40 лет назад – 4 августа 1970 года погиб врач Вадим Гриф…

 Трагедия на Хан-Тенгри, 1970 г .

По материалам Виталия Скобелева, доцент, 1 разряд по альпинизму.

Под редакцией Андреева Германа – МС СССР, врача.

В настоящее время за рубежом, и дальнем и ближнем, широко развивается индустрия коммерческого альпинизма, где «высотные шерпы» полностью обрабатывают маршрут (навешивают «перила», ставят палатки, забрасывают грузы, готовят пищу). Турфирмы вертолетами доставляют восходителей под начало маршрута – отпадает возможность активной акклиматизации, покорителям остается только, как говорят, «взять соску» и подняться на вершину, если позволит погода и самочувствие. И не важно, за счет своих ли сил и возможностей, а подчас, и мужества, совершено восхождение – главное в теперешних условиях получить значок – «я там был». В доперестроечное время, в эпоху, когда наш замечательный вид спорта был действительно школой мужества, мы всей командой всегда были вместе до конца восхождения, вместе «хлебали щи одним лаптем» от начала и до конца, держались и помогали друг другу, спускали заболевших, боролись за жизнь альпиниста, даже не из своей команды. И если случалось непоправимое – старались спустить вниз тело погибшего... Теперь же, голый чистоган в альпинизме привнес отрицательные, уродливые моменты – каждый работает только на себя. Все настойчивее и настойчивее пробивается мотив – «Спасай сам себя!», и бешенные спонсорские деньги ставят на высоте ужасную проблему выбора – оказать помощь и отказаться от честолюбивой цели восхождения или продолжать путь к вершине…

И когда наш век, «...раздув рубли, как паруса...» – прогнулся под разгулом чистогана, когда его величество доллар стал мерилом всего и вся, неужели настала пора переоценки ценностей и смены вех?!... Неужели теперь, действительно «невозможно позволить себе роскошь нравственности на высоте...», как спокойно заявляют сегодня японские деятели от спорта?

В далеком 1970 г . мы шли к Хан-Тенгри, воспитанные в классических традициях дружбы и взаимопомощи, крепили дух и тело многотрудными тренировками в межсезонье и выбирали не самые простые пути к цели, чтобы лучше акклиматизироваться. В том году с севера на Хан-Тенгри шли две экспедиции – «Локомотива» и «Труда». У них совпадали цели, но несколько отличались маршруты, поэтому было естественно, что их работа часто пересекалась в пространстве и времени. Так, грузы обеих экспедиций забросил вертолет, а через Сары-Джасский хребет шли десять «локомотивцев» и двадцать «трудовцев». Спортивное общество «Труд» представляли: руководитель экспедиции Митя Хейсин, МС с 1959, основной состав: Толя Носов, МС с 1969, Игорь Карпов, МС с 1968, Саша Карасев, МС с 1968, Влад Шимелис, КМС, Игорь Виноградский, КМС, Алик Гутман, КМС, Исаак Гилютин, КМС, Володя Мясников, КМС остальные: перворазрядники – Миша Ильяшевич, Игорь Гудков; вспомогатели – Олег Добрицкий, Слава Викулин, КМС, Толя Рекеда, КМС, Арик Муранов, Юра Борзов, КМС, Виталий Скобелев, 1 раз., Валера Парфененко, КМС, Игорь Курицын, 1 раз.; врач Вадим Григорьевич Гриф, 2 раз., 29 лет; радист Саша Эпштейн и повар Алик Кантонистов.

Из «Локомотива» шли с нами ребята, которые нам впоследствии очень помогли, далее часто будут встречаться имена Валеры Вексляра, КМС, Юры Лихачева, Вали Юферева, КМС, Сережи Федорова, КМС.

 Наша цель – Хан-Тенгри или Кан-Тоо – «Гора крови», так иногда называют местные жители Хан-Тенгри за кроваво-красный цвет закатов.

 Северная стена здесь самая протяженная (более 2,5 км ) из стен северной ориентации. Все это объясняет относительно редкую посещаемость этого района. Мы были здесь третьей экспедицией за всю историю покорения Хана с севера.

