Слово автору:

"Власть находится на краю секса, если не наоборот, но это значит, между ними есть определенная причинная связь…" Фраза из книги "Донжуаны, которые нами правят" -- чем не эпиграф к ней?.
"Чем бы дитя ни тешилось… лишь бы не было войны!" -- лозунг хиппи 60-х. В глобальном смысле мир, война - понятия не детские, и тешатся политики отнюдь не по-детски. Диктаторы, железной рукой загоняющие человечество к счастью, не дают обета безбрачия, да и демократы не хранят целомудрия. Патрик Жирар "подержал свечку" в Овальном кабинете (над Биллом Клинтоном и Моникой Левински, Джоном Кеннеди и Мэрилин Монро, Джорджем Вашингтоном, Томасом Джефферсоном и другими президентами, имя красоткам которых -- легион!), заглянул в замочную скважину спален генсеков Ленина и Сталина, фюреров Гитлера и Муссолини, канцлеров Брандта и Шредера, председателя Мао, премьера Папандреу, принца Чарльза… В уста любого из них можно вложить сказанные в 1932 году слова французского министра иностранных дел Жозефа Поль-Бонкура: "В твоих объятиях мне наплевать на Югославию!" (Россию, Германию, Италию, Китай, Грецию, Англию…)
Но нельзя объять необъятное (это уже об информации), и мы ограничимся страной самых знаменитых любовников и любовниц, родиной Патрика Жирара Францией. Напомним его кредо: "Совать нос в чужие постели позволительно не ради экзотических поз, а политических последствий секса для…" (Хотите узнать больше - читайте книгу Жирара целиком).

Парк Рогов в стиле Людовика XV.

"Французский Крылов" Жан Лафонтен говорил: "Мало кто умирает от стрел Амура, но поражают они всех". У жителей королевства были на слуху имена Дианы де Пуатье - фаворитки Карла VII, мадам Монтеспан - предмета страсти Людовика XIV, маркизы Помпадур - любовницы Людовика XV. Казнь короля и провозглашение Франции республикой не стало концом такой "практики". Не было единства лишь по поводу имени новой страны: победители-революционеры называли ее Марианной, проигравшие монархисты - Потаскухой и "лярвой" (говоривший это непременно еще и плевал в сердцах). И еще: если короли выбирали фавориток из аристократической среды, то веселые и шустрые революционеры предпочитали грудастых работниц из предместья Сент-Антуан. За исключением Робеспьера (Неподкупного), любой француз был всегда готов завести гарем и не отказывался от права первой ночи. "Если у вас нет ничего, даже квартиры, то уж ключ от комнаты должен быть всегда", -- вполне исчерпывающая характеристика нации! Новоявленный император Наполеон Бонапарт в объятиях актрисы мадемуазель Жорж утешался от измен Жозефины (именно тогда возник афоризм "Франция -- империя рогоносцев"). Возвращение на трон Бурбонов и последующие 1-я, 2-я, 3-я, 4-я республики не ознаменовались переменой нравов президентов. Разве что зарю 5-й можно охарактеризовать как оплот добродетели и стыдливости, но и то с натяжкой… Впрочем, об этом дальше…
А пока вернемся к франко-прусской войне, поражение в которой привело к Парижской Коммуне, как у нас поражение в русско-японской - к Первой русской революции. Сторонник продолжения войны с пруссаками Леон Гамбетта так полюбился землякам, что его именем поназывали улицы во всех городах и городках. В чеховском рассказе "На чужбине" русский помещик ерничает над гувернером-французом: "То у вас Наполеон великий человек, то Гамбетта…" Вождя оппортунистов, сына бакалейщика Гамбетту провозгласили официальным "женихом" Марианны, его красноречие зажигало людей, и толпа решила: вот тот, кого она так ждала! У него есть все для того, чтобы стать предметом обожания! Кроме… красоты. Одноглазый, костлявый, хромой (чем не Квазимодо?!), но такой нежный: "Я вырвусь к тебе, малышка Мур-Мур, как только смогу. Твой влюбленный Лулу". Женщины таяли, видя себя в мечтах мадам Гамбетта, пока не узнавали, что адресаток у Лулу несколько. В предвкушении мести одна из них дождалась выборов в законодательные органы и предъявила фотографию "красавца" с надписью: "Моей маленькой Королеве, которую я люблю больше Франции!" Это многим самоотверженно служившим Гамбетте открыло глаза. Однажды он чистил пистолет, и тот случайно выстрелил… О смерти 44-летнего политика ходили самые невероятные слухи, его похоронили на кладбище Пер-Лашез в присутствии стотысячной толпы, и один из ораторов произнес над гробом многозначительное: "С любовью не шутят!.."

