1. Первое (1964) принципиально важное решение в моей жизни

2. Вторая важная веха - выбор места работы (1971)

3. Третья важная веха (1975) - выбор между математическими исследованиями и работой со школьниками

4. Четвертая важная веха (1978) - уход из Академии наук в прикладную (для математика) область

5. Пятая важная веха (1979) - создание статистики объектов нечисловой природы

6. Шестая важная веха (1985) - начало работы по наведению порядка в области разработки и применения статистических методов

7. Седьмая важная веха (1988) - начало работы по объединению статистиков

8. Восьмая важная веха (1993) - уход в экономику (преподавание и исследования)

9. Девятая важная веха (2001) - переход к составлению учебников

10. События 2001-2013 гг.

11. В будущее (2014)

Моя семья не имела отношения к миру научных работников и преподавателей, в котором я провел жизнь. Поэтому мои представления о нем были идеальными, а родственной поддержки ждать было неоткуда. Как следствие, путь был трудным.

В средних классах школы интересовался многим. Три года (в 5, 6 и 7 классах) получал первые премии на московской географической олимпиаде. Занимался в химическом кружке. В литературном. И ходил на математические олимпиады. Все интеллектуальные занятия давались легко.

И вот в восьмом классе (зимой 1963/64 гг.) получаю письмо. Приглашают в Вечернюю математическую школу (ВМШ), которую организовал проф. Е.Б.Дынкин. Кажется, в январе, т.е. в середине учебного периода ВМШ. Пошел посмотреть. Интересно и трудно. Впервые столкнулся с сопротивлением материала. До вступительных экзаменов в физматшколу No.2 освоиться не успел, однако приняли, хотя и на грани.

Таким было для меня решение о переходе из родной 110 школы (100 м от дома), слава которой уходила в прошлое, в и тогда и ныне знаменитую (в основном среди энтузиастов точных наук) физматшколу No.2. Это решение определило мою будущую судьбу, связанную с математикой. Если бы остался в 110 школе, математиком уж точно не стал бы. Скорее всего, пошел бы в химики-теоретики. В химики - поскольку 110 школа была с химическим уклоном. А теоретики - поскольку руки не были развиты для экспериментальной работы.

Первое принципиально важное решение в моей жизни - решение о выборе профессии - было принято полвека назад, весной 1964 г.

Решение было, видимо, правильным. Моим физическим и умственным качествам соответствовала именно теоретическая работа (а не экспериментальная, инженерная или организационная), а наиболее сконцентрированы теоретические действия именно в математике.

Плохо помню, как и почему я, восьмиклассник, самостоятельно принял это судьбоносное решение. А оно было нетривиальным хотя бы по затратам времени. В физматшколу No.2 надо было ехать с пересадкой - сначала от Никитских ворот до Манежной площади или до кинотеатра "Ударник" на 6-м автобусе или 5-м троллейбусе, а затем до Университетского проспекта (магазина "Москва") на 111 автобусе, всего около часа в один конец. Тогда такие затраты времени (12 лишних часов в неделю) мной не замечались.

В физматшколе No.2 я проучился два года, давшие для интеллектуального развития заметно больше, чем любой другой период в моей жизни. Именно там (а не позже на мехмате) я стал математиком-профессионалом.

В 10-м классе (осенью 1965 г.) началась моя педагогическая деятельность в качестве руководителя группы F седьмых классов Вечерней математической школы (вместе с одноклассниками Виктором Снисаренко и Александром Фоминым и девятиклассником Константином Роменцом). Руководителем потока был мой будущий соавтор Александр Львович Розенталь, тогда аспирант кафедры математики Института стали и сплавов.

Анализируя прошедшее, приходу к мысли, что учеба в физматшколе No.2 - лучшее время в моей жизни за многие годы. Этот интеллектуальный праздник был создан совместными усилиями математиков группы Е.Б. Дынкина, школьных преподавателей, одноклассников. Но любопытный психологический штрих - я мечтал как можно быстрее кончить школу и поступить на мехмат МГУ им. М.В.Ломоносова.

И вот эта мечта осуществилась. Преподавали известные математики. Каждый - автор учебников. При этом преподавание было ориентировано скорее на подготовку к будущей аспирантуре, чем на практическое использование полученных знаний. Я учился на кафедре теории вероятностей и математической статистики. Нам ничего не рассказали о методе наименьших квадратов. Да и ни о чем ином, что я сейчас преподаю третьекурсникам - экономистам и менеджерам. Зато три разных профессора три раза рассказали о теории измеримых функций и интеграле Лебега. Эта теория, конечно, красива, но к практике отношения не имеет.

На мехмате МГУ работали многие ведущие математики страны, они, как правило, вели научные семинары по своей тематике, в которых активно участвовали студенты. Подавляющее большинство действующих специалистов - питомцы мехмата МГУ. Интеллектуальный уровень студентов мехмата был весьма высок. Все это работало на "рейтинг" факультета. Хотя само содержание образования явно не соответствовало запросам будущих мест работы выпускников. Кроме "парадокса" с методом наименьших квадратов, можно указать на отсутствие дискретной математики, математического моделирования, кибернетики, слабость программирования (правда, военная кафедра дала возможность считать на ЭВМ "Урал-1"). По владению статистическими методами Московский экономико-статистический институт давал мехмату МГУ 100 очков вперед. Хотя именно в МГУ в те годы действовала Межфакультетская лаборатория статистических методов под руководством А.Н.Колмогорова. Но только мы, студенты, ничего не слышали о работах, там проводившихся.

