Нередко жестокое отношение испытывали малолетние ученики в ремесленных мастерских и торгово-промышленных заведениях. "Необузданность и злость мастеров доходили часто до крайних пределов, битье кулаками и чем попало по лицу и голове, таскание за волосы по полу и битье ногами - были явлениями довольно обыкновенными. Не было мастерской, где бы "учить" и "бить" не считались синонимами" [5, с. 256]. Согласно Уставу о промышленности "мастер обязан учеников своих учить усердно, обходиться с ними человеколюбивым и кротким образом, без вины их не наказывать и занимать должное время наукою, не принуждая их к домашнему служению и работам". Но эти правила повсеместно нарушались, и подростки страдали от побоев и эксплуатации. Как отмечалось на I Всероссийском съезде по борьбе с торгом женщин в 1910 г., "ремесленное ученичество" сводилось к использованию детского труда и к тому, "что девочки или мальчики после трех лет учения научаются пить, как взрослые, ругаться скверными словами и развратничать... Существует наивное убеждение, что ребенок отдается в ремесленные мастерские на выучку. Нет, он в большинстве случаев не отдается, а продается за определенную сумму денег по контракту" [6, с. 103- 104].

Каждую осень в С. -Петербург и Москву привозили детей для продажи в ремесленные заведения. За несколько рублей хозяева приобретали учеников как дешевую рабочую силу, взамен они должны были их кормить, одевать и учить. Чтобы еще более закрепить свою власть над ребенком и устранить родителей от всякого вмешательства, покупатели брали от родителей долговую расписку. При неграмотности населения, его незнании юридических законов и боязни судебной волокиты документы, содержащие в основе продажу ребенка в мастерскую, имели для невежественных родителей большой авторитет и обязательную силу. А в связи с этим процветали чудовищные злоупотребления.

Существовали также специальные подрядчики, которые зимой объезжали глухие деревни центральных губерний. Здесь повсюду царила бедность. Хлеб заканчивался после масленицы, нужда начинала стучаться в двери. В это время каждый лишний рот за столом становился обузой, но появлялся расторопный подрядчик, который не только предлагал взять мальчика в ученье, но и платил за него 10 - 15 рублей. Под влиянием нужды отец соглашался, подписывал контракт, по которому давал обязательство не требовать сына в деревню в течение трех лет. Незнакомец обещал вернуть ребенка обратно по истечении срока, но никогда это обязательство не выполнялось. Собрав несколько десятков детей в возрасте 11 - 12 лет, он перепродавал свои контракты в столице, получая с хозяев ремесленных мастерских по 60 рублей за каждый [7, с. 87].

Очень часто хозяева передавали эти контракты другим лицам. Таким образом, ребенок как вещь переходил из рук в руки и пропадал без вести. Крестьянка Дарья Андреева отдала сына на год мещанину Тимошину, торговавшему лубочными картинами. В срок ей ребенка не возвратили. После обращения в мировой суд выяснилось, что Тимошин продал ее сына торговцу, живущему в Нижегородской губернии, а тот продал третьему, который уехал в Сибирь. И несмотря на все усилия, предпринятые для розыска мальчика, его так и не нашли [там же, с. 87].

С.-Петербургское общество защиты детей от жестокого обращения разбирало дело о самоубийстве ученицы в ремесленной мастерской. Отец определил свою дочь в мастерскую и дал расписку, что никаких претензий не имеет и иметь не будет и отдает девочку на определенное время в полное распоряжение хозяина. Даже тогда, когда девочка стала подвергаться побоям и истязаниям со стороны мастера, отец не счел возможным нарушить документ. В результате она не вынесла такой жизни и покончила с собой [6, с. 105].

Другая воспитанница ремесленной мастерской писала в письме родителям: "Спасите меня из рук мучителей, не то я отравлюсь" [там же, с. 106]. Отдел защиты детей в процессе разбирательства выяснил, что все тело ее было покрыто синяками и рубцами от постоянных побоев.

