N 149

от 30.12.09

      Друзья, как и обещал, вот вдогон еще вагон – недавнее интервью для "Психологической Газеты", он-лайн издания для профессиональных психологов.

Профессиональный оптимист
интервью с Юлией Смирновой

      – Вы написали множество книг и все они популярны. Есть ли среди Ваших книг та, которую Вы сами любите больше других? Если есть, то хочется уточнить – какая и почему?

      – Если бы многодетного родителя спросили, какого из своих детей он любит больше других, он ответил бы: больше других – каждого по-своему. Когда пишешь, каждую книгу любишь "больше всех", и кажется, что она-то и лучше всех получается. Время проходит – появляется самокритика, видишь неудавшееся, недостатки... Назову, пожалуй, три книги, которые я поставил бы на призовые места в своем личном книгопервенстве. "Нестандартный ребенок", "Наемный бог", "Одинокий друг одиноких". И еще одну, свежую, которая мне самому доставила на сегодняшний день больше всех удовольствия: "Комическая атака" – о юморе с юмором.

      – Вы – психолог-практик, который может удивительным образом найти контакт с читателем и говорить с ним на одном языке. Не было желания больше писать для коллег, чтобы научить и их этому?

      – Желания учить чему-либо коллег, как и кого бы то ни было, у меня никогда не было и, надеюсь, не будет. Хочется просто делиться наблюдениями, мыслями, находками, сомнениями, вопросами, чувствами... Если это кого-то чему-то учит – об этом мне сообщают иногда – удивляюсь. Что до умения находить общий язык с читателем, то оно, мне кажется, преподаваться не может. Это вопрос личной обращенности к собеседнику... Инструкциями не описуемо, не алгоритмизуемо. Учебным пособием может быть только сам текст, несущий такое качество.

      – Если говорить о Вашей научной деятельности – что Вы считаете самым важным своим достижением и почему?

      – С первых шагов врачебно-психологической практики и по сей день нахожусь в поиске, в нескончаемой череде наблюдений и размышлений, в потоке человекопознания, включающем клинико-исследовательскую и экспериментальную составляющие. Помяну только несколько областей, в которых довелось "отметиться": представление о мозговом "эхо-механизме"; представление о биопсихических маятниках; представление о "психоакустических единицах" как предоснове музыкальных эмоций; исследование вероятностного прогнозирования в норме и патологии (работа опубликована в журнале "Психология", совместно с профессором И.М. Фейгенбергом); понимание гипноза как ролевого взаимодействия и использование его в качестве метода социально-психологического моделирования (работа доложена на Международном симпозиуме по проблемам бессознательного); понятие психалгии, важное для понимания динамики депрессивных состояний и ключевое для суицидологии; понятие об агентах зависимости; понятие об оценочной зависимости; начатки фортунологии – объективного понимания "везучести" и "невезучести"; билатеральная коррекция – практический метод взаимного балансирования деятельности ведущего и неведущего мозговых полушарий; тонопластика – практическая система саморегуляции; психотехнология "родительского гипноза"...
      В категорию "достижения" свои работы не помещаю и научную деятельность от врачебно-психологической и писательской работы не отделяю, для меня это одно. Различаются только языки общения – понятийный аппарат, термины, стилистика – в зависимости от того, к кому обращаешься. Если к узкому кругу более или менее искушенных коллег – это считается "научной публикацией"; если к более или менее широкой аудитории, тогда это "литература", научно-популярная или художественная. На самом же деле не столь важно, на каком языке говоришь, сколь что говоришь – суть; но чем язык изложения проще, общедоступнее, тем больше шансов, что излагаемые истины не останутся только на бумаге, а возымеют действие. Если наблюдаешь, мыслишь и излагаешь мысли добросовестно и не бездарно, сущностной разницы между наукой и литературой нет и быть не должно. Припомним великую научную работу Сеченова "Рефлексы головного мозга", написанную как увлекательная беллетристика; труды Дарвина и Лоренца, изложенные в свободной повествовательной манере, с виду более художественной, чем научной. Фрейд, Фромм, Франкл, Роджерс, Лэнг тоже писали вольным стилем, не особо заботясь о строгости научных формулировок...

      – В Советском Союзе психологов было сравнительно мало, а сейчас профессия стала очень популярной. Как Вы относитесь к ее популярности? Эффективности? Перспективам развития?

