств накануне климакса».

Удивительно, но никому не пришло в голову упрекнуть их в мезальянсе, потому как оба давно считались звездными, успешными и независимыми, а потому не нуждались ни в дешевой рекламе, ни в скандальности. А своих чувств они и не думали стыдиться.

Очень скоро Бен переехал в дом Робин, а их пресс-агенты сделали официальное заявление: помолвка состоялась, не за горами свадьба.

Робин  то время вназывали самой улыбчивой женщиной в Голливуде. На вопросы журналистов она отвечает с обезоруживающей прямотой и ведет себя на публике предельно раскованно, как может вести себя только уверенная в своем счастье женщина. Так, придя рука об руку с Беном на ежегодную церемонию вручения призов «Золотой глобус» 12 января 2014 года, Робин надела сильно обтягивающее сексуальное серебристое платье с открытой спиной от кутюрье Рима Акра. И когда ее вызвали на сцену получать заветную статуэтку за роль супруги героя Кевина Спейси в сериале «Карточный домик», она вышла, сказала пару дежурных слов и нисколько не смутилась, когда из узкой одежды вывалилась грудь.

Форму соска Робин Райт тем же вечером обсуждала вся Америка... Это событие перекрыло все остальные пикантные подробности «Золотого глобуса» — такие, например, как появление на церемонии упертых холостяков Леонардо Ди Каприо и Брэдли Купера в сопровождении своих мам или тот факт, что Кевин Бейкон случайно уронил кремовое мороженое за шиворот Брайану Кранстону, а тот обиделся и назвал его «придурком». Сандра Баллок призналась в камеру, что в «Гравитации» была вырезана сцена ее с Джорджем Клуни жесткого секса в невесомости, а тот, стоя рядом, смахнул слезу и проныл: «О, дорогая, я до сих пор не понимаю, как это мы не заметили, что камера включена!»

...Поразила и реакция Бена — едва дождавшись, когда его любимая женщина вернется обратно за их столик, он впился в нее таким жадным поцелуем, что даже оператор, снимавший официальную церемонию, не мог отвести от влюбленных камеру. Присутствующие были в восторге. Аплодисменты, улюлюканье и визг, одобрительный свист и топот стали не менее заслуженной наградой, чем «Золотой глобус». И ни у кого — ни в зале, ни у сидевших перед домашними экранами — в эти мгновения не осталось сомнений в том, что эти двое безумно друг в друга влюблены.

Что удивительно, радостное событие осчастливило не только Робин: практически одновременно с ее романом начался роман и у ее бывшего мужа Шона Пенна — с давней подругой, актрисой Шарлиз Терон. Влюбилась и дочка Шона и Робин, 22-летняя Дилан. Юная модель закрутила любовь с надолго прописавшимся в Америке англичанином Робертом Паттисоном, которому девушка уже придумала смешное прозвище «Р-Паттц».

Робин охотно делится своим счастьем. Например, в интервью французскому Figaro: «Да, да, да, я активно готовлюсь к нашей свадьбе! Я хочу много всего, и немедленно! Мне плевать на нашу разницу в возрасте, на то, что думают люди, вообще на все. Я люблю этого мужчину, я никогда прежде так сильно никого из мужчин не хотела, как я хочу его. Он открыл для меня совершенно неизведанный мир счастья, нежности, удовольствия и блаженства. Вполне возможно, все это продлится недолго, ведь мне почти пятьдесят. Ну и что? Тогда у меня останутся хотя бы яркие воспоминания, и я буду ими жить еще очень и очень долго!»

Записала Ронни Роккет