В журнале "Вестник благотворительности" за 1901 г. иеромонах Михаил рассказывал, что в одном доме с ним жили ученик, мастер и собаки мастера: "Собакам жилось много лучше ученика, лучше и сытнее. Я сам видел, что ученик с завистью смотрел, как собаки доедают остатки обеда, и один раз, голодный, даже попытался своровать что-то у собак. За это преступление хозяин на сутки привязал ученика к ножкам стола и бил до потери сознания" [8, N 9, с. 17].

Родители и опекуны, устраивая детей в мастерские даже с благой целью научить ребенка какому-нибудь ремеслу, в большинстве таких случаев не решались жаловаться и конфликтовать из боязни лишиться места или озлобить хозяина и еще более ухудшить каторжную долю ученика.

Во главе мастерских стояли обычно грубые, малообразованные люди, кругозор которых ограничивался корыстными интересами. Они мало думали о ремесленном образовании учеников; важнее всего для них было извлечь из питомцев доход и как можно выгоднее использовать детскую рабочую силу. В швейной мастерской "закрепощенная 5-летним контрактом девочка с 10 - 11 летнего возраста вынуждена работать с 6-ти часов утра до 11 часов вечера. И даже с прекращением шитья в 11 часов на ней еще лежит обязанность вместе с остальными своими сверстницами убрать и вымести мастерскую, и только после этого ей дозволено предаться отдохновению тут же, на полу" [9, с. 76]. При такой постановке дела всякий труд превращался в изнуряющий и вызывал в детской душе непреодолимую ненависть.

Еще хуже было положение учеников - мальчиков, там "к деморализующим стимулам присоединяется еще вино, омрачающее его ум и повсечасные тычки и колотушки, убивающие в его юной душе мельчайшие инстинкты добра и справедливости" [там же, с. 77]. Маленький раб писал в письме домой: "Тятенька, возьми меня отсюда. Хозяин больно дерется, а мастер вчера ударил колодкой. Больно - голова болит, а еще... водкой насильно поят. А она горькая... эта водка. Возьми, тятенька, Христа ради" [8, N 10, с. 15].

Годы ученичества проходили в грязных работах под градом вечных ругательств и побоев. Труд в ремесленных мастерских не контролировался со стороны государства и общества, несмотря на то, что 431 статья Устава о промышленности устанавливала 10-часовой рабочий день и существовала Ремесленная управа, призванная охранять интересы не только владельцев мастерских, но и учеников. Одновременно на основании примечания к статье 115 Ремесленного устава надзор за положением учеников был возложен на попечителей о бедных Императорского Человеколюбивого общества. И ремесленная управа, и попечители "о всяком обнаруженном ими случае нарушения мастерами установленных законом в отношении содержания учеников правил доводили до сведения градоначальника для принятия мер ко взысканию с виновных" [10, с. 296]. Но, как правило, наказания носили формальный характер. Единственной формой протеста против невозможных условий жизни в ремесленных мастерских были самоубийства учеников. Как отмечалось выше, некоторые из этих юных самоубийц, умирая, оставляли записки, в которых описывали свою тяжкую судьбу.

Согласно данным Комиссии по надзору за положением малолетних работников и работниц в торгово-промышленных и ремесленных заведениях С. -Петербурга, созданной в 1896 г., в большинстве мастерских пища малолетних была "частью недостаточна, а частью неудовлетворительна по качеству. Для ночлега редко где можно встретить надлежащие приспособления; есть целый ряд ремесленных заведений, где дети спят прямо на верстаках или на полу в том же помещении, в котором в течение дня производится работа. Всюду мало и воздуха и света. Дети посылаются на далекие расстояния с непосильной ношей, в холод и слякоть, в плохой одежде и обуви" [6, с. 105].

