Здравствуйте!

С незапамятных времен человечество наслаждалось дарами благословенного Бахуса. В древности пьянство не особенно осуждалось. Многие античные философы в своих сочинениях довольно мягко отзываются о нем. Так, например, суровые стоики советовали иногда выпивать, но только не слишком много, а "ровно столько, сколько нужно, чтобы потешить душу". Великий Сократ питал слабость к хорошему вину, а однажды даже получил награду, выйдя победителем в состязании "поглотителей" вина.

Мало пьешь? Начальником не станешь!

Десять литров за раз!
Император Тиберий был известным любителем вина. Однажды до императора дошла весть, что в Медиолануме живет большой любитель вина по имени Новеллий Торкват. Он знаменит тем, что какую бы посуду ни наполнили ему доверху вином, он способен выпить одним махом. Его пригласили в Рим. Во время пира император распорядился залить в огромный кубок три конга вина (1 конг -- 3,275 литра, 3 конга -- приблизительно 10 литров) и произнес здравницу в честь "винохлеба". После чего стал ждать, чем закончится дело. А кончилось оно тем, что герой пира одним махом, не сделав ни одного выражающего протест жеста, влил в себя это море вина. Награда не заставила себя ждать, император назначил талантливого человека проконсулом. В общественной жизни он был известен под именем Триконгий, что в переводе означает "Десятилитровый".

Пей, да меру разумей!
У Александра Македонского, как свидетельствуют историки, было две страсти: завоевывать страны и пить допьяна. Поговаривают, что он и умер оттого, что из простого бахвальства заглотнул содержимое двухконгового кубка, от чего резко сник, опрокинулся на спину на подушки и больше уже не поднялся.

Был у него старый философ, брамин Каланос. Тот, когда с возрастом и от болезней ослаб, не захотел жить дальше и выбрал добровольную смерть. Он сложил костер по индусскому обычаю и сжег себя заживо. Александр, по греческому обычаю, в рамках поминального пиршества устроил состязания, в том числе и конкурс мастеров выпивки. Первым призом был один серебряный талант. Состязание, как сообщает Плутарх, было упорным, тридцать пять человек выпили столько, что сразу здесь же и умерли. Еще шестеро пали смертью героев спустя несколько дней. Приз же завоевал победитель по имени Промах, заливший в себя 4 конга, т. е. ровно 13 литров вина.

"Ты где был?" -- "На симпозиуме, дорогая!"
Вино было основным напитком древних греков. Впрочем, оно не было тем вином, которое мы сегодня пьем, -- это была, скорее, вода, в которую для дезинфекции добавляли вино (в Греции вода в колодцах была крайне низкого качества -- мутная, невкусная и даже соленая, похожая на морскую воду). Такое вино почти не пьянило, зато предохраняло греков от многих болезнетворных вирусов. Традиция пить вино неразбавленным пришла позже. Говорят, что греки переняли эту привычку от скифов и, прежде всего, от самого знаменитого скифа -- философа Анахарсиса.

Греки первыми стали устраивать симпозиумы -- своего рода культурные пьянки (симпозиум, кстати, и означает -- "попойка"). Собравшиеся на симпозиум выбирали верховного распорядителя пира, который направлял ход выпивки и беседы, определял условия состязаний и назначал награды победителям. Участники пира вели беседы на философские или литературные темы. Плутарх в книге "Застольные беседы" приводит перечень некоторых "философских" тем, которые чаще всего становились предметом для обсуждений на симпозиумах: "Почему под осень люди обжорливей?", "Что появилось раньше -- курица или яйцо?", "Почему женщины пьянеют мало, а старики -- сильно?", "Почему пьют три чаши или пять чаш, но никогда не четыре?", "Почему ночью звуки слышнее, чем днем?", "Четное или нечетное число звезд на небе?"...

"Если женщины напиваются... Пусть разговаривает с ними кукушка"
Римским женщинам запрещалось пить вино. Чтобы доказать свою воздержанность, они обязаны были целовать своих родственников утром, днем и вечером, убеждая их тем самым, что от женщин вином не пахнет. Пьющие женщины не только пользовались дурной репутацией, но и подвергались таким же наказаниям в суде, как и те, что изменяли своим мужьям. Но так было лишь во время республики. Когда Рим превратился в Империю, нравы стали более либеральными.