Из спальни -- в служебный кабинет.

Но каждый учится на своих ошибках. Взять Феликса Фора, избранного в 1895-м президентом Франции. Ему бы прекратить свои шалости, поберечь репутацию, не превращать Елисейский дворец в место непристойного балета куртизанок и актрис. А он превратил… И кто теперь вспомнит, что Фор заключил франко-русский союз и достойно вел себя в деле Дрейфуса? Французы скорей назовут имя и кличку фаворитки: Мэг Штейнхелл, "похоронное бюро". Официальная версия смерти Фора: "58-летний президент скончался от ужасного кровоизлияния в мозг", голая (!) правда - "На Мэг он скончался, на Мэг!.."
А вот Аристида Бриана помнят даже в России. Благодаря Ильфу и Петрову ("Бриан - это голова!" -- говорили пикейные жилеты). Премьер-министр, сменивший на этом посту Пуанкаре, министр иностранных дел, 11 раз председатель Госсовета, лауреат Нобелевской премии мира был изгнан из коллегии адвокатов за "публичное оскорбление общества и бесстыдство" (в переводе на русский - за занятие любовью на лоне природы при свидетелях). "Вы обесчещены, ваша карьера закончена!" -- объявили Бриану, однако он выкрутился и… стал министром культуры в кабинете Клемансо. Вот уж где не было недостатка в красотках-актрисках! А после смерти Аристида на его могиле не раз видели как две капли воды похожего на него Мариуса-Аристида. При жизни мальчик (юноша, мужчина) с отцом не встречался.
Но кумиры, образцы добродетели все-таки требовались нации. И когда именитый профессор определил поклонение Жанне д'Арк как культ божества и выразил сомнение в девственности Орлеанской девы, студенты его освистали и согнали с кафедры. Может, еще и потому, что новая война стояла у порога…
К окончанию Первой мировой многие француженки (не без влияния Коко Шанель и ее моделей) стали называть себя женщинами эмансипе. Когда образовалась Лига Наций, на берегу Женевского озера замелькали журналистки, светские дамы, девицы легкого поведения. Политический деятель, утомленный обсуждением мировых проблем, нуждался в этом пленительном хороводе, он в нем разряжался, расслаблялся. От щебета и чириканья, от тона, от тепла бдительность государственного мужа размякала, и порой он становился игрушкой в хорошеньких ручках. Графиня Элен де Порт, любовница председателя Госсовета Поля Рейно, распоряжалась назначениями так, словно это она -- шеф кабинета главы государства. Она вела заседания в окружении генералов и высших офицеров, членов парламента и функционеров, категоричным тоном отдавала приказы и время от времени открывала дверь в соседний кабинет: "Как вы себя чувствуете, Поль? Отдыхайте, отдыхайте, мы работаем". Графиня разделяла антианглийские настроения, распространенные среди французской знати, испытывающей ностальгию по королевству. Ее пагубное влияние на ход истории в июньские дни 1940 года мог близко наблюдать генерал Де Голль. Он хотел организовать сопротивление, но графиня с антианглийской яростью в глазах давила на председателя Госсовета, чтобы он начал переговоры о перемирии с Германией. Однажды она целый час прорыдала в кабинете Рейно, и на волне ее слез пораженческие настроения перетекли в любовника.

Одна нога в могиле, другая - в "Кама-Сутре".