Поэтому вопрос о бытовых условиях жизни учеников, находящихся в учении, стал предметом обсуждения на Ремесленном съезде, проходившем в С. -Петербурге в марте 1900 г. Делегаты пришли к выводу о необходимости повсеместного учреждения особых профессиональных школ и мастерских, чтобы избавить детей от побоев и эксплуатации в частных заведениях. Наряду с этим в 1900 г. в С. -Петербурге было создано так называемое Попечительство о существующих личным трудом детях и подростках, обучающихся различного рода ремеслам у цеховых мастеров. Оно предоставляло ученикам возможность проводить свободное от работы время в специальных общежитиях [11, с. 11].

По фабричному законодательству дети допускались на фабрику с 12-летнего возраста, и владельцы обязаны были малолетним работникам, не имевшим свидетельства об окончании курса, предоставлять возможность посещения учебного заведения не менее 3-х ч ежедневно. Но эти правила нарушались, а с 1909 г. обнаружилась тенденция роста случаев использования детского труда как наиболее дешевого и из-за возросшей конкуренции фабрик. Число малолетних рабочих только за год к концу 1911 г. увеличилось на 8,6%. Их труд использовался, главным образом, на бумагопрядильных, стеклянных, шелкокрутильных фабриках [12, с. XLVII].

Наряду с эксплуатацией детского труда в ремесленных мастерских и на фабриках, широкое распространение получила аренда детей для нищенского промысла. Найти сострадание и получить милостыню детям было легче, чем взрослым. Их бледные, исхудалые лица вызывали жалость даже у черствого человека. Грудных детей, чтобы вызвать у них плач, при проходе публики профессиональные нищие щипали или кололи иголкой. Детей постарше приглашали "по найму" и платили от 2 до 5 рублей в месяц. Наемный ребенок должен был разыгрывать роль "сироты", у которого "только на днях умерли мама или папа". А "арендатор" следил за его действиями и за тем, чтобы он не попался на глаза городовому.

Нищие приучали детей просить милостыню, обманывать и воровать, посвящая во все таинства своей профессии. Прошение милостыни влекло за собой заключение в тюрьму на срок до 3 месяцев. Чтобы замаскировать нищенство и уйти от уголовного преследования, иногда ребятам раздавали музыкальные инструменты или малоценные предметы, например, спички, с которыми они приставали к прохожим. Нанимаясь к нищим из-за тяжелых условий жизни, надеясь облегчить свое положение, дети нередко погибали.

Нищие, взяв в поездку 2 - 3 мальчиков, часто не привозили обратно ни одного.

По всей стране профессиональные попрошайки нередко даже намеренно калечили своих подопечных, чтобы вызвать большее сострадание у прохожих. Как центр "приготовления" калек долгое время был известен г. Ростов Великий Ярославской губернии. В Киевской губернии были задержаны четверо взрослых слепых, при которых оказалось два изуродованных мальчика 11 лет. У обоих были вырезаны языки. Кроме того, у одного были выколоты глаза, а у другого выворочены руки и ноги. Третий ребенок умер от нанесенных ему увечий. При расследовании оказалось, что дети были похищены обманным путем у родителей [7, с. 94]. Отделу защиты детей в С. -Петербурге в ноябре 1899 г. стал известен факт, когда с той же целью ребенку выжгли глаза [13, с. 345].

Публицист М. Горановский в статье, красноречиво озаглавленной "Нищенствующие дети как питомник преступления" в "Журнале Министерства юстиции" писал: "Общество, в среде которого бродят нищенствующие дети, не может быть... спокойно за свое будущее, и таковое общество помимо велений совести должно стремиться, по прямому расчету своей выгоды, к принятию мер, чтобы из нищенствующих детей сделать полезных членов общества" [14, с. 205]. Этим словам почти сто лет, но они и сегодня звучат современно и, к сожалению, не потеряли своей актуальности в нашей стране.