Из дневника Борзова:

Июль, третьего дня 1970 года, для команд «Труда» и «Локомотива» с базы альпинистского лагеря «Ала-Арча» в г. Фрунзе начались первые километры большого пути экспедиции: Фрунзе-Алма-Ата-Нарынкол – на восток вдоль границы с недружественным тогда нам Китаем.

Из воспоминаний Муранова:

Из Алма-Аты в Нарынкол триста километров мы ехали в основном через безлюдные холмы и бугры рыжих солончаков с разбросанными очагами мелких кустов и колючей травы. Казалось, из-за бугра вылетит отряд косматых всадников с луками и стрелами и ринется на нас в атаку. Погранзастава стояла на краю зеленой долины, разделенной погранполосой. Вдали на востоке виднелись китайские фанзы, а тут шла улица с десятками маленьких стандартных домов, в них жили уйгуры, два года назад бежавшие из Китая, где погибали голодной смертью. Их перешло тогда около семидесяти тысяч. Столетия назад через долину на нас шли монгольские орды, а год назад здесь, как и на острове Даманском, шли бои. По окончании боев наши выставили на границе гробы с убитыми китайцами и передали пленных. Китайские офицеры резкими фразами умерили радость пленных и увели их, а гробы сложили в кучу, облили бензином и сожгли. Позже от перебежчиков пограничники узнали, что всех пленных расстреляли. Мы ушли за заставу по ущелью реки Баянкол на территорию, которая наша, но китайцы считают своей, как и весь район Хан-Тенгри.

Из дневника Борзова:

05.07 к исходу второго дня пути мы в долине реки Баянкол, по склонам которой рассыпались заросли стройных черно-зеленых елей. Мощный завал перегородил дорогу, дальше ехать некуда. Не доехав 2- 3 км до селения Джаркулак выгружаемся, и дальше идем своим ходом… Первая ночь в горах.

06.07. Морозное солнечное утро. Впереди сияние снежных вершин... Среди них в ясную погоду в створе ущелья просматривается характерный «клык» Хан-Тенгри, торчащий из-за хребта Сары-Джас между п. Баянкол и п. Одиннадцати.

Пройдя мимо селения, состоящего из двух построек, преодолев густые заросли колючего кустарника и значительное расстояние вдоль русла реки, наша растянувшаяся армия «Труда» и «Локомотива» постепенно стала прибывать к последнему зеленому островку в долине. Идем не спеша, акклиматизируемся.

Мне начальник доверил руководить отделением вспомогателей в составе: повар – Алик Кантонистов – неисчерпаемый источник шуток и прибауток вроде такой, которая вошла в наш фольклор и урезонивала любого, когда его уже ничем нельзя было пронять.

– Не ходи вокруг моста, – «не звезди», пожалуйста...

Далее, радист Саша Эпштейн, совсем мальчишка, очень приветливый, исполнительный и, наконец, врач Вадим Гриф – сложная и трагическая, как оказалось, фигура...

На поляне у языка ледника Баянкол мы остановились на несколько дней для разведки и акклиматизации.

Перед нами развернулась величественная панорама заоблачных гигантов хребта Сары-Джас, со склонов которых спускались мощные ледопады. Особенно привлекает внимание мраморная стена с ее черно-белым двухкилометровым мраморным отвесом, с которого постоянно сыплет...

На запад от нее начинаются вершины Карлы-тау, Казахстан, Баянкол, связанные «ножевыми» перемычками, их сверкающие ледяные склоны, сходящиеся в узкое лезвие наверху, производят впечатление неприступности.

Именно отсюда отступили в поисках кратчайшего пути к Хан-Тенгри с севера Мерцбахер и Погребецкий, поэтому в дальнейшем они искали более доступные, но не кратчайшие пути с юга по одному из величайших в мире ледников Иныльчеку по его рукавам. Грустно расставаться с последним зеленым склоном, где мы собирали горный щавель и варили шикарные зеленые щи.

Что-то нас ждет там, в царстве «снежной Королевы»? Может быть совсем, как у Кая, будет медленно сжиматься и остужаться душа. Когда нам вязали мамы шерстяные свитера, они, наверно, шептали про себя – не остуди свое сердце сынок...