Еще один подписант Компьенского перемирия, с которого началась "странная война", -- национальный герой Франции Анри Филипп Петен. Со времен Первой мировой ходила его крылатая фраза: "У меня две любовницы - пехота и девки". "Девки" на короткое время получали звание "мадам маршальша", рожали и исчезали. Но один из многочисленных романов особо закрутил Петена, и он коленопреклоненно попросил законную супругу вернуть ему свободу. "Я или пуля в лоб!" -- заорала та, схватив револьвер. Герой не на шутку струхнул: "Конечно, ты, дорогая". Ко Второй мировой престарелый жуир поугомонился, но не скрыл от общественности, когда в 1942-м (маршалу шел 87-й год) у него на свидании с юной поклонницей "все получилось". Не тогда ли появилась крылатая фраза: "Одна нога в могиле, другая - в "Кама-Сутре"?
По окончании войны старого пораженца приговорили к смертной казни. Де Голль заменил ее пожизненным заключением, мотивируя помилование тем, что капитуляция спасла Францию от разрушения и невосполнимой потери мужчин… Так что маршал благополучно дожил до 95 лет, а когда покинул грешную землю, мадам Петен получила "наследство" -- армейский ранец, туго набитый письмами. Тюремщик добавил ей соли на рану: "Ваш супруг не раз говаривал: "У женщин не врет только п…!" Разъяренная вдова бросила все дела и принялась уничтожать письма неверного супруга. "Надо было застрелить его тогда!" -- шипела она, рвя и топча надушенные конверты…
Решимости хватило у жены мэра Орлеана П.Шевалье. Когда в 1950 году его назначили госсекретарем по делам образования, молодежи и спорта, супруга "авансом" выпустила в него пять пуль - чтобы быстрое возвышение не вскружило ему голову. Их семейную жизнь и до того уже омрачала связь Шевалье с юной особой из высшего общества. На следствии вдова сказала: "Меня больше всего раздражало то, что избранница мужа была ужасно нехороша собой. По сравнению с ней даже крестьянка Жанна д'Арк - красавица!"

Богоугодные времена генерала де Голля.