И тогда, и сейчас есть проблемы у студентов, окончивших спецшколы. Они многое знают из программ младших курсов. Поэтому приходится чем-то еще заниматься. А потом - поток новых знаний, который надо воспринимать. К сожалению, пока никто не придумал, как сделать нагрузку равномерной. Хотя напрашивается простая идея сращения спецшколы и вуза, когда вместо повтора известного дается новый материал. Конечно, при этом нарушается одинаковость прав студентов, окончивших школы разных видов и в разных местах.

За время учебы на мехмате (1966-1971) мне было чем заняться вне учебной программы. На первом и втором курсе вел занятия в дневной физматшколе, затем добавилась "должность" заместителя председателя оргкомитета Московской математической олимпиады (март 1968 г.). На один день я оказался главным начальником примерно над 5000 школьников - участников олимпиады, и 1200 студентов, ее проводивших. А затем основной базой стала Вечерняя математическая школа - на третьем курсе я отвечал за конкурс задач, а с осени 1969 г. по весну 1977 г. работал директором ВМШ. Ее размеры - до 1200 учеников и 200 преподавателей.

Сейчас от тех времен остались лишь побочные продукты - публикации в журналах "Пионер", "Квант" (номера "Кванта" полностью представлены в Интернете), газетах, а основное - учебное пособие (для учителей):

Все остальное осталось глубоко позади во времени. Стоило ли столько сил тратить на работу со школьниками? Тем более, на общественных началах? Трудно сказать. Мне было интересно, я считал и считаю, что приносил пользу обществу, что возвращал долг - меня учили раньше, и я теперь учу. Конечно, работа в ВМШ была возможна лишь из-за сравнительно малой занятости по месту основной работы, а ранее - учебы. Как только ситуация изменилась (родился сын), я перестал заниматься ВМШ и сопутствующими делами.

По списку публикаций видно, что на момент окончания МГУ (июль 1971 г.) у меня было 20 публикаций, из них 1 научная и 19 научно-популярных. И это за полтора года. В студенческие годы были еще стройотряды (1966-1969), научная работа (основные идеи кандидатской диссертации были получены как раз к окончанию МГУ). Когда же успевал учиться? Все, что можно, пропускал. В сессию читал учебники: 3 дня на полугодовой курс, 6 дней - на годовой. Кончил с красным дипломом (а школу - с золотой медалью). Никого это потом не интересовало.

На меня было три заявки - из Центрального экономико-математического института АН СССР, Московского института стали и сплавов (МИСиС) и одного из НИИ системы КГБ.

Очная аспирантура на мехмате была недоступна из-за моего ареста в 1967 г. за участие в демократическом движении. Затем последовало исключение из комсомола. Однако декан мехмата Н.В.Ефимов не допустил моего исключения из МГУ, за что я ему искренне благодарен. Хотя я в 1969 г. вновь вступил в комсомол, ученый совет мехмата весной 1971 г. не рекомендовал меня в очную аспирантуру (но рекомендовал в заочную).

Заявка из ЦЭМИ АН СССР была инициирована в результате моего доклада в Математическом институте им. В.А.Стеклова АН СССР:

Доклад был посвящен первоначальному варианту результата, составляющего содержание будущей кандидатской диссертации (защищена в 1976 г).

Заявка из МИСиС была организована доц. А.Л.Розенталем, с которым я вместе работал в ВМШ и "Пионере", с целью уберечь от работы в КГБ, куда меня могли "загрести" вместе с массой других выпускников.

Я выбрал ЦЭМИ АН СССР, в основном из-за того, что приглашение исходило от профессиональной группы математиков, на которую я тогда ориентировался. А также из-за высокого "рейтинга" АН СССР как центра научной жизни страны.

Правильным ли было это решение? Не знаю. Если бы пошел в МИСиС - был бы сейчас там профессором-математиком. Пошел бы в КГБ - возможно, удалось бы внести свой вклад в какой-либо крупный проект.

В ЦЭМИ АН СССР я прошел доблестный путь от стажера-исследователя (с зарплатой 100 руб. в месяц) до младшего научного сотрудника (105 руб. в месяц). Именно такую сумму (минимум для выпускника вуза) я получал от ЦЭМИ в конце 1976 г., уже после защиты кандидатской диссертации. Будучи автором 93 публикаций, в том числе 29 научных (см. списки трудов по годам). В январе 1977 г. мне повысили зарплату до 135 руб. в месяц (как раз в январе 1977 г. ВАК утвердил мою работу). Но это действие было чисто символическим, поскольку после утверждения диссертации ВАКом зарплата м.н.с. автоматически повышалась до 175 руб. (минимум), причем с момента защиты. Так я и проработал в ЦЭМИ АН СССР до ухода в апреле 1978 г. на минимально возможной ставке и с минимально возможной оплатой.

Тогда подобное отношение официального начальства казалось мне крайне несправедливым. Однако надо отметить, что и требования к сотрудникам были минимальными. Например, было всего два присутственных дня в неделю (что, очевидно, объяснялось невозможностью предоставить каждому рабочее место). Сотрудники были в основном предоставлены сами себе - каждый мог заниматься тем, чем хотел. Были и дополнительные блага - например, зарубежные научные командировки. За свою жизнь я ездил на зарубежные конференции всего два раза, и оба раза - из ЦЭМИ (в 1976 г. - в Польшу, в 1977 г. - во Францию). Можно сказать, что в ЦЭМИ в 70-е годы была реализована та схема организации работы НИИ, что стала нормой после 1992 г. - минимальная оплата труда и минимальные требования к сотрудникам.

