Поскольку цель и смысл поста нередко подменяется обычной диетой, с отсутствием белка, попробуем глубже разобраться в этом вопросе.  Итак, что же происходит с человеком во время поста?

 Первое: Пост, как таковой, не истребляет телесные страсти, потому что живут они не в теле, а в душе человека. И смысл его нужно рассматривать только под этим углом. Человек, а вернее его дух, порабощен всяческими телесными желаниями, и чтобы ослабить это рабство, и легче бороться со страстями, нужно, чтобы его тело стало более немощным. Значит пост, всего лишь ослабляет плоть, чтобы она помогала человеку в борьбе с его страстями.

Во время поста борьба человека идет не против тела, которое является всего лишь средством для удовлетворения наших страстей, поскольку бороться против средства – бессмысленно. Во время поста людям нужно искоренять сами причины-страсти, которые живут не в теле, а в душе. Страсти – это постоянные проявления нашего духа, вошедшие у нас в привычку и которые стремятся получить наслаждение через тело. Если же стремление духа, к наслаждениям ищется через телесные желания, то это — телесные страсти; а если, через удовлетворение душевных желаний, то это — душевные страсти.

 Второе: Страсти уходят, когда из духа исчезает желание удовлетворять естественные телесные и душевные потребности: сверх меры, и не ко времени и не к месту.

Когда плоть человека ослаблена, его телесные желания становятся слабее, и на передний план выступают душевные страсти. Телесные страсти уходят на задний план, и больше раскрывается душа, которая становится более доступной и для бесов, и для Ангелов. Потому что, когда наше тело слабое, то бесам через него труднее разжигать страсти, и они приступают к душе.

Третье: Когда телесные страсти не удовлетворяются, или удовлетворяются слабее, дух ищет удовлетворения в душевных страстях — в помыслах, желаниях и чувствах. Духовная грязь концентрируется, и становится все более очевидной. Недаром говорят, что голодный человек – злой! Поэтому во время поста, легче исцелять неправильное состояние духа, его желания, мысли и чувства; другими словами — удобней искоренять душевные страсти. И если человек не ведет борьбу с душевными страстями, то он, посредством поста, еще больше сближается с демонами через состояние своего духа.
Четвертое: Когда же человек во время поста борется с ними, то он, согласно настрою своего духа, быстрее соединяется с Ангелами и с Богом. Поэтому, те люди, которые постятся, но не борются со своими страстями или ведут эту борьбу неправильно, еще сильнее подогревают в себе страсти и увеличивают общение с демонами. И как писал свят. Игнатий Брянчанинов: «Пост — это палка о двух концах, можешь им и бесов побить, но можешь и себя!».

Так как цель поста ослабить тело, то каждый должен сам определять себе степень поста, исходя из состояния своего здоровья и учитывая свою телесную крепость и род деятельности. По степени крепости здоровья определяется и степень поста. По степени послаблений, в пост разрешается:
самый строгий пост — вообще не кушать пищи;употреблять одни сырые овощи;кушать хлеб с водой;хлеб, вода и овощи;хлеб, сырые овощи и вареная пища без постного масла;хлеб, сырые овощи и вареная пища с постным маслом.Раньше люди были здоровее и пост быстрее достигал своей цели: т. е. плоть их становилась слабее, но при этом они могли выполнять свои обычные повседневные труды. Поэтому правила церковные писались для большинства, с учетом именно этого. Но были в них и предписания на случаи болезни. Поскольку болезнь сама по себе делает тело более немощным, что является целью поста. И потому, во время болезни с душевными страстями можно работать быстрее и глубже.
Современные люди слабее и болезненней, но и тут есть различия. Если заболевание острое, но длящееся незначительный промежуток времени, то пост нельзя нарушать. Это означает, что ни к чему останавливать пост, если вдруг где-то немного заболело. Но, если болезнь у человека постоянная и хроническая, то, во время поста ему нужно себя поддержать, чтобы он мог выполнять свои обычные обязанности.