Историки считают: 4-я республика плохо кончила потому, что была опрокинута алжирскими мятежниками. Но точнее сказать, она плохо начала! Закрытие домов терпимости, которые каждый город считал за благо иметь, французы сочли несправедливым хотя бы потому, что автором его была М.Ришар. Героиня двух войн, старый член секретных служб, небось, в шпионскую бытность сама практиковала не только способ миссионерши, но и более сложные позы! К этой "революции" добавилась другая - предоставление права голоса женщинам. Но политики обоих полов, независимо от провозглашенных реформ, не стали образцами святости. Об адюльтере премьер-министра Пьера Мендес-Франса сплетничали на всех углах, а он, наивный, изобретал вместе со своим "предметом" способы маскировки. Чтобы секретарша ничего не заподозрила, любовница по телефону в понедельник представлялась как мадам Леви, во вторник - как мадемуазель Мартэн, в среду - Мерсье, в четверг - Жефосс, в пятницу - Вербье, в субботу - Самюэль (Иветта-Лизетта-Мюзетта-Жанетта-Жоржетта…) Фаворитка не раз пользовалась близостью премьер-министра и министра МВД из его кабинета Ф.Миттерана. В начале 60-х Франсуа попал в струю, им интересовались политологи и журналисты, он был в оппозиции к левой морали, но признавал ее приверженцев, носивших юбки (то есть приверженок). Один из друзей Миттерана жаловался: "Если меня заметят в компании с молоденькими девушками, тут же осудят, припишут пьянки, оргии… А Франсуа появляется на публике с любовницей - и его хвалят". Но вот грянуло дело "Розовых балетов", когда представшие перед судом юные мадемуазели откровенно свидетельствовали: "Они (известные политики. - П.Ж.) очень просили, и мы показывали им свои прелести". Решение суда оказалось столь мягким (типа пожурить), что отнюдь не кровожадные газеты и журналы "припечатали" существующий режим: "Он не только не может решить проблемы страны, но еще отличается глубокой развращенностью". Франция неотвратимо шла к 5-й республике -- режиму с крепким моральным духом, к которому была привержена мадам де Голль. Глубоко верующая Тетушка Ивонна, как ее окрестили сатирики, не принимала за своим столом людей разведенных или замешанных во внебрачных авантюрах. Не освященные церковью браки для нее не существовали. Генеральша понимала -- вряд ли кто из голлистов достоин медали "За благочестие!, но желала приличий на вершине власти, и генерал следовал ей. Он не был ханжой, но даже самых верных помощников, имевших "рыльце в пушку", не рисковал отблагодарить министерским портфелем. Скомпрометировавшие себя участием в любовных шашнях опустив голову выслушивали приговор: "Этого вон! Я много раз предупреждал, что женщины его погубят…"
Но и у де Голля -- пуританина, искреннего католика и образцового семьянина -- было в биографии едва заметное пятнышко. В ранней юности он написал рассказ о том, как молодой французский офицер справился с межобщинными политическими противоречиями в Новой Каледонии "путем ухаживания за дочерью вождя племени канаков". У кого что болит, тот о том и говорит, -- заключили злые языки. Вот и биограф президента обмолвился однажды: "Женщины де Голля? Да те же, что у Петена".
Но вот в Елисейский дворец пришел Валери Жискар д'Эстен, и… словно вернулись времена Людовика XV! Этот президент оказался редким жеребцом даже для Франции. Наблюдатели отмечали его опоздания на работу, автомобильные происшествия "в час парного молока", когда герой возвращался с галантных вечеринок. Дольше одного срока страна не смогла его вынести, и в 1981-м предпочла Миттерана, хотя знала, что он тоже далек от добродетелей домочадца. В числе его фавориток называли писательницу Франсуазу Саган, нескольких актрис, а недалеко от официального жилища президента росла его неофициальная дочь. Бедный Франсуа так и бегал из дома в дом… Однажды "Пари-Матч" напечатал фотографии Мазарины, выходящей из ресторана под руку с отцом, и именно это привело его к краху (отца, а не ресторан). Хотя нельзя сказать, что он не предпринимал никаких шагов, чтобы успокоить гнев первой семьи. Один сын получил высокую должность в Социалистической партии, другой - в африканском отделе аппарата президента республики (за что на Черном континенте ему дали прозвище "Папа-мне-сказал"). Не осталась без поддержки (прежде всего материальной) и вторая семья. А потом законная супруга узнала об официальном признании Мазарины дочерью Миттерана и, взбешенная, бежала из дома, как в сказке, -- куда глаза глядят. Министр бюджета и советник президента по "чувствительным" делам потратил немало времени, чтобы найти ее и как-то успокоить. Потом близкий друг Миттерана, хорошо знавший о любовных похождениях патрона, выпустил несколько запоздалый разоблачительный роман "Бывший друг". И все равно простые французы искренне сочувствовали отставнику: "Ваша частная жизнь нас не касается. Вы были хорошим президентом".

Французы и в политике - те еще смутьяны!

Меровинги, Каролинги, Капетинги, Валуа, Бурбоны… О французских королевских династиях, об их временах и их нравах мы что-что да знаем. Из книг, фильмов (из "Трех мушкетеров" прежде всего). А вот республиканские "кульбиты" требуют небольшого ликбеза. Итак…
1-я республика -- ровесница Великой французской революции 1789-1794 гг. Она длилась до другой революции -- буржуазно-демократической 1848 года, "переслаиваясь" временами Директории, Империи Наполеона Бонапарта, реставрации Бурбонов…
2-я республика просуществовала недолго -- в 1852-м она уступила место Второй империи.
3-я республика родилась в 1870 году после поражения Франции во франко-прусской войне.
4-я республика (год рождения 1946) явилась следствием всемирных перемен, вызванных Второй мировой войной.
И наконец 5-я, современная республика -- режим, установившийся во Франции с возвратом генерала де Голля к власти в 1958 году.

Книгу Патрика Жирара "Донжуаны, которые нами правят" читала Софья ГРИГОРЬЕВА

Архивы предыдущих выпусков лежат здесь
Архивные выпуски рассылки вы можете прочитать также на сайте Arcanus

В рассылке использованы материалы еженедельника "Комок"