Надо отметить и явную замедленность кадровых перемещений. Впрочем, после моего ухода в 1978 г. были повышены до старших научных сотрудников мои товарищи, с которыми я пришел в ЦЭМИ в 1971 г., ставшие, как и я, кандидатами наук.

Предоставленная сотрудникам свобода научного творчества - хорошо это или плохо? С одной стороны, можно заниматься всем, что хочешь. И в науке, и в иных областях. Для меня "иное" - это работа со способными к математике школьниками, в ВМШ, "Пионере", "Кванте".

И я очень активно работал. Участвовал в различных семинарах. Мы обсуждали новые области - теорию измерений, нечеткие множества. И "нагрузка" была интересной - мне была поручена теория оптимального управления запасами. К уходу из ЦЭМИ у меня было уже 130 публикаций - больше, чем у многих профессоров в конце жизни. Конечно, только по числу публикаций нельзя судить об эффективности работы исследователя. Однако само количество работ говорит о большой научной активности.

Мне повезло, что в молодости я имел возможность активно и свободно заниматься научной работой. Накопленный багаж идей до сих пор порождает все новые и новые исследования.

Обратная сторона научной свободы - невостребованность результатов. Руководство не ценит и вообще не замечает того, что сделал. Я говорил тогда, что "стучу в ватную стену". И, конечно, возникал вопрос - зачем работать, если это никому не надо, никому не интересно?

Возможно, лет через десять-двадцать, с защитой докторской диссертации все эти проблемы потеряли бы остроту...

Первая моя опубликованная математическая работа была выполнена в 1970 г. на 4 курсе мехмата МГУ им. М.В. Ломоносова, под руководством Ю.Н.Тюрина:

Здесь и далее указываем номера по "Общему списку публикаций А.И.Орлова". Номер 25 показывает, что объективно в начале 1970-х годов основной вклад был сделан в научно-популярную область. Помню, что член-корреспондент АПН С.И. Шварцбурд, редактор первой моей книги:

предлагал перейти от математики к педагогической деятельности (как это сделал мой соавтор В.А.Гусев, ныне доктор педагогических наук, профессор и зав. кафедрой). Я тогда отказался и "пошел по математической линии".

Почему я отказался? Педагогическая и журналистская деятельность проигрывала математической по степени выраженности творческого начала. Я хотел продолжать открывать новое, доказывать теоремы, выяснять строение созданных моим разумом миров. И я реализовал свои творческие возможности, построив тот мир, который в основных своих чертах описан в книгах "Прикладная статистика", "Эконометрика", "Теория принятия решений" и сотнях статей.

Были и дополнительные мотивы.

1. В педагогической и журналистской деятельности было трудно внести свой бесспорный вклад и отстоять его. В статьях в журналах "Пионер" и "Квант" излагался в основном "математический фольклор", созданный многими поколениями руководителей математических кружков. И собственные достижения становились таким фольклором.

Помню, придумал новую задачу. Включил ее в конкурс ВМШ. Размноженные тексты конкурса, как всегда, были выданы школьникам и пошли гулять по Москве. Кому-то из коллег задача понравилась, и он отнес ее в "Квант". Каково же было мое удивление, недоумение и возмущение, когда я увидел эту задачу - результат своего долгого труда - напечатанной с чужой подписью!

Во избежание недоразумений надо сказать, что упомянутый коллега поступил вполне естественно. Он среди известного ему математического фольклора обнаружил нечто новое и решил познакомить с оригинальной задачей общественность. Так что объективно мне следовало бы радоваться тому, что удалось создать нечто новое на уровне лучших образцов, прошедших проверку временем. Мой труд получил высшую оценку - но с чужой подписью!

Видимо, из общих соображений и меня можно обвинить в подобных неправомерных действиях, хотя конкретных примеров не помню. Очевидно, каждая задача, каждая тема занятий математических кружков имела своих авторов. Как и каждая пословица, сказка, былина. Или в современном городском фольклоре - каждый анекдот. Включая в свои научно-популярные публикации математический фольклор, я, как и другие, объективно нарушал права первоначальных авторов.

Ситуация усложняется, что обратить внимание на возможность и целесообразность изменения исходных текстов, их методическую и литературную обработку.

В отличие от педагогической и журналистской деятельности, в математике свои авторские права защитить легче. Традиция состоит в том, что научные результаты публикуются за подписью автора, так что по цепочке ссылок можно проследить, что сделал тот или иной исследователь (хотя и здесь есть нюансы, связанные с неадекватным цитированием, о чем речь уже шла выше в разделе "Предварительные итоги"). В то время как в педагогической и журналистской деятельности выразить себя как оригинального деятеля существенно труднее.

2. Концентрация творчества на страницу текста в математической работе несоизмеримо больше, чем в педагогической и журналистской деятельности. Как следствие, в педагогике надо писать во много раз больше - по объему. Более точно, в математической деятельности существенно выше доля напряженной мыслительной деятельности, а в педагогической и журналистской работе много сил идет на рутинные операции. Мой выбор 1975 г. - творчество, а не рутина.

3. В педагогической и журналистской деятельности было очевидно наличие недобросовестной конкуренции. Речь идет о борьбе групп. Как следствие, надо было вести "дипломатическую игру". В Москве ситуация осложнялась наличием сплоченной группы фанатиков, при организации учебного процесса придерживавшихся странной идеи: "все - в задачах". Причем именно эта группа фанатиков оказалась наиболее устойчивой - если иные деятели легко меняли сферу деятельности (например, как я - ушел в науку), то фанатики продолжали (и продолжают!) держаться. Уже в 1990-х годах из-за сторонников этой порочной концепции мой сын не стал заниматься математикой, хотя и окончил математическую школу No.91.

