ИЗ ИСТОРИИ ЛЕНИНГРАДСКИХ СКАЛ (1953-1964)

По материалам С.М. Короткова

 Открытие ленинградских, точнее – приозерских скал произошло в 1953 г., когда Леонид Федорович с группой альпинистов общества «Зенит» в составе семидесяти человек выехал в этот район на поиски скал, о которых ему рассказали геологи. Подробного описания не было. Они шли от поселка Богатыри по еле заметной дороге от хутора к хутору. Стояли жаркие майские дни, но идти пришлось по снегу. Заблудились и вышли к скалам только через сутки.

Другая группа «Зенита» в составе двенадцати человек под руководством Михаила Австрикова и Леонида Земляка (разрядники и инструктора по альпинизму) пришли на скалы раньше группы Федоровича. В этой группе были А. Громов, В. Перевалова, М. Австриков, Л. Земляк, Н. Белавин. Так были открыты скалы в 120 км от Питера на берегу озера Ястребиного. Первая стоянка была на берегу озера (сразу за ручьём), не доходя до «Большого кулуара» – самой отвесной и высокой части (около 70 м) открытых скал.

На следующий год здесь остановились спартаковцы во главе с П. Будановым и К. Клецко. Начался бум скал. Приезжали альпинисты из Свердловска, Челябинска, Харькова, Новгорода, Риги и Москвы.

Примерно с 1956-1957 гг. начались соревнования по скалолазанию среди обществ. В то время существовало несколько обществ, которые сейчас забыты: «Крылья Советов», «Искра», «Медик», «Водник», «Пищевик». Альпинизм развивался в основном в обществах «Зенит», «Труд», «Спартак», «Локомотив», «Буревестник». Именно «Буревестник»1/ стал основным поставщиком молодежи в скалолазание. Исчезли многие маленькие общества. Общество «Зенит» вошло в «Труд», где инструктором работал знаменитый Семен Михайлович Керш.

Первые соревнования по скалолазанию были проведены на несложных трассах. Так, например, в 1960 г. первенство «Труда» и Ленинграда проходило в главном кулуаре на простых, «беговых» маршрутах. Именно на скалах озера Ястребиное и Светлое выросли многие замечательные скалолазы и альпинисты, среди которых Виктор Маркелов (Политех) и Нина Новикова (ЛГУ). Сильные команды были в Горном институте, ЛЭТИ, ЛИАП-е, ЛГУ и в Политехе, где тренером был В. Старицкий. На скалах и сейчас существует маршрут Старицкого.

В «Зените» тон задавали Борис Кораблин, Виктор Степанов, Людмила Кораблина, Татьяна Великанова, Виктор Великанов. В «Спартаке» – П. Буданов, К. Клецко, В. Маеркович, Юрий Гурьян. В «Локомотиве» – Михаил Супоницкий. В «Труде» Г. Чуновкин, Вик. Солонников, Романова, Ю. Манойлов.

В течение многих лет вне конкуренции была команда «Буревестника» во главе с Виктором Маркеловым и Ниной Новиковой. В отдельные годы на первомайские праздники приезжало до 10000 человек. Маршруты стали сложнее, скалолазание выделилось в самостоятельную структуру в альпинизме, а потом уже как самостоятельный вид спорта (c 1969 г.). Сегодня скалолазание только отдаленно напоминает то скалолазание 50-60 гг.

В середине 60-х годов при федерации альпинизма был создан скальный комитет, который и занимался проведением соревнований по скалолазанию в Ленинграде. В него входили: Супоницкий Михаил – «Локомотив»; Романовский Анатолий – «Труд»; Манойлов Юра – «Труд»; Саганенко Галина – Университет; Степанов Виктор – Университет, «Буревестник»; Гурьян Юра – «Спартак»; Маркелов Виктор – Политех, «Буревестник»; Коротков Сергей – «Зенит»; Марков Дима – Горный институт. Старший тренер сборной Ленинграда по скалолазанию – В. Старицкий. Затем его сменил Ю. Манойлов.

Майский выезд 1964 года.

В 1964 Пасха совпала с первомайскими праздниками. Перед этим в одной из ленинградских газет, кажется в «Смене» была напечатана маленькая заметка о том, что есть под Приозерском такое замечательное место – Скалы, куда приезжают ленинградские альпинисты и скалолазы, тренируются, проводят соревнования, готовят себя к летнему альпинистскому сезону. Среди них много чемпионов Союза в различных классах восхождения, призеры Всесоюзных соревнований по скалолазанию и т.д. и т.п. В общем, – кузница кадров советского альпинизма. Я тогда работал в одном из оборонных НИИ и нам эта заметка помогла пробить через руководство аренду автобуса до скал. Мы накидали в автобус большую часть рюкзаков, палатки, железо, банки с консервами и человек шесть мужиков (больше в ПАЗ-ик не вместилось) отправились в путь в относительном комфорте.

