Здравствуйте!

Жизнь в борьбе утомляет. Жить нужно в кайф! И вот от склок, нелюбимых, неприятностей мы бежим к удовольствию, несемся стремглав, лишь бы ухватить его за хвост, поймать, словить. Погоня недолга, ведь с нами -- последние научные достижения. Раз -- и он извивается в потных от перевозбуждения пальцах, два -- и еще дрожат нервно ноздри, но уже в каждом зрачке -- вселенная, три -- и обмякло-расслабилось тело: "Кайф...". И снова в погоню. Мы зависим от него. Он медленно, но добросовестно пропитывает всю нашу жизнь. И вот -- финита. Ты подсел. Плотно. Еще жеманишься перед собой: "Я -- наркоман? Ах, оставьте, ведь это не героин!" Но тебя уже ломает без ежедневной дозы. И жизнь тебе теперь не в кайф... Сегодня в рассылке - о двух из многочисленных "заменителей счастья".

На что садятся умники

Заядлые наркоманы готовы часами обсуждать свои впечатления от наркоты любого вида и типа. Но даже самые отпетые из них на вопрос об ЛСД лишь угрюмо бурчат: "Это для сильно умных". Да, действие ЛСД весьма необычно: одни полностью уверены, что перевоплощаются в птиц, другие ненадолго обретают вселенское знание, третьи... В общем, у каждого свое.

Средство от мигрени
Об ЛСД существует много мифов. Например, что он возник совершенно случайно -- в рамках создания средства от мигрени. Или что его делали в военных целях, а потом американский писатель Кен Кизи якобы умудрился умыкнуть поразившее его вещество из военной лаборатории и понес его в массы. Все это верно, но лишь отчасти.

История началась в 30-е годы прошлого века в исследовательской химико-фармацевтической лаборатории компании "Сандоз" в Базеле (Швейцария). Туда после окончания Цюрихского университета поступил под начало профессора Артура Штолля тогда еще никому не известный Альберт Хоффман. Сотрудники лаборатории пытались выделить основные действующие вещества известных лекарственных растений. Взор Альберта Хоффмана остановился на спорынье.

Шуточки спорыньи
Упоминания спорыньи как лекарственного грибка впервые встречаются у франкфуртского целителя Адама Лонитцера в 1582 году. Он утверждал, что она использовалась повивальными бабками с незапамятных времен. Однако официально в медицину спорынья вошла лишь в 1808 году. Но ненадолго: медики быстро поняли опасность неточной дозировки и отказались от нее.

Новая эра в изучении спорыньи наступила в начале 1930-х, когда два сотрудника Нью-йоркского института Рокфеллера В.А. Джакобс и Л.С. Крэйг смогли выделить ядро, общее для всех алкалоидов. Они назвали его лизергиновой кислотой. Именно этой кислотой и занялся Хоффман. Он поочередно соединял лизергиновую кислоту со все новыми веществами. А получающиеся соединения, не мудрствуя лукаво, называл цифрами в порядке их получения. Двадцать пятым веществом стал ЛСД, названный в лабораторных записях ЛСД-25. И после фармакологического тестирования ЛСД признали (внимание!)... неинтересным!

ЛСД забыть нельзя!
На пять лет о нем забыли. Так бы и остались хиппи без нового божества, если бы не Хоффман. Ему не давала покоя мысль, что с ЛСД все не так просто, как кажется. И в 1943 году он повторил синтез.

Тогда и произошла первая в мире интоксикация ЛСД-25. Работу Хоффман прервал из-за необычного ощущения, напоминающего опьянение. Он отправился домой, прилег на диван и погрузился в сноподобное состояние, сопровождавшееся красочными картинками. Это продолжалось два часа.

Как ЛСД-25 попал в организм, Хоффман не мог понять: обычно он соблюдал технику безопасности на 100%. Решив, что немного вещества попало в кровь через кожу на кончиках пальцев, он ужаснулся его необычайной силе действия. Хоффман решил поэкспериментировать на себе и ввел ЛСД-25 уже внутривенно. Дальнейшее описание эксперимента лучше передать непосредственно ему.