Ближайшая наша цель – отыскать выход на перевал между пиками Карлы-Тау и Казахстаном.

08.07. Выходим под ледопад в цирк Мраморной стены. 5-6 часов хода – и мы на осыпи становимся на ночлег.

Из воспоминаний Муранова:

Говорят, когда-то до нас, альпинистскую группу по рации китайцы засекли на вершине Мраморная Стена и выслали отряд к подножию на перехват. С трудом китайцы добрались через ледово-снежные перевалы. Наши пересидели их на горе. Продукты кончались и китайский отряд ушел. Но с рациями здесь больше не ходят. Информационная блокада была нашей основной бедой и потом с неизбежностью сказалась...

Путь дальше – через ледопад под стеной, через высокое разорванное ледниковое плато на плечо Карлы-Тау, а с него на перевал. Ничего себе здешние масштабы – перевал выше Эльбруса!!! В принципе все ясно, но опять нужна разведка. То и дело слышится голос начальника – Борзов и Викулин, ну-ка посмотреть, разведать, выбрать...

09.07. Двигаемся по закрытому леднику, оставляя справа ледопад, прижимаясь под ледовые склоны Мраморной стены. Бивак на высоте 4500, погода испортилась.

10.07. Непогода. Сплошной туман... Только удивительно явственно слышится со стены постоянное падание камней. Их гудение, удары о балконы и затем шлёпание в снег, как в подушку, заставляют втягивать голову в плечи. Приходится для морально-психологического равновесия взяться за карандаш, и, выяснив у Мити исходные параметры стены и расстояние ее до ночевки, подсчитать – долетят до нас камни или нет? Вроде бы, можно спать спокойно...

Из дневника Борзова:

11.07. Первый более-менее приличный день, солнце рассеяло редкий туман и осветило наш северный склон скользящими лучами. Крутой подъем по снегу и льду с трещинами занял почти весь день. Приходилось местами рубить ступени, вешать перила...

Уже в сумерки и густой снегопад выбираем место для ночевки. Видимость исчезла. Многие уже начинают ощущать высоту. Доктор Гриф пичкает нас таблетками от головной боли.

12.07.1970 г. Утро, снег, ярчайшее солнце – вот, наконец, он – Хан!!! «Повелитель духов», возвышается над всеми окрестными вершинами, по меньшей мере, на километр! В лучах восходящего солнца резко и контрастно очерчены его грани. Благородство его очертаний поражает не меньше, чем его высота...

Оказывается, вчера мы перестарались, и перевал оказался ниже на 200 м . Делимся на три группы. Не терпится поиграть силушкой Борзову, Викулину и Муранову – сходить на Карлы-Тау. Наблюдателями остается двойка во главе с Рекедой, мы же валимся вниз на ледник Сев. Иныльчек к базовому лагерю.

Из воспоминаний Муранова:

В редкий солнечный морозный день на вершине Карлы-Тау. Мы трое долго смотрели на великую горную страну. Вдали над всем возвышался массив п. Победы, а перед нами – весь хребет гор с центральным Хан-Тенгри (Повелитель Духов) и внизу теряющийся далеко в мареве ледник. При спуске первым вниз по гребню подо мной сзади и спереди обломился мощнейший снежный карниз в десятки метров длиной. Я оказался сидящим на крутом гребне – одна нога в ущелье Баянкол, вторая – Иныльчек.

Опыт все же сказался – линию движения выбрали правильно, но дальше шли осторожнее. Простой спуск с перевала на скальные ночевки у ледника лагеря экспедиции Студенина 1968 г .

На дне бочонка, скинутого с вертолета два года назад – томатная паста и, разводя ее с водой, мы утоляли жажду. Ничего подобного я раньше не испытывал, меня как магнитом тянуло к этой проклятой посудине, в которой была намешана эта паста с водой... Я от нее старался убежать подальше, но какая-то неумолимая сила опять притягивала по спирали к питью – вот она – обезвоженность организма в этих краях... Эта паста потом два дня прочищала наши кишки от всех затаившихся шлаков.