До скал мы не доехали километров 6-7, так как размыло дорогу и автобус не прошел. Пришлось нам челноком перетаскивать шмотки до скал, да еще переть все это до Змеиных скал, где была наша постоянная стоянка. Народу в тот год было необыкновенно много, приехал даже тогдашний ректор Университета А.Д. Александров, который возглавил в ночь на пасху крестный ход на Парнасе. Он ходил с большим деревянным крестом, голый по пояс, пел соответствующие псалмы и молитвы. Там же в районе Парнаса была организована выставка «народного» творчества: наскальные рисунки, деревянные идолы и много всего другого.

В те годы то ли Политех, то ли Университет таскали с собой «Большую Берту» – маленькую мортиру. Ствол нес один человек, а лафет – другой. Из этой пушки палили бутылками в сторону Ястребиного. В общем, помимо тренировок, соревнований, занятий с новичками и значкистами было много всяких развлечений, вплоть до «домбайского бокса» и «мамба-бола» (если кто еще помнит, что это такое2/).

Хотя в городе все-таки мало знали про скалы, но железнодорожники – знали. В последний день майских праздников они обычно подавали специальный паровичок прямо от Кузнечного до Ленинграда, который набивался почти полностью. Большинство из этой довольно пестрой публики с рюкзаками по прибытии на Финляндский вокзал шла, по установившейся традиции, пешком через Литейный мост (поворот от Финляндского вокзала к Литейному мосту). 

Демонстрация альпинистов, май 1964, фото Чистякова Л.Д.

Об этом тоже знали соответствующие люди и на Литейном проспекте, не доходя до «Большого дома»3/, толпу аккуратно рассеивали и разгоняли. А в тот год толпа, перейдя мост, не доходя до «Большого дома», свернула направона набережную Невы, где её никто не ждал. По пути, все-таки, толпа немного рассосалась, но довольно много людей дошло аж до Дворцовой площади. При этом несли плакаты и транспаранты типа: «С нами крестная сила и ВЦСПС», «Христос воскрес, да и Бог с ним» На Дворцовойоставшаяся публика поставила плакаты возле Александрийского столпа и хотела расходиться, но не тут-то было. Откуда-то появились официальные лица и повязали несколько человек.

Воспоминания туриста Леонида Чистякова.

«…На Скалах я в тот раз не был. С друзьями был в другом месте. Но наша электричка прибыла на вокзал одновременно с туристами со Скал. Был молод, завелись с приятелем, встретили знакомых и вместе со всеми вышли на пл. Ленина. Небольшой митинг на площади, гитаристы вперёд и двинулись на Дворцовую площадь. На Дворцовой прошли мимо трибун, что-то кричали, что-то пели. У колонны собрали гитаристов, устроились кружком (эту фотографию не нашел), пели песни. Дальше вышли на Невский через арку Главного штаба. Прошли всего ничего – до ул. Гоголя. Дальше нас согнали (мирно, без драки) с проезжей части Невского и до дома добирались пешком по тротуару».

Я лично возвращался со скал опять на автобусе, помогал отвозить все снаряжение. Но среди очевидцев и участников этой эпопеи был один наш сотрудник, который первый раз поехал в поход, да еще и на скалы. Как обычно бывает с новичками, он получил по полной программе. На скалах он решил обозреть окрестности. Его забрали погранцы и увезли в Куликово. Слегка пораспрашивали, посадили на поезд и отправили в Ленинград, он сошел в Кузнечном, присоединился к какой-то группе, отмахал 18 км и пришел в лагерь около 2 часов ночи, когда мы уже перестали его искать. И вот он попал в кутузку с Дворцовой площади. Поскольку он работал в нашем режимном предприятии, о нем, естественно, сообщили. Ему досталось прилично. Кажется, на какой-то срок даже лишили доступа к секретной документации.

Вся эта история на этом не кончилась. Вечером по БиБиСи передали, что в Ленинграде прошла студенческая демонстрация против высоких цен на железнодорожные билеты. Шум дошел до Обкома партии. Тут же появилась в «Ленинградской правде» статья некоего студента Шпитального, который писал какие безобразия творятся на «так называемых скалах», куда приезжает всякий сброд, устраивает дебоши, хулиганство и разврат, поют неприличные песни и прочее. В нашем НИИ всех, кто был на скалах, вызывали в первый отдел и с пристрастием расспрашивали, кто чем занимался на скалах, как и когда, добирался домой.