В математике, мне казалось, ситуация была иной. Можно было заниматься своим делом, сохраняя независимость.

Каковы же последствия выбора 1975 г.? Считаю, что он был правильным. Оценки в основном подтвердились. На высшем уровне мотивации по Маслоу - самоактуализации (самореализации) - удалось реализовать свой потенциал и создать целый новый интеллектуальный мир статистики нечисловых данных. В педагогике "светило" всего лишь стать автором учебников и пособий.

С точки зрения социального статуса результат был бы примерно такой же - профессор, доктор наук (как у моего соавтора В.А.Гусева).

С течением времени аналоги отмеченных выше отрицательных черт педагогической и журналистской деятельности стали видны мне и в математической деятельности, но об этом ниже.

Выбор 1975 г. привел к тому, что в 1977 г. я подал в отставку с поста директора Вечерней математической школы и с тех пор практически не участвовал в работе со способными к математике школьниками. Хотя отдельные акции были и позже, например, публикация небольшой книжки:

4. Четвертая важная веха (1978) - уход из Академии наук в прикладную (для математика) область

А именно, в Центральную научно-исследовательскую лабораторию 4 Главного управления при Минздраве СССР (в "Кремлевскую больницу").

Причины перехода полезно обсудить.

Одна из них лежит на поверхности. Подъем на две ступени по служебной лестнице (от младшего научного сотрудника до заведующего математическим отделением отдела методологических исследований). Соответственно увеличение вдвое зарплаты - с 175 до 350 руб. И это вслед за рождением ребенка и необходимостью обеспечения семьи. Добавим, что руководитель отдела Л.Д.Мешалкин, склоняя к уходу из ЦЭМИ, грамотно манипулировал моим сознанием - обещал предоставление отдельной квартиры, что для жильца коммунальной квартиры было гораздо более важным, чем должность и зарплата. Обещание не было выполнено.

Вторая причина - разочарование в академической науке (по крайней мере, в варианте, реализованном в ЦЭМИ АН СССР), вызванное отсутствием какой-либо реакции на мою активную научную деятельность со стороны коллег и администрации. Теперь-то я понимаю, что пронизанная интригами академическая среда отнюдь не соответствовала моим идеальным представлениям о мире научных работников. Тем не менее, в этой среде можно было жить и успешно работать.

Выше говорилось об отрицательных сторонах сложившейся среды в области педагогической и журналистской деятельности. А что в математической среде? Та же групповщина, та же недобросовестная конкуренция. Нежелание вникнуть в суть полученных результатов. Неадекватные литературные ссылки или вообще отсутствие ссылок. Замалчивание результатов. Закулисные интриги. Приведу пример.

В результате долгой напряженной работы я получил характеризацию моделей с дисконтированием среди всех моделей динамического программирования:

Двое коллег проанализировали доказательство и выяснили, что в одном месте мое требование дифференцируемости некоторой функции можно заменить на более слабое требование непрерывности. И написали об этом статью. В результате мой результат - с принятых вокруг позиций - пропал, поскольку был перекрыт (формально) более сильным результатом коллег.

В настоящее время (2013 г.) ситуация существенно иная. Большинство окружающих меня коллег наукой не интересуются вообще (хорошо, что есть меньшинство!). Научные статьи и книги нужны для очередного прохождения по конкурсу. Или аспирантам для защиты. А аспирантов приходится тыкать носом в студенческие учебники, чтобы исправили ошибки в диссертациях. Так проявляется разрушение науки и образования. Если с нынешних позиций обратиться к ситуации 1970-х годов, то придется назвать то время золотым веком отечественной науки. Люди ведь действительно занимались творчеством, а не гонялись за грошовыми побочными заработками. Но я пишу о своих тогдашних ощущениях.

Третья причина перехода - разочарование в теоретической математике вообще. За каждой решенной задачей встают десятки новых нерешенных задач. Например, в статье:

только по тематике, связанной с моей кандидатской диссертацией, обоснована необходимость решения 29 новых проблем, каждая из которых может породить новые диссертации. Так чем же конкретно надо заниматься? Естественно обратиться к прикладным областям, выяснить их потребности. В ЦЭМИ это не удается. В лучшем случае поручат чем-то заниматься, ничего не объяснят, а потом начинают ругать за то, что нечто не сделано. Это - типовая имитация (сопряженная с манипуляцией сознанием, интригами), а не работа. Итак, надо уйти в прикладную область.

Сейчас я не могу оценить однозначно принятое в 1978 г. решение. Конечно, оно позволило частично решить жизненные и творческие проблемы (хотя коммунальная квартира была расселена только в 1997 г.). С другой стороны, основную часть 1980-х годов я провел в качестве старшего научного сотрудника ВНИИ стандартизации Госстандарта СССР, вместо того, чтобы в той же должности работать в ЦЭМИ. Однако произошло это в результате "форс-мажорных" обстоятельств - ввода советских войск в Афганистан. Дело в том, что отдел методологических исследований, в котором я работал, руководил разработкой АСУ и запланировал использование американских ЭВМ (как более надежных). В ответ на ввод советских войск в Афганистан США запретили поставку в СССР этой техники. И план разработки АСУ был сорван. Поскольку американцев наказать за это было нельзя, разогнали виновный отдел методологических исследований. В том числе и невиновное математическое отделение во главе с заведующим.

Если бы знать заранее развитие событий, я бы остался в ЦЭМИ, найдя дополнительную работу, например, репетиторство. Видимо, тогда бы раньше защитил докторскую диссертацию. Но не мог бы претендовать на идейное руководство научной областью "статистические методы", поскольку не знал бы "изнутри" проблем прикладных областей.