В средние века женщины уже пили почти так же много, как и мужчины. В одном немецком городе было принято решение, согласно которому городской служащий должен был прикреплять к косе каждой уличенной в пьянстве женщины записку со словами "Пьянствующий кувшин" и, в назидание обществу, провести ее по городу. Когда одна женщина в пьяном виде вошла в костел, ее привязали к позорному столбу.

Пить безнаказанно могли только знатные дамы. Они и пили, напиваясь порой до чертиков. Нагляднее любых свидетельств говорит обобщающая критика, прозвучавшая с кафедры костела. Женщин, напивавшихся допьяна, бичевал известный немецкий религиозный писатель Абрахам-а-Санта Клара: "Да, если женщины напиваются, они не могут находиться в молчании, орут, как часовой на вышке или ночной сторож. В октябре перестают квакать лягушки, но зато октябрьский нектар открывает рты женщинам. Наш господин Христос встретил возле колодца самаритянку и поговорил с нею. Да, возле воды с женщиной можно и поговорить, но если у женщины оказывается вино, пусть разговаривает с нею кукушка. Когда апостола Петра взбесила напавшая на них банда, и, выхватив саблю, он ударил ею по голове ее вожака Мальхуса, апостол сразу же успокоился, услышав слова Иисуса, приказывавшего вложить саблю в ножны. Но пусть попробует кто-нибудь приказать такое пьяным женщинам, язык которых -- их сабля, а морда -- ножны. И сто приказов не заставят их саблю остаться в ножнах. О, бедный муж, у которого такая жена!"

Порядочные горожане на колымагах не ездят...
Если женщины в средневековой Германии пили много, то мужчины -- и того более. До нас дошло наглядное доказательство, демонстрирующее распространение пьянства среди населения. В Нюрнберге в ночное время перед дверями наиболее посещаемых кабаков всегда готовили колымагу, которая была собственностью мэрии. Она направлялась к кабакам по решению мэрии, чтобы городские служащие загружали в нее и отвозили напившихся до потери сознания горожан. "Правильно, -- кивнет с одобрением читатель. -- Если порядочные горожане напились так, что не могли стоять на ногах, они и заслуживают того, чтобы освобождаться от винных паров в тюремной камере". Не совсем так. Колымага, собственно говоря, должна была уберечь выпивших горожан от валяния в грязи и помешать торопившимся утром на занятия школярам увидеть это неприглядное зрелище. Служащие бережно укладывали опьяневшего мужчину в колымагу, доставляли до дома и передавали ожидавшей его дома супруге.

Больше кабаков -- меньше бунтовщиков
Перенесемся из Германии в средневековую Русь. Русский народ издавна славился своей любовью к попойкам. Еще князь Владимир сказал: "На Руси веселие -- пить: не можем без этого жить!".
В старинных песнях доблесть богатыря измерялась способностью перепить других и выпить невероятное количество вина. И простолюдины, и знатные бояре не считали предосудительным напиваться до потери сознания и с опасностью потерять жизнь. Царские послы, ездившие за границу, изумляли иностранцев своей неумеренностью. Один русский посол в Швеции в 1608 году в глазах чужеземцев обессмертил себя тем, что напился крепленого вина и умер от этого.

Как вообще русский народ был жаден к вину, может служить следующий исторический факт. Во время бунта в Москве (Московское восстание 1648 года) вспыхнул пожар, который очень скоро охватил чуть ли не половину города. Когда огонь дошел до главного кабака... народ бросил тушить свои дома и толпами устремился к кабаку: все спешили черпать вино шапками, кто сапогами, всем хотелось напиться дорогого и дарового вина. Забыли и про мятеж, забыли и про пожар. Народ валялся мертвецки пьяный, восстание прекратилось, а большая часть столицы превратилась в пепел.