На следующий год в Кузнечном вдоль всего поезда стояли погранцы, и милиция, требовали документы, отбирали торчавшие из рюкзаков плакаты, несколько человек забрали и отправили назад. Нам с большим трудом удалось уговорить начальство, чтобы нам опять разрешили арендовать машину, но вместо автобуса дали грузовик с тентом, на котором я опять поехал, так что всей этой процедуры я избежал. Чучело студента Шпитального торжественно сожгли на Парнасе, потом в городе тщетно искали этого студента. Но осталось загадкой, был ли он вообще.

ЛАВИННОЕ ТАНГО

Борис Полоскин – к.ф-м.н., МС СССР, «Заслуженный путешественник России», бард.

  Начиналось так

На погранзаставе	Начальник ориентируется

В душе – порыв, в пятках – зуд: быть первым!

Перед нами снежная стена. Как на нее подняться? Скальные и ледяные стены преодолевать умеем, но в снежную стену крюка ведь не вобьешь. Как же быть? Осталось всего-то подняться по этой белой стене, и мы – на перевале. Да на каком перевале – "Высокий", примерно 6000 метров, самый высокий перевал в Союзе! Выше Эльбруса и Казбека. На нем были считанные люди, и то все возвращались своим следом, пройти перевал еще никому не удалось.

Прошу дать мне второй ледоруб. Теперь у меня в каждой руке по ледорубу. Я их держу, как тросточки, словно собираюсь на них опираться при ходьбе. Вытягиваю руку вверх и вгоняю правый ледоруб штычком в снежную стену на полное древко. Осторожно подтягиваюсь. Держит. Вбиваю носки ботинок в стену, чтобы уменьшить нагрузку на ледоруб. Теперь выше правого на полное древко вгоняю левый ледоруб. Подтягиваюсь. Получается. Держусь за ледорубы как за металлические заклепки в снежной стене и мало помалу поднимаюсь вверх.

Постепенно стена становится пологой, наконец, ноги получают надежную опору, хотя снега чуть ли не по пояс. Делаю несколько шагов, и передо мной открывается вид на перевал – огромное, равнинное поле. "Русское поле" на высоте 6000 метров, а за ним и над ним – невероятный, грандиозный пик Победы! На альтиметре 6015!

С помощью веревки помогаю подняться Толе. Следом за ним поднимается Алик. Так, вытаскивая друг друга, мы снова собираемся вместе. Мы еще связаны страховочной веревкой, словно чего-то опасаемся. А чего, собственно, опасаться на родном поле? У всех обалдевший, ошарашенный вид. Невероятно, но нам удалось подняться на эту высоту в истоках самого мощного ледника на планете! Позади ледник Южный Инылчек, впереди – ледник Звездочка.

Время – за полдень. Солнце светит во всю свою мощь. Царство снега и льда! Хорошо различима цепочка наших следов на подходе к перевалу. 

Вон там – Толя провалился в  ледяную трещину, а ранее в трещине побывал Сеня. Обоих вытащили без особого труда и без серьезных травм. А вон там четкая цепочка размыта, это Сеня так крепко "газанул", что шедший следом в связке Алик непроизвольно метнулся в сторону и чуть не угодил в серьезную ледяную ловушку. Гоша (Евгений Константинович Иорданишвили – прим. ред.)  обругал его и предупредил, что в следующий раз высечет ледорубом; его, мол, уже достали интеллигентские замашки Алика. Гоша изрек все это, посмеиваясь, но вполне авторитетно, как положено начальнику.

Вспомнилось, как Алик – наш завхоз, купив виноград, так долго держал его в крутом кипятке с целью дезинфекции, что ягоды стали горячими и дряблыми, и ели мы их потом "без всякого на то удовольствия". На деле – Гоша, Сеня и Алик – давнишние друзья, спят в одной палатке, идут в одной связке, а в обыденной "равнинной" жизни – коллеги-физики, исследующие свойства полупроводников.

Цепочку следов скрывает фантастический ледопад, который мы преодолевали два дня. Там, под ледопадом на высоте 5030 метров мы были вынуждены отсиживаться в палатках, пережидая непогоду. С перевала дул шквалистый ветер, неся мощные заряды снега. Казалось, вот-вот наша старенькая палатка под очередным порывом ветра разлетится в клочья.