С уходом из ЦЭМИ практически совпало по времени решение о выделении собственного направления в прикладной статистике - статистики объектов нечисловой природы (другими словами, статистики нечисловых данных, нечисловой статистики). С одной стороны, оно назрело, поскольку было накоплено много конкретных научных результатов. С другой стороны, оно свидетельствовало о переходе к активной научно-организационной деятельности. Такой переход дисгармонировал бы с официальной ролью младшего научного сотрудника, но вполне соответствовал статусу заведующего отделением.

Впервые термин "статистика объектов нечисловой природы" появился в тезисах начала 1979 г.:

Чуть позже он был внесен в предисловие к моей первой научной монографии, подводящей итоги работ 70-х годов:

Эта книга, выпущенная по плану изданий ЦЭМИ АН СССР, содержала основные научные результаты 1970-х годов (за исключением кандидатской диссертации), относящиеся прежде всего именно к статистике объектов нечисловой природы. Однако она была написана летом 1977 г,, до осознания необходимости выделения статистики нечисловых данных в качестве самостоятельного направления прикладной статистики.

Программа исследований во вновь выделенной области была развернута в статье:

Эта программа была в основном реализована в 1980-е годы. По многим направлениям развитие исследований продолжается и в настоящее время.

В том же 1979 г. была создана комиссия "Статистика объектов нечисловой природы" Научного Совета АН СССР по комплексной проблеме "Кибернетика". Регулярно работали научные семинары, проводились Всесоюзные конференции, защищались диссертации, выпускались тематические сборники работ, например:

К сожалению, в связи с общим развалом науки после 1991 г. активность в области статистики объектов нечисловой природы несколько уменьшилась. С другой стороны, некоторые идеи 1970-х годов наконец-то дошли до широких масс исследователей. Знакомство с теорией измерений сейчас признается необходимым для всех маркетологов, по свидетельству проф., д.э.н. Т.Н. Рыжиковой. Аппарат теории нечеткости используется все шире.

Переход к активной самостоятельной научно-организационной деятельности имел противоречивые последствия. С одной стороны, эта деятельность очевидным образом способствовала развитию рассматриваемого научного направления. С другой стороны, приходилось (и приходится!) тратить массу времени на нее, отрывая ресурсы от собственных исследований. Речь идет об организации и руководстве семинарами и конференциями, подготовке отзывов, консультировании, рецензировании и оппонировании, и т.п. Надо иметь под началом структурную единицу в качестве базы научно-организационной работы, а потому заниматься административной деятельностью. Либо страдать от отсутствия такой базы. Почетно сидеть в президиуме и вести заседание. Но зато не уйдешь с него, когда надоест, в отличие от рядовых участников.

Обращу внимание на эффект, описанный Джеком Лондоном. В одном из рассказов речь идет о схватке в группе вождей первобытного племени. Согласно обычаям резать можно только вышестоящего. Ударить того, кто ниже по статусу - позорно. Кому же хуже всех в схватке? Тому, у кого самый высокий статус. Его могут резать все, а он - никого.

Ситуация в научно-организационной области аналогична. Так, считая статистику областью исследований, равнозначной математике или экономике, неуместно обращаться за поддержкой к математикам или экономистам. Это соображение, например, закрывает статистикам саму возможность баллотироваться в Академию наук, пока не в ней не будет самостоятельного Отделения статистики. А чтобы добиться такого отделения, надо получить одобрение на самом верху, в частности, одобрение Президиума и Общего собрания АН. Такая возможность возникла после создания Всесоюзной статистической ассоциации в 1990 г. и потеряла актуальность с развалом СССР в следующем году.

Оценивая последствия принятого решения, убеждаюсь в его необходимости. Да, надо было выделять свое направление и поддерживать его развитие соответствующими научно-организационными инструментами.

Однако конкретные действия могли быть и иными. Например, докторская диссертация была защищена лет на 10 позже (в 1992 г.), чем следовало. Действительно, к 1982 г. большинство основных работ по статистике объектов нечисловой природы были выполнены и опубликованы, всего на тот момент имелось 96 научных и методических публикаций (а с научно-популярными - 170), в том числе 4 книги. Этого было вполне достаточно для защиты.

Надо было остановиться, написать "кирпич" и продвигать его. Но я этого не делал, как и ранее для кандидатской диссертации. Основные ее идеи были разработаны к лету 1971 г. и опубликованы через 3 года (да, долго я тянул...):

Еще через полгода, в мае 1975 г., был готов текст диссертации. Сделал я ее полностью самостоятельно. Но принято было - и тогда, и сейчас, - что у соискателя есть научный руководитель. Естественно, что я предложил своему начальнику С.А.Айвазяну быть научным руководителем. Возник вопрос: "Где защищаться - в МГУ или в Стекловке?" Об этом надо было спросить академика Ю.В.Прохорова, контролирующего оба совета по вероятностной тематике. За год С.А.Айвазян спросить не удосужился. Тогда весной 1976 г. я поймал Прохорова в коридоре Стекловки и задал ему этот простой вопрос. И получил простой ответ - в МГУ. И в октябре 1976 г. защита состоялась.

Нет ничего удивительного в безразличии отдельных должностных лиц. Действительно, какое дело зав. лабораторией С.А.Айвазяну до нужд младшего научного сотрудника этой лаборатории А.И.Орлова, у него своих забот хватает. Удивляет отсутствие должной карьерной активности у А.И. Орлова. Каковы причины?