      Растущая популярность профессии радует: это утренняя заря того, что я назвал "психозойской эрой" – начало нового витка развития всечеловеческого самосознания, нового уровня человеческих взаимоотношений. Эффективность в масштабе массовом пока что почти незаметна. Впрочем, кое в чем – в сфере политики, например, ее и стараются оставлять незаметной. В индивидуальном же применении, как практика ясно показывает, эффективность практической психологии может быть высокой весьма, но! – как и все сильное и полезное, с двойным этическим знаком. Психология – что-то вроде воды: вездесуща, всевлиятельна и всезависима, со всем вступает в соединения, все меняет и ото всего изменяется. Как оружие в равной мере может служить и добру, и злу, и спасению, и разрушению, и Богу, и дьяволу. Перспективы развития психологии как созидательной силы в нашем отечестве зависят не только от усилий самих психологов, но и от того, в каком направлении пойдет общественное развитие, будут ли набирать силу демократия и законность, будет ли массовое сознание проясняться – или затемняться, деградировать. От прогресса смежных наук и практических областей – медицины, генетики, социологии, средств коммуникации, сферы образования, сферы искусства...

      – Психология (также как и медицина, педагогика) относится к профессиям, дающим специалисту определенную власть.
Как Вы относитесь к вопросам профессиональной этики, насколько возможно с помощью создания этических кодексов оградить людей от непрофессионалов?

      – Да, ролевая ситуация психолога, как любого другого "гуру" – врача, учителя, священника, тренера, научного руководителя и т. п., – искусительна: чревата возникновением инфантильной сверхзависимости Обратившегося (это слово я предпочитаю безобразному термину "клиент" и часто не вполне адекватному "пациент") – сверхзависимости и злоупотребления ею. Этические кодексы, конечно, нужны, и строгие, но надеяться, что только с их помощью можно оградить людей от хищников и уродов, – наивно. Клятва Гиппократа – этический кодекс врачей – работает, увы, слабенько, дубина уголовного кодекса – понадежнее, но и ее обходят легко. Больше всего надежд возлагаю на психологическое просвещение людей – потенциальных жертв этих самых гуру, а также на то, что в обозримом будущем у нас все-таки образуется достойное коллегиальное сообщество, способное отделять пшеницу от плевел, де факто и де юре.

      – Какие качества, на Ваш взгляд, необходимы человеку, который хочет посвятить себя психологической помощи людям?

      Пять пальцев руки: сострадательность, интеллект, рефлексивность (способность понимать и чувствовать другого как самого себя), артистизм, юмор. Три первых – по максимуму, два последних – хотя бы минимум.

      – Нужна ли психологу вера?

      – Если под верой подразумевается формальное вероисповедание, принадлежность к какой-то религиозной конфессии, воцерковленность – то ответ: такая вера не обязательна, хотя и не противопоказана. Если же имеется в виду религиозность личная, внутренняя, она же вера в добро и смысл всякой жизни – и, если не убежденность в бессмертии души, то признание этого вопроса открытым, – то ответ: да, такая вера необходима. Без нее нет смысла работать – и нечем, и незачем.

      – Как Вы относитесь к православной психологии?

      – С уважением отношусь к некоторым из коллег, позиционирующих себя в качестве православных психологов. Будучи христианами православной конфессии, они строят свою работу на основе ее ценностных приоритетов, применяют на деле ее многовековое духовно-культурное наследие. Вижу, что по крайней мере в среде своих единоверцев они работают адекватно и с толком. Православие – мир в мире, один из великого множества человеческих миров, и в нем, наряду с общечеловеческими, действуют и особые психологические реалии, присущие только этому миру с его традициями и менталитетом, – подобно тому, как есть своя психологическая специфика в мирах католичества, ислама, иудаизма, буддизма – со множеством под-миров внутри них; в мире любой субкультуры и любой секты, любой более-менее устойчивой человеческой общности, прошедшей определенный путь и возымевшей свою историю. Своя психологическая специфика была и в недавно рухнувшем мире коммунистической идеологии – в мире совка, обломками коего мы являемся – да, своя совковая психология и свои совково-рожденные проблемы и совково протекающие болезни...

      – Психологу приходится "пропускать через себя" много чужой боли. Сталкивались ли Вы на своем опыте с проблемой профессионального выгорания и как Вы справлялись с ней?

      – В моем случае к "психологу" надо прибавить еще и "врачу". И если бы только боль, это бы еще ничего. Темнота, бездуховность, глупость, невежество, агрессивность, хамство, неблагодарность – и это все тоже извольте, коллега, на грудь принимать и не жаловаться.
      Но главная причина "профессионального выгорания", о котором речь, не в этом. Ни врач, ни психолог, погружаясь в человеческий океан, не должны тешить себя иллюзиями, что командируются в рай: врач – менеджером по бессмертию, психолог – профессиональным оптимистом. Месить месиво человеческое и стараться испечь из него что-то более качественное – вот наша основная работа, с весьма скромным коэффициентом полезного действия, и кто понимает, куда и на что идет, кто готов к жесткой реальности – "выгорать" от нее не должен. "Выгорание" – прежде и более всего ролевая усталость. Мозоли натирает на душе нахождение в одной и той же отношенческой позе, в одной и той же плоскости ожиданий и самоожиданий. Опустошает суженное самоотождествление, сведение себя к профессии, пусть сколь угодно высокой, благородной и интересной. Человек всегда больше роли, больше профессии, шире, глубже, многообразнее, неожиданнее... Должен быть!
      Мне помогает музыка – стараюсь проводить хоть полчаса в день за фоно, помогает стихописание, помогают актерские дурачества, юмор, помогает жена, для которой я не какой-то там Владимир Леви, а ее муж Володя, помогают мои дети, для которых я просто их папа. Что же еще?.. Книги хорошие тоже иногда помогают – но только не мои :)