Одержимый демоном
"Я мог писать последние слова лишь с большим усилием. Теперь мне стало ясно, что именно ЛСД был причиной удивительного происшествия в предыдущую пятницу, поскольку изменения в восприятии были теми же, что и раньше, только более сильными. Мне приходилось напрягаться, чтобы говорить связно. Я попросил моего лабораторного ассистента, который был информирован об эксперименте, проводить меня домой. Мы отправились на велосипеде, так как автомобиля не было из-за ограничений военного времени. По дороге домой мое состояние начало принимать угрожающие формы. Все в поле моего зрения дрожало и искажалось, как в кривом зеркале. У меня было чувство, что мы не можем сдвинуться с места. Однако мой ассистент сказал мне позже, что мы ехали очень быстро. Наконец мы приехали домой, целые и невредимые, и я едва смог обратиться с просьбой к своему спутнику, чтобы он позвал нашего семейного врача и попросил молока у соседей.

Несмотря на мое бредовое, невразумительное состояние, у меня возникали короткие периоды ясного и эффективного мышления: я выбрал молоко в качестве общего противоядия при отравлениях.

Головокружение и ощущение, что я теряю сознание, стали к этому времени настолько сильными, что я не мог больше стоять и мне пришлось лечь на диван. Окружающий меня мир теперь еще более преобразился. Все в комнате вращалось, знакомые вещи приобрели гротескную угрожающую форму. Женщина возле двери, которую я с трудом узнал, принесла мне молока -- на протяжении вечера я выпил два литра. Это была не фрау Р., а, скорее, злая коварная ведьма в раскрашенной маске.

Еще хуже, чем эти демонические трансформации внешнего мира, была перемена того, как я воспринимал себя самого, свою внутреннюю сущность. Любое усилие моей воли, любая попытка положить конец дезинтеграции внешнего мира и растворению моего "я" казались тщетными. Какой-то демон вселился в меня, завладел моим телом, разумом и душой. Я вскочил и закричал, пытаясь освободиться от него, но вещество, с которым я хотел экспериментировать, покорило меня. Я был охвачен страхом сойти с ума. Я оказался в другом мире, в другом месте, в другом времени. Казалось, что мое тело осталось без чувств, безжизненное и чуждое. Умирал ли я? Было ли это переходом? Временами мне казалось, что я нахожусь вне тела, и тогда я ясно осознавал -- как сторонний наблюдатель -- всю полноту трагедии моего положения. Неужели я должен преждевременно покинуть этот мир из-за диэтиламида лизергиновой кислоты, которому я же сам и дал рождение?"

Хоффман не сомневался, что уж теперь-то ЛСД-25 медицина заинтересуется. В первую очередь учреждения, находящиеся за зеленым забором. Первой реакцией на его новый отчет было недоверие: не ошибся ли Альберт в написании цифр дозы? Ведь до этого не было известно ни одного психоактивного вещества, вызывающего реакцию в меньших миллиграмма (доза ЛСД-25 на три порядка меньше) количествах. Существование такого препарата казалось почти невозможным. Однако все подтвердилось.

Настал черед экспериментирования над несчастными подопытными животными. ЛСД вводился и кошкам, которые начинали бегать от мышей, и паукам, паутина которых становилась более правильной, и собакам, которые лаяли на стены.

Не была установлена лишь смертельная доза для человека. Многочисленные случаи смертельных последствий, приписываемые употреблению ЛСД, были несчастными случаями, даже самоубийствами, которые можно отнести на счет дезориентирующего состояния, возникающего при интоксикации ЛСД. Опасность ЛСД лежит не в его токсичности, а, скорее, в непредсказуемости его психических эффектов.

Так зло или благо?
ЛСД был не первым галлюциногеном, известным науке. До этого довольно активно исследовался мескалин, содержащийся в мексиканском кактусе пейотле. Действие ЛСД было практически идентичным мескалину, но в 5000-10 000 (!) раз сильнее. Именно из-за чрезвычайной силы его воздействия началось активное применение ЛСД в медицине. В основном, конечно, в психиатрии, где он часто излечивал больных шизофренией и паранойей. Вводился он и смертельно больным раком -- как последнее болеутоляющее. Боль как таковую он, естественно, не прекращал, но настолько отделял сознание пациента от его же тела, что сигналы боли не достигали мозга. И очень многие подобные больные с помощью ЛСД смогли встретить смерть без страха.