Первая - отрицательное отношение общества к карьеризму в те годы, как официальное, так и у основной массы работников. Считалось, что тебя должны "заметить", что работа должна "созреть". И действительно, диссертации были во много раз весомее в научном плане, чем сейчас.

Вторая - общий уровень оплаты был достаточно высок. Например, 100 руб. стажера-исследователя соответствуют нынешним 6700 руб. (август 2005 г.), а это больше, чем нынешняя заработная плата профессора МГИЭМ (ту) - 6338 руб. (при подготовке второго издания 2014 г. я не стал менять приведенные числовые данные, поскольку индекс потребительских цен (индекс инфляции) непрерывно растет (см. о нем ниже в первом разделе главы "Экономика и менеджмент"), а система оплаты профессорско-преподавательского состава постоянно меняется). Поэтому материальный стимул к защите диссертаций был для меня сравнительно слабо выражен (согласно теории мотивации Герцберга, зарплата - это гигиенический фактор, а не мотивирующий).

Общественная психология сильно изменилась, и сейчас уже трудно понять, как можно было делать большие дела на общественных началах. Например, из двухсот сотрудников ВМШ лишь пять получали оплату, остальные работали совершенно бесплатно, да и зарплата этих пяти была чисто символической. Интересно, что мы отвергали все предложения по введению оплаты труда преподавателей и менеджеров. Возможности были - по примеру музыкальных школ, оплаты работы руководителей кружков во Дворцах пионеров и др., - но мы их отвергали с порога.

Переход из ЦНИЛ во ВНИИ стандартизации был естественным следствием преобразований в 4 ГУ при МЗ СССР и не опирался на какие-либо принципиальные решения. Просто медицина как область применения статистических методов была заменена на технические исследования (точнее - на стандартизацию). Во ВНИИС я занимался статистическими методами управления качеством продукции. Как ни странно, именно ВНИИС - та организация (не считая МГТУ им. Н.Э. Баумана), в которой я проработал больше, чем в иных - почти 8 лет. На первом месте МГТУ им. Н.Э. Баумана - более 16 лет. А ЦЭМИ - на третьем месте (почти 7 лет).

При благоприятных обстоятельствах именно ВНИИС соответствовал бы моим профессиональным интересам. Прямым производственным заданием была разработка статистических методов анализа реальных данных. Напомним, что в ЦЭМИ таким заданием было управление запасами, т.е. хотя и соседняя, но иная область, чем моя узкая специальность - прикладная математическая статистика. А в МГТУ им. Н.Э. Баумана - преподавание, т.е. совсем иной вид деятельности, чем научные исследования. Сразу по приходе во ВНИИС я сделал одну из своих лучших работ в области статистических методов управления качеством продукции (хотя формально это - нормативный документ, но по существу - научная монография, содержащая новые результаты, один из которых породил затем целое направление - статистику интервальных данных):

Надо пояснить вклад соавторов ГОСТа. Н.Г. Миронова сделана расчеты. М.Б. Невельсон представил рукопись, которая вначале помогла мне войти в проблему, но при составлении итогового текста не использовалась. Роль остальных сводилась не более чем, возможно, к вписыванию формул, мелкому редактированию и административному руководству. Короче, в случае переиздания этой работы я по справедливости мог бы выпустить ее под одним своим именем, поблагодарив Н.Г. Миронову за расчеты.

Как видно из названия стандарта, существовала серия ГОСТов "Прикладная статистика", которую мне было естественно развивать.

К сожалению, идиллия продолжалась недолго. Вскоре я с ужасом убедился, что в одном из стандартов (ГОСТ 11.006-74. Прикладная статистика. Правила проверки согласия опытного распределения с теоретическим) содержится грубейшая ошибка, с которой я познакомился еще при выполнении курсовой работы на 3 году обучения на мехмате (под руководством А.Д. Вентцеля). Эта ошибка разобрана в статье:

Виновником появления грубейшей ошибки был зав. отделом к.т.н. А.М.Бендерский, написавший этот стандарт. Сначала я пытался объяснить ему суть ошибки. Не удалось. Как потом выяснилось, и не могло удастся. Еще при разработке стандарта в подробном отзыве на 28 страницах машинописного текста проф. И.Н. Володин из Казанского университета подробно разобрал все ошибочные утверждения. Однако А.М. Бендерский проигнорировал этот отзыв.

Тогда я решил вступить в открытую борьбу с ошибками в стандартах. В мае 1985 г. (через месяц после начала горбачевской перестройки) организовал "Рабочую группу по упорядочению системы стандартов по прикладной статистике и другим статистическим методам". В ее работе приняли участие (на общественных началах) 66 специалистов, в том числе 15 докторов и 36 кандидатов наук. Все стандарты были тщательно проанализированы. Выводы Рабочей группы кратко отражены в статьях:

В соответствии с рекомендациями Рабочей группы 24 из 31 государственного стандарта по статистическим методам были отменены в 1986-87 гг. К сожалению, потеряв правовую силу как нормативные документы, ошибочные стандарты продолжают использоваться инженерами как научно-технические издания. Полученные Рабочей группой результаты и выводы не были широко и подробно опубликованы, ошибки в государственных стандартах не были публично вскрыты, и авторы дальнейших публикаций продолжают ссылаться на издания с грубейшими ошибками. Так, в многочисленных работах пропагандируются ошибочные стандарты, посвященные применению контрольных карт при статистическом регулировании технологических процессов.