Вечером ответная зеленая ракета вдалеке по леднику обрадовала, что все хорошо и нас ждут в базовом лагере, куда наш завхоз Алик Гутман (Беня, в народе), Игорь Карпов и Игорь Виноградский (Веня) вертолетом доставили основную часть снаряжения.

Из дневника Борзова:

13.07. Лагерь. Утро застало нас шагающими по леднику Северный Иныльчек. Грандиозность его масштабов открывается постепенно – кажущаяся совсем рядом стена Хан-Тенгри оказывается в нескольких часах ходьбы. Встретили группу «Локомотива» – идут на заброску под маршрут...

А вот и базовый лагерь. Стоят две палатки. На кухне орудует Игорь Карпов, улыбаются Беня с Веней. Встречающие и прибывшие оживленно делятся впечатлениями. К вечеру погода испортилась, валит крупный мокрый снег.

Из дневника Рекеды:

14.07. Лагерь стоит под Баянколом. С юга на высоте 4200 м , в правой боковой морене ледника. Вверх по леднику красуется массив в форме летучей мыши – с пиками Пржевальского, п. РГО (Российского Географического Общества) и п. Пограничников. Прямо перед нами с той стороны ледника господствует сам Хан-Тенгри и пик Чапаева. Западнее массив пика Евгения Абалакова спустил в нашу сторону два заманчивых ребра. Еще правее – пик Максима Горького с неприступной северной стеной, вверху желтой, как и стена Хана. И дальше горы, горы, горы.

Началась обычная экспедиционная жизнь. Подгонка снаряжения, хозяйственные работы и одновременно проведение разведки – искать начало маршрута...

Несколько слов о снаряжении. По примеру классика Абалакова, мы все запаслись валенками и совсем не сожалели об этом. На маршруте мы обували их следующим образом. На кошки укладывалась стелька из фанеры на пятку валенка надевалась четвертушка консервной банки и затем валенки притягивались к кошкам обычным образом ремнями. Чтобы в глубоком снегу последний не попадал в валенки, мы одевали гетры – узкой частью на бедро, а раструбом на валенок. В валенке ноге тепло и привольно... Ну а на бивуаке с валенками можно делать все, что подскажет фантазия – и подложить под спину на ночь, а днем – и присесть, и прилечь...

Обживаем лагерь

Знаковое фото сделал Викулин – Гриф проверяет давление у Карпова. 

Подробнее

Мысловский на вершине Эвереста в 1982 году?...

Ицкович Юрий – МС СССР

Почему возникли сомнения в правдивости информации о восхождении на Эверест связки (Э. Мысловский - В. Балыбердин) в 1982 года? Никто при этом не сомневается в первопрохождении нового маршрута на вершину В. Балыбердиным. А был ли на вершине Э. Мысловский?

В 1960 г . мировое альпинистское сообщество не признало китайское восхождение с севера на Эверест на основании того, что они не представили фотопанораму с вершины. А сделать фото было невозможно – китайцы достигли вершину ночью… Тогда в 1975 г . китайцы вновь совершили тоже восхождение. Установили на вершине треногу (высотой 2,5 метра…!), которая продолжает  стоять по настоящее время!…

Теперь, казалось бы, чего проще – взошел на вершину, сфотографировался у треноги – значит, был там – на вершине Мира…!

И вот теперь читайте заметку Семёна Чудинова (Москва) «Инакомыслие» (risk.ru), в которой он сетует на моду последних лет хвастаться покорением вершины, хотя на самую макушку чуть-чуть не дошел. Он тактично называет таких спортсменов дилетантами, и задает простой вопрос: «А где фото Мысловского рядом с треногой?». Действительно в книге «Эверест-82» (ФиС, М., 1984, 368 с.), содержащей официальную версию событий, под рубрикой «фотоснимки, сделанные на вершине Эвереста» помещено фото «В. Балыбердин, снятый Мысловским, с кинокамерой в руках» (стр. 206), а дальше фото сидящего на снегу Мысловского (стр. 207). Обе фотографии сделаны на фоне снежного склона и нет ничего похожего на треногу и горы вокруг…!

Подробнее