Среди различных видов эксплуатации малолетних значительное место занимала их аренда театральными антрепренерами, содержателями цирков, хоров и музыкантами, которая была связана с самыми ужасными истязаниями детей. Маленьких "артистов" морили голодом, били чем попало, заставляли работать по 14 - 16 ч в сутки. В афише каждого цирка и балагана с целью привлечения жадной до чудес публики фигурировали "каучуковые люди", "женщины-змеи", "удивительные младенцы, исполняющие невозможные, дотоле невиданные упражнения на головокружительной высоте". Широко известным стал случай, когда в городе Акмолинске в результате дознания установили, что "содержатель цирка г. Нехорошев взял в ученье пятилетнего мальчика с целью превратить его в "человека-каучука" и для достижения этой цели мучил малютку различными гимнастическими упражнениями, усиленно вытягивая ему руки и ноги, сгибал и разгибал спину". Мальчик не вынес этих мучений и умер в результате перелома позвоночника [7, с. 89]. При этом учитель оправдывался: "Меня так колотили и ломали кости, и я так учу". Газета "Жизнь и искусство" писала в 1897 г.: "Надо было видеть этих Пьеров и Полей, и глазенки полные слез, и мольбы о сострадании и физиономии учителей, чтобы постичь весь ужас их положения" [15, с. 2].

Тяжелым и изнурительным был труд детей и у уличных музыкантов, содержателей хоров, оркестров, у владельцев кафешантанов, где детей заставляли петь куплеты и танцевать канкан перед публикой. Им нередко по нескольку месяцев не платили жалкое жалованье, впроголодь кормили и заставляли работать по 12 ч. "Изо дня в день, с утра до вечера можно встретить в Курске бродящих по городу изможденных девочек-подростков с неуклюжими арфами за плечами и таких же мальчиков с грошевыми скрипками. Все эти дети большую часть дня проводят в харчевнях и носят на себе все признаки преждевременного истощения и болезни. Труд этих закабаленных детей поистине каторжный - от 6 часов утра, как только откроются кабаки, до часу и даже до 2-х ночи... Там несчастные дети видят самые грязные сцены. Пьяные гуляки за жалкие гроши заставляют этих детей играть им, а нередко в порыве благодушия заставляют их пить водку и пиво... Хозяева же требуют от них заработать непременно в день определенную сумму" [3, с. 170]. И на такую жизнь детей тоже толкали либо отсутствие родителей, либо тяжелое материальное положение семьи. Но, главное, общество в целом мирилось с этим как с неизбежным злом.

Вопрос о законодательном запрещении участия малолетних в качестве исполнителей в увеселительных заведениях поднимался в городских думах. Так, в 1903 г. Московская городская дума направила в Департамент полиции ходатайство о необходимости установления "во всех случаях за трудом детей-исполнителей особого правительственного и общественного надзора, когда такое участие угрожает для них физическим или нравственным вредом" [16, с. 1]. Однако подобные меры объективно не могли повлиять на сложившуюся ситуацию.

Самой отвратительной была аренда детей для проституции, вызывавшая наибольшее противодействие полиции и общественных организаций. Детская проституция делилась на две разновидности: либо малолетних арендовали непосредственно для проституции, либо для какого-либо сравнительно невинного ремесла, которым обычно маскировалась истинная цель аренды. Аренда производилась с ведома и согласия родителей или же ловко прикрывалась в глазах последних какой-либо другой работой.

На I Всероссийском съезде по семейному воспитанию в 1913 г. проблемы детей из низших сословий связывали с изменениями в развитии общества, отмечая, что "современная семья пролетаризированных классов городской бедноты, семья неимущая, только борющаяся за существование, таит в себе гораздо больше дурных, опасных для детской души элементов, нежели спасительных, что не только не всегда ребенок охранен своей семьей от внешних опасностей, но много чаще приходится спасать его от гибели в недрах родительского попечения" [17, с. 513].