Если же больной человек все-таки чувствует, что может трудиться, и его здоровье при этом позволяет соблюдать пост, то он обязательно должен его соблюдать, в той степени, в которой он может. В этом случае постная пища будет ему, как лекарство.
Итак, если у человека здоровье крепкое, то пост ему можно нести строгий, а если тело у него слабое — то и пост можно ослабить. Господь говорил, что, не человек для субботы, а суббота для человека; а Св. Отцы, толкуя эти слова Христа, говорят, что не человек для поста, а пост для человека.
Вот какие советы по этому поводу дает св. Феофан Затворник: «Кушайте рыбу, когда тело немощно. Бог благословит. Тут нет греха, когда делается это по необходимости, а не по прихоти. А когда станете говеть, тогда воздержитесь, если будете крепки; а если нет, то воздержитесь день – другой, перед самым причастием; даже и без этого можно, когда немощь в теле».
Во что по этому поводу писал в уставе монахам Св. Пахомий: « Больным монахам есть мясо можно, если оно нужно для здоровья». Когда нет здоровья — то само терпение болезни и благодушие человека, заменяет всякий пост. Еще раз повторюсь: если человек не ест скоромную пищу, это его не приближает к Богу и не удаляет от него. Однако есть такое состояние тела, когда оно имеет много лишней массы и воды, и потому становится немощным и болеет – таким людям поститься нужно обязательно. Они от строгого поста могут получить одно лишь выздоровление, ведь, тем самым, они приведут свое тело в нормальное состояние.

А вот что пишет Св. Феофан Затворник: «Пост и вообще постническая жизнь — лучшее средство к сохранению здоровья и его процветанию». Однако, если болезнь приводит человека к немощи, да еще и пост его ослабляет, бесы только и ждут этого. Они всегда пользуются моментом, чтобы ввести человека в уныние и отчаяние, чтобы он сам оставил свою борьбу со страстями.
Св. Исаак Сирский пишет так про одного монаха: «Брат этот был очень усердный в борьбе со страстями, в делании добродетелей и нес строгий пост. По усердию своему он пошел к старцу за советом, чтобы еще более усугубить пост и свои труды. Но старец ему запретил, да еще и посоветовал наоборот — поддержать свое тело. Потому что, от изнеможения всего один шаг до уныния».
Свят. Серафим дает следующие рекомендации: «В случае болезни, когда тело, во время поста, становится еще слабее сначала можно пробовать более подходящую постную пищу. Если этого не достаточно, то можно добавить пищу скоромную. Если силы появились от употребления рыбы, то дальше не нужно ослаблять пост. Если же и этого не достаточно, то можно кушать и молочные продукты. Если это не поддерживает тело, то можно добавить к посту еще и яйца. Когда ничто другое не подходит в пищу, кроме мяса, то пусть человек употребляет мясо — это и будет для него, лекарством. Но в таких случаях, желательно подобрать какой-то один продукт, наиболее подходящий, по состоянию здоровья, для поддержания телесных сил; а от остальных скоромных продуктов все таки воздержаться. Это воздержание и будет — ваш пост». Ведь пища сама по себе — ничто: она не приближает к Богу и не удаляет от Него. Удаляют нас от Бога – страсти.

Итак, пост — средство, а не самоцель. Средство, помогающее в борьбе со страстями, и пользоваться им нужно благоразумно — а не безумно. Однако: всем здоровым людям полезно поститься. И нарушением поста считается, когда человек может поститься, но не постится.
И все таки из истории мы знаем, что великие Божии угодники относились к посту – не как к смирительной рубашке; и не считали его самоцелью, а пользовались им, как средством.
И нужно не буквально, выполнять церковные постановления о постах, а вникать в их дух и глубокий смысл. Иначе то, что пост делает для спасения души, станет извращаться и идти человеку во вред. Ибо тогда это будет не пост, а диета, или обычная голодовка и медленное самоубийство. А человек должен не тело убивать, а уменьшать страсти свои. И тело должно в этом процессе не мешать, а помогать ему — в этом глубокий смысл поста.