– Плохая у нас палатка, Боря, – иногда говорил мой друг Толя.

– Плохая у нас палатка, – вторил я ему, и мы оба с опаской поглядывали на дыру в скате, кое-как залепленную лейкопластырем.

Я – младший научный сотрудник Физтеха, Толя – инженер.

Не повезло мне со снаряжением в этом походе. Забыл дома горные ботинки, пришлось приобретать новые перед выходом на маршрут. Только у меня старенький альпинистский карабин без страховочной муфты, навинчивающийся на защелку, страховочная веревка может выщелкнуться из него. И:

– Плохая у нас палатка.

– Плохая…

Вой ветра перемежался с грохотом лавин. Время от времени, не вылезая, изнутри мы стряхивали снег со скатов палатки. Кроме меня и Толи в ней и в нашей связке Валя – аспирант университета. Мы с Толей – одногодки, Валя – помоложе. Он посетовал на непогоду:

– Так можно и опоздать к началу абонементных концертов в филармонии.

Делать было нечего. Все подремывали. А я решил дописать песню, посвященную памяти друга, погибшего в горах Памира. Стихия подсказывала слова.

К вечеру штормовая метель внезапно сменилась тихой морозной погодой. Дежурные, – Гоша и Сеня, – сварили такую манную кашу, что привередливый Алик сказал: "Таким раствором только промежность подмывать", – однако съел все, дочиста опорожнив свою посуду.

Валя поведал, что ему приснилось, будто он – в общей бане и обнимает голую девушку, а она ему говорит: "Вы что? Пьяны?" А он в ответ: "Я секретарь комсомольской организации".

– К чему такая чушь сниться? – Недоуменно пожал он плечами.

А потом взошла луна. Кто-то по малой нужде вылез из палатки и, наверно, забыл, за чем вылез: послышался бурный поток ненормативной лексики, из которого выплескивались слова: "Посмотрите, посмотрите!…".

Действительно, фантастическое зрелище: все – белым-бело. Гранитная чаша – ложе истока Южного Инылчека – заполнена льдом и снегом. Все грозные вершины: пик Чапаева, Шатер, пик Дружбы, пик Военных топографов, Ак-тау по самую маковку – залеплены снегом. Даже розово-мраморная пирамида Хан-Тенгри превратилась в скромную сахарную головку. Если и есть где-либо безраздельное царство льда и снега, царство зимы, так только в истоках Инылчека. (Согласен, на полюсах тоже кое-что имеется). Луна была еще где-то за ледопадом. Она не серебрила, а придавала зеленоватый цвет складкам льда и снега. И весь ледник превратился как бы в застывшее, взволнованное ласковое южное море. Алик сказал, что этот пейзаж напоминает ему картины Рериха и Куинжи.

Я спел ребятам вновь созданную песню, которая заканчивалась только что родившимися словами:

…Ведь я из тех, кто верен одержимо
Не женщине, а Северной звезде.
Мне маяком она служила
И памятником вечным будет мне.

 Эта была первая песня, целиком сложенная мной, и я, конечно, волновался, но никакой оценки не последовало, только с Ак-тау грохнула очередная лавина, будто "белая смерть" поставила точку вместо меня, и Гоша тут же окрестил песню:

– Лавинное танго.

Валя, думая о чем-то своем, промолвил:

– До чего же славно, мужики. Хочется пойти и растворится.

– Только не сильно пахни при этом, – попросил Гоша.

Валя погрустнел и со словами:

– Интересно, что сейчас делает моя первая любовь, – полез в палатку.

– Спокойно, Валя. Коитус на такой высоте противопоказан. – Наш начальник, возможно, циничен, но не вульгарен.

***

"На другой день погода была неустойчивой, но они все же пошли вперед. Решили на этом участке проложить новый путь – выйти на гребень пика Победы по северному ребру, ограничивающему мульду справа. Протоптали в эту сторону около километра глубокого снега. Траншея получилась глубиной по шею, а местами скрывала альпинистов с головой. Несколько часов топтались в глубоком снегу, но, в конце концов, не видя впереди перспектив к изменению условий пути, повернули назад и быстро пришли к исходному пункту".

И.А.Черепов, 1951

Наша траншея временами была по пояс. Два дня мы преодолевали немыслимое сочетание глубокого снега, ледяных глыб и трещин, – скрытых и открытых, мелких и бездонных, как вечность, подстерегавших на каждом шагу. Правы были те, кто предупреждал нас, что главное препятствие – глубокий снег, главная опасность – лавины.

Подробнее >>>