Расстановка сил была такова. За исправление ошибок выступали все "внешние" специалисты, входившие в Рабочую группу. Внутри ВНИИС нас поддерживал проф., д.т.н. В.Н.Фомин. Сопротивлялись виновники ошибок А.М. Бендерский и зав. сектором статистических методов управления качеством к.э.н. А.А. Богатырев. Если А.М. Бендерского при всех его ошибках можно признать профессионалом в области статистических методов управления качеством, то А.А. Богатырев ничего в этой области не понимал и не хотел понимать, зато был непревзойденным мастером интриг. Был процветающим паразитом, например, раза три в год за государственный счет ездил в престижные зарубежные командировки - на заседания по разработке стандартов СЭВ и ИСО по статистическим методам.

Итог получился половинчатым. С одной стороны, почти все ошибочные стандарты удалось отменить. С другой - отменили всю серию "Прикладная статистика", в которой были и добротные материалы. С третьей - отмененные стандарты продолжали жить и даже возрождаться в виде стандартов ИСО. Госстандарт не воспользовался результатами расследований Рабочей группы. Виновники появления ошибок не были наказаны. Но тематику статистических методов передали из ВНИИС в Горьковское (позже - Нижегородское) отделение ВНИИНМАШа. С принятием глобального решения по отмене обязательности стандартов методического содержания была достигнута одна из целей Рабочей группы - защита специалистов по статистическим методам от тирании со стороны невежественных нормативных документов. А то, формально говоря, академик А.Н. Колмогоров мог быть "привлечен к ответственности по закону" за использование обозначений, отличных от требуемых невежественным стандартом.

И в настоящее время разрабатываются стандарты и иные нормативные и методические документы, научный уровень которых вызывает сомнения. Особенно тех, которые основаны на устаревших и малограмотных стандартах ИСО.

Удивляться успешной обороне виновных в ошибках не приходится. Им некуда было отступать, и они яростно отстаивали свои кормушки. В то же время члены Рабочей группы, разоблачив ошибки, вернулись к своим основным занятиям, а В.Н. Фомин и я вскоре покинули ВНИИС в поисках лучшего будущего.

Нынешняя оценка принятого в 1985 г. решения о начале борьбы противоречива. С одной стороны, Рабочая группа послужила базой для создания дальнейших структур - Центра статистических методов и информатики и Всесоюзной статистической ассоциации. С другой стороны, вряд ли стоило тратить так много сил на безнадежную борьбу с ошибками и их виновниками. Если уж ввязываться в такую борьбу - надо было гораздо более активно разъяснять разнообразному начальству суть дела. Представляется, что при обнаружении ошибок в стандартах надо было возможно быстрее уходить из ВНИИС. Зная дальнейшую судьбу страны, можно сказать, что оптимальным был бы переход в вуз.

Однако идеи перестройки кружили голову. И на рубеже 1987 и 1988 гг. было принято следующее важное решение.

Опыт коллективной работы я решил продолжить. В 1988 г. организованная мною во Временный Творческий Коллектив (ВТК) наиболее активная часть Рабочей группы (10 докторов и 15 кандидатов наук) составила "Аванпроект комплекса методических документов и пакетов программ по статистическим методам стандартизации и управления качеством". Это обширное сочинение (более 1500 стр.) и на настоящий момент является наиболее полным руководством по рассматриваемой тематике. Заказчиком был ВНИИС, а ВТК действовал в рамках советско-франко-итальянского совместного предприятия "Интерквадро".

К сожалению, Госстандарт не пожелал осуществлять и/или финансировать реализацию заказанного им "Аванпроекта". Тогда я решил действовать самостоятельно. В начале 1989 г. мною был организован Центр статистических методов и информатики (ЦСМИ; с декабря 1989 г. - Всесоюзный центр статистических методов и информатики (ВЦСМИ) Центрального правления Всесоюзного экономического общества, в настоящее время - Институт высоких статистических технологий и эконометрики). К середине 1990 г. в ЦСМИ были разработаны 7 диалоговых систем по современным статистическим методам управления качеством, а именно, СПК, АТСТАТ-ПРП, СТАТКОН, АВРОРА-РС, ЭКСПЛАН, ПАСЭК, НАДИС (описания этих систем приведены в статье:

В работе участвовали 128 специалистов. В дальнейшем к ЦСМИ присоединялись новые группы научно-технических работников, уже к концу 1991 г. нас было более 300. Программные продукты, разработанные ЦСМИ, использовались более чем в 100 организациях и предприятиях. Среди них - производственные объединения "Уралмаш", "АвтоВАЗ", "Пластик", ЦНИИ черной металлургии им. Бардина, НИИ стали, ВНИИ эластомерных материалов и изделий, НИИ прикладной химии, ЦНИИ химии и механики, НПО "Орион", НИЦентр по безопасности атомной энергетики, ВНИИ экономических проблем развития науки и техники, ВНИИ нефтепереработки, МИИТ, Казахский политехнический институт, Ульяновский политехнический институт, Донецкий государственный университет и др.

Работали мы не ради получения прибыли, а для обеспечения внедрения современных статистических методов. Ясно, что эффективное внедрение можно проводить только на основе современных программных продуктов по статистическим методам. Поэтому мы разрабатывали весь спектр таких продуктов. Кроме того, нужны были кадры тех, кто будет проводить конкретные работы на предприятиях и организациях. Поэтому параллельно с разработкой пакетов и программ и выполнением заказов конкретных организаций ЦСМИ вел работу по объединению статистиков.