Вот как об этом говорит Св..Серафим: «Так как после грехопадения, направление нашего духа извратилось, то дух стал искать удовлетворения своих потребностей не в Боге, а в удовлетворении телесных и душевных желаний, — не по естеству, а с целью услаждения себя. Поэтому и потерял меру удовлетворения этим потребностям, привык к таковому своему состоянию, считая его естественным. Но это состояние, — неестественное, — это состояние удовлетворения телесного сладострастия. Естественное же состояние, это когда плоть пребывает в легком раздражении, как говорит св. Феофан Затворник, т. е. когда она не получает услаждения, — не удовлетворяется телесное сладострастие. Телесное сладострастие удовлетворяется: через услаждение гортани и чревоугодие, и тогда, когда пища уже усвоилась и тело чувствует себя хорошо, т. е. в теле ощущается наслаждение. Если же наше тело посредством поста будет в легком раздражении, то это раздражение может переходить на душу. Если душа не будет отдаваться раздражению, а будет благодарить Господа, то так и будет пресекаться корень телесного сладострастия. Не получая удовлетворения в телесном сладострастии, дух начнет искать услаждения, — в удовлетворении душевного сладострастия. И против него, нужно будет вести борьбу, чтобы искоренять и душевные страсти».

Святитель Филарет Московский

Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством и печальми житейскими, и найдет, на вы внезапу день той (Лк. 21,34).

Приближающееся время поста призывает нас к воздержанию: и святая Церковь сии приготовительные к оному дни расположила как степени, дабы по малу отъемля тучность пищи, и увеличивая труд молитвенный, возвести нас к совершенству поста и к протяженным подвигам покаяния и молитвы. Но в сие преддверие святого поста, которое мы проходим, безрассудный обычай как много вносит противного воздержанию и трезвости телесной и духовной! Мне кажется, сие должно возбуждать в нас жалость и ревность, подобную ревности Дома Божия, по которой Господь наш бичом из вервий изгнал из преддверия храма продающих и покупающих, превращающих его в дом купли и в вертеп разбойников. О, если бы Он помог и нам малым бичом, сплетенным из словес истины и целомудрия, если не совсем изгнать, то хотя несколько укротить невоздержание, особенно неистовствующее при входе во святилище поста, и кроме сего нередко угнетающее тела, опустошающее души, истощающее стяжения, расхищающее добродетели, поглощающее способности!

Внемлите себе, глаголет Господь, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством. Не излишним ли теперь покажется некоторым сие предостережение, и не обидным ли предлагаемое оным подозрение в таких грубых пороках? — Не желаем никого подозревать, ни обижать, но напоминаем вам, люди, по собственному мнению, довольно умеренные и трезвые, что сказанное предостережение первоначально дал Господь избранным ученикам Своим. Наставление которое Петру, Иакову, Иоанну, Андрею, не обидно было слышать, не может быть для кого-нибудь из нас ни оскорбительным, ни излишним.

То ли одно ест объядение когда тело не вмещает пищи? То ли одно пиянство, когда ум потоплен в вине, и отягченной головы не может носить тело? Если, в чем не трудно удостовериться, настоящее назначение пищи и пития есть поддержание и возобновление телесного состава, который неприметным образом непрестанно снедает тление, а вкус пище и приятность питию даны, как средства для сей цели: то каждый кусок пищи, сверх утоления глада, снедаемый для вкуса, есть доля объядения, каждый глоток пития, после угашения жажды и после ободрения сил, употребляемый для приятности, принадлежит к чаше пиянства.