      – Что Вас вдохновляет, дает силы?

      – Опять же, пять пальцев: природа, искусство, дети, дружба, любовь. Все по максимуму.

      – Пушкин в сравнительно молодом возрасте написал такие строки "Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей...". Как Вы относитесь к этим пушкинским строкам и как Вы, психотерапевт, знающий глубины человеческой души, сейчас относитесь к людям?

      – Пушкин, несомненно, имел резоны так написать – и именно в молодом возрасте, другого возраста у него и не было почти, зрелость только-только проклюнулась... Написать-то написал – не без влияния Байрона, может быть, – а жизнь и характер, общительность и открытость говорят о другом: людей Пушкин, при всех на то основаниях, не презирал, а жадно ими интересовался и всегда был готов к восхищению. "У всякого свой ум" – тоже его слова, и "Нет истины, где нет любви" – его. Живо он относился к людям, живо и всевозможно – и со светом, и с тенью, и с полутонами, и с переменами освещения... Так и я стараюсь.

      – А если немного подробнее – что значит "живо и всевозможно?"

      – Искренне и свободно. Не обобщенно, различно. Позволяя себе и влюбляться, и ненавидеть, и симпатизировать, и смеяться, и сочувствовать, и отчуждаться, быть и откровенным, и скрытным, восторгаться, завидовать, благоговеть, ревновать, доверять и не доверять, а в каких-то случаях и презирать... Не считая себя пупом земли. Стараясь вникать, осмысливать, понимать, зная притом, что никого до конца понять невозможно.

      – Вы помогаете людям много лет, способна ли работа Вас удивлять? Если да, то чем?

      – "Глядя на мир, нельзя не удивляться", – заметил один из моих психотерапевтов, Козьма Прутков. Глядя на людей – тоже. Удивляет в людях и повторяемость – типажей, болезней, проблем, предрассудков, ошибок – граблей, на которые наступают, – и то и дело встречающаяся уникальность, невиданность, неповторимость. Контрасты: невпробойная тупость и фантастическая гениальность, глубина низости и высота благородства. Практика – море: каждый день и одно и то же, и новое.

      – Владимир Львович, наше интервью виртуальное, но я все-таки задам один дополнительный вопрос, который очень часто задаю на очных интервью: может быть, есть вопрос, который я не задала, и на который Вам хотелось бы ответить? Если да, напишите, пожалуйста.

      – Ну хорошо, вот: ВЛ, не принято об этом напоминать, не психотерапевтично, но ведь вы доктор, и волей-неволей вам чаще других приходится вспоминать, что все люди смертны, и чем человек старше, тем ближе к последнему рубежу... Вы к этому сами как-то готовитесь психологически, как-то себя настраиваете?
      Ответ: помните, анекдот такой был: "Рабинович, правду ли говорят, что вы свою дочку уже выдаете замуж?" – "Да, понемногу..."
      Вот так и я – понемногу готовлюсь, помаленьку настраиваюсь, а там уж как выйдет. Представляю и вашу реплику: "Ну вот, начали за здравие, кончили – за упокой. Профессиональный оптимист, называется!"

***

      Ну что же, друзья, вот мы и на пороге второго десятилетия третьего тысячелетия. Как для вас, не знаю, а для меня это фантастика. И праздник – что до этой фантастики дожил, дотопал. Живо помню себя в возрасте, когда тридцатилетние казались стариками. Когда исполнилось самому тридцать, по самочувствию был гораздо старше, чем сейчас: казалось, что все лучшее уже позади.
      А сейчас кажется, что лучшее впереди. Самообман? Ну конечно – и тогда самообман был, и теперь, это естественно и смешно. Наше лучшее, наше счастье ни к какому времени не привязано, ни к какому возрасту – оно постоянно с нами и в нас, оно – наше Всегда, и новогодний праздник, наш общий День Рождения, нам об этом напоминает.
      Поздравляю вас, милые мои друзья, с нашим Всегда – с Новым Годом.

Всего светлого!
За ваше здоровье!