Кислотный дождь для хиппи
По прошествии десятка лет, когда ЛСД наконец-то оказался в массах, началась тихая паника, быстро превратившаяся в истерику: хиппи получили вещь, приближавшую их к шаманам Латинской Америки с их колдовством и общением с богами. И, соответственно, частенько заставлявшую их пообщаться с богами лично. В смысле летального исхода.

ЛСД обвинили во всех смертных грехах и потребовали запретить. Но "кислота" (так ЛСД называли хиппи) тихим сапом расползалась по всему свету. Благодаря невероятной шумихе, поднятой вокруг нее, каждый день к поклонникам ЛСД прибавлялось еще энное количество людей. А наркобароны получили еще одну статью дохода.

Закончилось все тем, чем обычно кончаются попытки запрета чего бы то ни было: "кислота" стала настолько популярной, что ей посвящали стихи, поклонялись, как новому богу. Появился даже некий доктор, разъезжавший по Америке с лекциями, которые без малейшей натяжки можно назвать пропагандой ЛСД. Он же организовал новую церковь -- имени ЛСД.

Сегодня ЛСД уступает по популярности лишь марихуане и героину. Да и то лишь потому, что стоит намного больше (сложнее синтезировать). В лечебных целях практически не применяется. Разве что ее производные, до сих пор кое-где выручающие психиатров.
В общем, вспоминается наше незабвенное: "Хотели как лучше, а получилось..."

Алексей ФЕДОРЕЕВ

Заменитель счастья

Экстази -- эликсир рейверов, нелегальный препарат с 80-летней историей -- стал появляться за пределами рейверских клубов. Его даже пропагандируют как лечебное средство, но насколько оно безопасно?

Все "за"...
Чем так привлекает экстази? Через полчаса после приема дозы человек чувствует себя умиротворенным, проникается сочувствием к другим, ощущает прилив энергии, все становится ясным и понятным. Марихуана расслабляет, но иногда и сбивает с толку; ЛСД отупляет; кокаин "электризует" и нервирует. Экстази не вызывает ни одного из этих немедленных побочных эффектов.

По признаниям принимающих этот наркотик, многим он помогает жить: один "лечит" с его помощью замкнутость ("Я никогда не смог бы даже заговорить с теми, с кем свободно общаюсь под кайфом. Я завел такие знакомства, которых у меня без экстази никогда не могло бы быть"), другая мирится с окружающей действительностью ("От одной таблетки все эти полуголые отвратительные мужчины, клубы со сломанными туалетами, ди-джеи, играющие всякое дерьмо и блюющие прямо в мусорную корзину, могут превратиться в лучшую ночь твоей жизни. Мне легко с собой и окружающим миром, и это ощущение хочется вернуть и повторить... в каждые следующие выходные ").

...и некоторые "против"
Почему же тогда с каждым годом увеличивается количество людей, очутившихся на больничной койке после приема экстази? Два самых распространенных немедленных побочных эффекта -- перегрев и психологическая травма.

Когда препарат попадает в кровь, он с лазерной точностью нацеливается на те клетки мозга, которые вырабатывают серотонин, главный регулятор настроения. Клетки отдают все свои запасы серотонина, отчего кровь с риском для организма максимально насыщается этим веществом удовольствия. Тело перегревается, во время безумных танцев его температура может подняться до 42-43 градусов, что приводит к свертыванию крови и смерти.
После приема таблеток возможно развитие тяжелейших депрессий, нередки случаи тяжелого похмелья, которое любители экстази называют "ужасным вторником".

Еще один неприятный эффект связан с сексом. После таблетки у многих мужчин наблюдаются проблемы с эрекцией, зато, когда действие таблетки ослабевает, сексуальное возбуждение становится очень острым. Мужчины, принимающие экстази, почти в три раза чаще остальных позволяют себе случайный секс без презерватива.

Несмотря на то что экстази гораздо токсичнее того же мескалина, умереть можно только примерно от 14 доз чистейшего экстази, принятых одновременно. Так что не переживайте, одна таблетка не убьет вас. Сразу. Она напомнит о себе лет через двадцать склерозом или еще чем похуже. Потому что изменения мозга под воздействием экстази необратимы.