Что же суть наши столы, на которых трудно перечесть различные роды пищи, трудно угадать их состав, трудно упомнить названия различных родов пития? Не хитросплетенные ли сети, которые мы расставляем друг другу, чтобы уловить в объядение, хотя иногда тонкое, и в пиянство, хотя по-видимому трезвое? И не приметишь, как перейдешь от ядения к объядению, как простое употребление пития превратится в пиянство. Надобно прилежно смотреть за собою. Внемлите себе.

Сколько различных искусств, веществ, орудий употребляет разумный человек, для того, чтобы наполнить малое и несмысленное чрево! Как унижается разум, когда истощается в изобретениях, чтобы дань, ежедневно требуемая чревом, как неумолимым владыкою, была ему приносима, как можно в большем изяществе, и была им приемлема, как можно в большем количестве! И как ругается над сим раболепствующим разумом чрево, концом всех его забот об изяществе полагая нечистоту и смрад?

Восклонись, несчастный поклонник чрева, и если ты не можешь вдруг выше себя вознести твоих очей, стань прямо перед зеркалом и посмотри, не написан ли на самом тебе закон против раболепства чреву? Не видишь ли, что выше чрева твоего есть грудь, в которой живет сердце, желающее добра, чувствующее любовь? что над нею еще возвышается глава, в которой царствует ум, созерцающий истину, разум мыслящий о вероятностях, что под тою и другою, как бы под небом и землею ад, низвержено темное чрево, не умеющее ни мыслить, ни желать? Много ли нужно проницания, чтобы приметить, что оно не владычествовать должно над высшими областями, но быть в служении, в порабощении, в презрении? Если, напротив, ты стараешься более и более угождать чреву в том, чего оно слепо требует, для него желаешь, для него вымышляешь: то берегись, чтобы оно не сделалось у тебя сильнее и выше головы, и своею безобразною тяжестию не стало стеснять и подавлять благороднейших действий ума и сердца. Внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством.

Под именем сердца Господь разумеет вообще внутренность человека, что можно видеть из Его собственного другого изречения, в котором Он сии слова соединяет, изъясняя одно другим: извнутрь бо, глаголет, от сердца человека помышления злые исходят. Итак, под именем сердца, как внутренности вообще, в изречении Господнем разуметь должно духовные силы человека с их действиями и совершенствами, в особенности разум, силу хотеть и способность познавать. Смотрите, на что наконец может обрушиться подавляющая тяжесть пресыщенного чрева. Внемлите себе, да не когда отягчают сердца, ваша.

Мы не примечаем, — скажут, может быть, — чтобы люди менее других воздержные в пище и питии, менее потому пользовались способностию разума и силою воли. Не спорю, что некоторые из них даже лучше других пользуются способностию разума, чтобы понимать и изобретать тонкости удовольствий для чувств и воображения, и сильнее других влекутся к оным желаниями. Дух таких людей носится как пар над теплыми явствами, или немного выше. Но когда надобно вознести мысль и сердце горе, выше сих видимых небес, которые хотя и тонки, но суть телесны и потому еще ниже области свойственной духу чистому? когда надобно устремить желание к Богу? тогда оказывается, что пресыщением отягченное чрево, как гиря висит под крылами духа, и тянет его к земле, так что при всех усилиях. он более бьется о землю, нежели возлетает к небу. Животные многопищные и тучные не могут бегать так скоро, как малопищный елень: подобно сему чревоугодник не может быть так деятелен и благопоспешен в подвигах, как воздержный.

Вы знаете, что человек пал: но как? Не отягченное ли запрещенным плодом чрево низринуло его из блаженного рая на несчастную землю? Отягчай оное более, и оно низвлечет тебя с земли в глубину ада. Подлинно, что ниспровергнуло Содому столь ужасным образом? — Гордость, ответствует Пророк, в сытости хлеба, и в изобилии вина? и сластолюбствоваша та, и дщери ея: сие бяше ей и дщерем ея (Иез. 16, 49).