Первое в России Общество защиты детей появилось в 1889 г. в Москве, а его председателем стал присяжный поверенный В. Н. Герард. Общество стремилось ограждать детей от жестокого обращения, от эксплуатации, от развращающего и вредного влияния на них взрослых, а также осуществляло надзор за соблюдением материальных и нравственных обязанностей со стороны родителей и опекунов по отношению к детям. Отделы по защите детей руководствовались принципом: "Если общество не может в настоящий момент вырвать с корнем жестокие нравы, то нашей обязанностью является спасать беззащитные создания от воздействия этих жестоких нравов" [5, с. 259].

И все-таки в полиции дела о жестоком обращении с детьми и истязаниях заводились лишь в исключительных случаях, когда находились добрые люди: соседи, часто из лиц совсем необразованных, прислуга, сердобольные дворники, у которых, говоря словами сенатора, юриста А. Ф. Кони, "сердце изныло, слышамши-видемши, как расправляются с дитею" [18, с. 16]. В 1900 г. по инициативе Отдела защиты детей от жестокого обращения вопрос о совершенствовании законодательной защиты малолетних стал предметом обсуждения на заседании русской группы Международного союза криминалистов. В начале XX в. было реформировано законодательство об ограничении (до тех пор безраздельной) родительской власти, созданы первые суды для несовершеннолетних, не столько каравшие, сколько защищавшие и помогавшие ошибившемуся ребенку. В декабре 1913 г. в С. -Петербурге состоялся I Съезд деятелей по делам малолетних, а в начале 1914 г. создано Всероссийское общество правовой охраны малолетних, имевшее своих уполномоченных во всех регионах страны.

Но несмотря на меры, которые принимали государство и общественные организации, все усилия оказывались малоэффективными, поскольку не затрагивали первопричин, имевших глубокие социально-экономические и психологические корни. И сегодня экономические и духовные проблемы, переживаемые нашим обществом, создают в семьях атмосферу постоянной тревожности, неуверенности, беспокойства, ощущение враждебности окружающего мира. Число обездоленных детей продолжает расти. Мы привыкли к малолетним попрошайкам. Нас не шокирует рост подростковой преступности. История показывает, к чему это может в итоге привести.

1. Окунев Н. А. Особый суд по делам о малолетних: Отчет Санкт-Петербургского столичного мирового судьи за 1910 г. СПб., 1911.

2. Огронович В. Съезд деятелей суда по делам малолетних // Призрение и благотворительность в России. 1914. N 1 - 2.

3. Скворцов Н. Беззащитные дети // Вестник воспитания. 1897. N 7.

4. Терехов Ф. К. К вопросу о самоубийствах в СПб. за 20-летний период (1881 - 1900 гг.): Диссертация. Гатчина, 1903.

5. Общественное и частное призрение в России. СПб., 1907.

6. Труды I Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщин и его причинами, происходившего в СПб. с 21 по 25 апреля 1910 г. СПб., 1911.

7. Левенстим А. А. Жгучие вопросы из практики защиты детей // Вопросы права. 1901. N 8.

8. Иеромонах Михаил. Обиженные дети // Вестник благотворительности. 1901. N 7 - 11.

9. Козлиниш Е. И. Обездоленные дети: Очерки из судебной практики. М., 1894.

10. Обнинский П. Н. О правовой защите детей: III Съезд деятелей русской группы Международного союза криминалистов // Журнал Министерства юстиции. 1900. N 1.

11. Призрение и благотворительность в России. 1913. N 4.

12. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1911 г. СПб., 1912. С.тр. 75.

13. Левенстим А. А. Нищие дети // Журнал Министерства юстиции. 1900. N 1.

14. Горановский М. Нищенствующие дети как питомник преступления // Журнал Министерства юстиции. 1904. N 4.

15. Жизнь и искусство. 1897. 23 июля.

16. ЦГИА. Ф. 1257. Оп. 19. Д. 2545.

17. Труды I Всероссийского съезда по семейному воспитанию. СПб. 30.12.1912 - 06.01.1913. В 2 т. Т. 1. СПб., 1914.

18. Кони А. Ф. Задачи трудовой помощи // Трудовая помощь. 1897. N 1.

https://aloban75.livejournal.com/4220447.html