Если гость упивается "огненной водой"...
Русская пословица говорит: "Пьют для людей, а едят для себя". Русские, пожалуй, превзошли все другие европейские народы по части героического пития. Иностранцы, посещавшие Россию до Петра, так и после него, много дивились русским застольным обычаям. Один голландец в своих воспоминаниях писал: "За обедом русские по обычаю своих предков нисколько не заботятся о пристойности: хватают пищу с блюда пальцами, пьют большими порциями, глотают большими кусками, едят чрезмерно много чеснока и лука, так что находиться рядом с ними человеку непривычному довольно трудно. За столом среди обеда засыпают, а после обеда почти все поголовно ложатся спать..." Особенно шокировали иностранцев соревнования... сотрясателей воздуха. Только в XVIII веке был издан указ, вводивший запрет на телесные выделения во время трапезы и в обществе, а до этого обеды русских, как писал иностранец, "имели весьма колоритный характер".

Все мыслимые застольные традиции переходят всякие пределы у народов Сибири. По обычаю, хозяин попойки был просто обязан напоить и накормить гостей до пресыщения, а когда гость, объевшийся жировой похлебкой и обпившийся "огненной водой", начинал изрыгать все это обратно, хозяин почтительно... подставлял рот и выпивал изрыгаемое. Действительно, не пропадать же даром такой благодати!

Когда муза строит глазки Бахусу
Но оставим в покое народы и их славные традиции и обратим свое внимание на отдельных представителей этих народов. В частности, на поэтов и писателей.
Польский поэт Кохановский как-то совсем не в шутку, а всерьез сказал: "Кто-нибудь знал когда поэта трезвого? Такой ничего хорошего не написал". Афинский комедиограф V века до н. э. Кратин в пьесе "Бутылка" изобразил самого себя с законной женой по имени Комедия и любовницей по имени Мете, что значит "пьянство". Вино пенится в строфах Анакреона и Аристофана, Лукреция и Горация, Хафиза и Вийона, Мицкевича и Пушкина... Вино дает полет, ясность мысли и ту особенную радость, которая творит гармонию. Стакан доброго вина, выпитый в час творчества, рассеивает мрак, воспламеняет воображение, окрыляет мысль -- ключом начинают бить метафоры, развертываются неожиданные ассоциации...

Анатоль Франс имел обыкновение, садясь за еженедельный фельетон для газеты "Время", ставить на письменный стол графин с вином и прикладывался к нему во время работы, к которой не чувствовал особого расположения. Раз с ним вышел казус. Он ошибся и вместо вина достал из буфета графин с коньяком. Перед тем как обмакнуть перо в чернила, выпил стаканчик золотистой жидкости. И пришел в отчаянье: что станет с фельетоном, когда крепкий напиток начнет действовать? Но уже не было времени раздумывать над этим. Начал писать. Перо летало по страницам, будто его несло вихрем. Через час фельетон был готов, его забрал мальчик-посыльный из типографии, а Франс лег спать. Назавтра в редакции ему сказали, что Эбрар, главный редактор, хочет его видеть. Стучась в дверь его кабинета, Франс был уверен, что выйдет оттуда уволенным, а вышел с повышением жалованья. То была награда за пыл, с каким он писал фельетон, и какого от него не ждали.

Может быть, это единственный случай, когда коньяк имел возможность оказать литературе ценную услугу. Вообще же он наравне с водкой причинил много бед. Сколько талантов утонуло в рюмке! Мюссе, Бодлер, Аполлинер, Есенин, Эдгар По... Последний, по свидетельству современников, пил уже не водку, а неразбавленный спирт! Но -- не будем о грустном...

Три приметы дурака
В заключение нашего маленького экскурса в историю возлияний мы хотели бы заметить: станет ли вино ядом или лекарством -- зависит только от самого человека. Как говорится, "пей, голова, и отвечай, голова"! И если с последней у вас все в порядке, тогда вы можете со спокойным сердцем вслед за Мартином Лютером сказать всему миру: "Кто не любит вина, женщин и песен, так дураком и умрет!"

Александр КАЗАКЕВИЧ