Подобным, но еще более ужасным, бедствием угрожает Господь чревоугодникам. Найдет говорит, на вы внезапу день той. Какой день? — День, которого только малый образ, только предвещание показано было в грозный день Содомы, — день, который угрожает не одному, или нескольким роскошным и сладострастным городам, но целой вселенной, который заставит издыхать человеков от страха и чаяния грядущих на вселенную, в который придет Господь во тьмах святых Ангел Своих, сотворить суд о всех делах нечестия их, имиже нечествоваша (Иуд. 14, 15). Господь неоднократно внушает нам, что сей страшный день особенно нечаянно постигнет тех, которые преданы невоздержанию, роскоши, попечениям о выгодностях и приятностях жизни. Якоже бо, говорит, беху во дни прежде потопа, ядуще и пиюще, женящеся и посягающе, до негоже дне вниде Ное в ковчег? и не уведеща, дондеже прииде вода и взят вся: тако будет и пришествие Сына человеческаго (Мф. 24, 38, 39). И еще говорит: якоже бысть во дни Лотовы: ядяху, пияху, куповаху, продаяху, саждаху, здаху? в оньже день изыде Лот от Содомлян, одожди камен горящь и огнь с небесе, и погуби вся: по томуже будет и в день, в оньже Сын человеческий явится (Лк. 17, 28, 30).

Поистине, людям, которых гортань отверзается не для того, чтобы воспевать славу Божию, или изрекать пред Богом желания сердца, но для того, чтобы подобно гробу, поглощать и обращать в тление все, что лучшего живет и растет на земле? которые проводят половину жизни в труде обременять свое чрево, а другую в труде влачить сие бремя, у которых вино волнует кровь и отуманивают голову: где им помышлять о делах небесных, прозирать в сокровенные судьбы Божии, вникать в словеса пророческие, примечать знамения времен, стоять на страже в ожидании грядущего царствия Божия, которое совсем не по них, поелику оно не есть брашно и питие?

Но вот что еще особенно страшно: сия преобладающая роскошь, сие не помнящее Бога и себя невоздержание, не только могут быть внезапно постигнуты судом и поражены правосудием Божиим, но и составляют, по словам Господним, одно из предваряющих обстоятельств, и как бы преддверие его страшного суда. Отягчают сердца ваша объядением и пиянством, и найдет на вы внезапно день. Что же должны мы подумать, когда видим, что и богатый и бедный, дома, в корчемнице, рано и поздно, наперерыв работают чреву, что чрево поглощает обширные стяжания и наследия? что люди, которые с трудом приобретают насущный хлеб, необильные плоды своего труда и пота истощают на излишества и невоздержание, грубое или утонченное, на прихоти не требуемые и не знаемые природою? что провозглашение праздника, даже предварение о посте, сии, по намерению Церкви, орудия к возвышению благоговения, превращаются в орудия к усилению роскоши, подобно священным сосудам, употребленным для украшения Вавилонского пиршества? — О как опасно, да не найдет на ны внезапу день той!

Попечемся, братия, как бы нам ясти и пити во славу Божию, а не во вред себе и в оскорбление Подателю Благ Богу. Уступите гладу и жажде, но не вооружайтесь против воздержания и поста. Пусть хлеб насущный укрепляет сердце человека? пусть вино в меру возвеселит сердце печального, или ободрит немощного? ядите, — скажем, если угодно, и сие с Неемиею и Ездрою, — ядите тучная и пийте сладкая, но в знамение того, яко свят есть день Господеви нашему (Неем. 8, 10), а не безвременно и без меры, по образу тех, ихже бог — чрево. Во всякое же времявнемлитеслову Господню и внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством, и найдет на вы внезапу день суда, но да будут сердца наши светильниками мудрых дев, полными елея благодати, горящими любовию, светлыми верою, да будут готовы сретить Судию, яко жениха, и праздновать с Ним в небесном чертоге Его во веки! Аминь.