В апреле 1990 г. в Большом Актовом Зале Московского Энергетического института прошла Учредительная конференция Всесоюзной организации по статистическим методам и их применениям (я был избран ее председателем). На Учредительном съезде Всесоюзной статистической ассоциации (ВСА) в октябре 1990 г. в Московском экономико-статистическом институте эта организация вошла в состав ВСА в качестве секции статистических методов (я был избран вице-президентом ВСА как руководитель этой секции). "Обошел" многих деятелей в области прикладной статистики, чем заслужил их ненависть (например, проф., д.ф.-м.н. С.А. Айвазян публиковал доносы в газетах). Подробнее о создании и задачах ВСА рассказано, например, в статьях:

Были развернутые планы. Цель состояла в создании объединения специалистов типа Королевского статистического общества (Великобритания) и Американской статистической ассоциации. Планировались исследования, издания (в частности, создание журнала "Прикладная статистика"), конференции. Мы рассчитывали на 1500-2000 членов (в Американской статистической ассоциации - более 20000). Несколько сот человек успели зарегистрироваться в качестве членов ассоциации. Финансирование организационного строительства планировалось (и уже началось) за счет ЦСМИ.

Однако вмешались "форс-мажорные" обстоятельства. Развал СССР разрубил новорожденную ассоциацию на части. Либерализация цен лишила наших потенциальных заказчиков оборотных средств, а нас - заказов. Научным работникам и преподавателям пришлось бороться за выживание.

В 1992 г. после развала СССР и фактического прекращения работы ВСА на основе секции статистических методов ВСА организована Российская ассоциация по статистическим методам (РАСМ), а затем (1996) и Российская академия статистических методов, действующие и в настоящее время. В мероприятиях секции статистических методов ВСА и РАСМ активно участвовали несколько сот специалистов по статистическим методам. А одной из основных тематик этих специалистов являются, как следует из сказанного выше, статистические методы в сертификации (управлении качеством). В ЦСМИ и РАСМ, объединивших большинство ведущих российских специалистов, коллективными усилиями был разработан единый подход к проблемам применения статистических методов в сертификации и управлении качеством. Он отражен в учебниках, выпущенных уже в XXI веке.

"На излете" описанного всплеска научно-организационной активности по инициативе кафедры Г.К. Круга в Московском энергетическом институте мне в 1992 г. была присужден степень доктора технических наук на основе доклада об опубликованных работах. Без представления диссертации, как крупному представителю промышленности (директору ЦСМИ). Это была неожиданная награда за работу по созданию ассоциации. Отметим как печальный парадокс, что на момент защиты согласно трудовой книжке я занимал должность инженера 2-й категории.

Каковы итоги борьбы 1988-1992 гг.? Наверно, это были самые яркие, но и противоречивые годы моей жизни. Я создал свое предприятие, всесоюзную общественную организацию, был избран ее лидером, защитил докторскую диссертацию. Но я видел и гибель всего созданного, так что опять пришлось начинать заново.

Было продемонстрировано, что вполне может успешно работать самостоятельная организация в области статистических методов, ее услуги и программные продукты были востребованы советским народным хозяйством - промышленными предприятиями, НИИ, вузами. Однако объем заказов оказался существенно (на 2 порядка) меньше того, что мы ожидали. На мой взгляд, причина - в системе образования. Разве можно быть заинтересованным в том, чего не знаешь? Возможно, более существенным было то, что системам внедрения (таким, как популярная сейчас система "Шесть сигм") не уделялось должного внимания.

Были недостатки в работе. Например, решение о полной самостоятельности ЦСМИ было ошибочным. В результате этого решения почти вся прибыль уходила на оплату аренды. Следовало бы работать при вузе, в качестве одного из хозрасчетных подразделений. Не всегда рациональна была рекламная политика (как, впрочем, и у других). Наиболее существенные проблемы породили ошибки в подборе и управлении персоналом.

Однако и при отсутствии указанных недостатков никаких шансов выжить в условиях либерализации цен не было. Мы были "сбиты на взлете", не успели развернуться. Но хорошо, что это было. Решение 1988 г. было правильным.

После развала СССР и либерализации цен нормальная жизнь кончилась. Пришлось перейти в режим выживания. Сразу стало ясно, что Центр статистических методов и информатики обречен. Судьба науки в целом также представлялась печальной:

К сожалению, этот прогноз оправдался. Идеал независимого исследователя ушел глубоко в советское прошлое. Идеал состоял в том, что научный работник может заниматься только исследованиями, его заработная плата гарантирована. Сейчас основные интеллектуальные усилия научного работника уходят на добычу средств, для этого необходимо глубоко разбираться в системах распределения средств (грантов, программ), как государственных, так и зарубежных и частных, тратить массу сил на поддержание личных связей, сочинение бумаг и т.п.

Отказавшись от научного предпринимательства и научных исследований как основного вида деятельности, я решил (с целью обеспечить устойчивый заработок и возможность продолжения научных исследований) перейти на преподавательскую работу. С 1993 г. я - профессор.

Что преподавать? Математиков вокруг очень много, зачем с ними конкурировать? Управление качеством излишне забюрократизировано, основной спрос в настоящее время - на оформление кип бумаг о формальном создании систем качества согласно международным стандартам серии ИСО 9000. Не интересно.

Как окружающая обстановка, так и опыт работы вели к решению о преподавании в области экономики и менеджмента, прежде всего экономико-математических дисциплин, особенно статистических методов в экономике, т.е. эконометрики. Это решение оказалось правильным, оно дало как материальное обеспечение, так и возможность дальнейшего развития научных исследований с 1993 г. по настоящее время.

Самое основное - удалось разработать несколько десятков (включая варианты) оригинальных учебных курсов, опираясь при этом на собственные исследования (иногда больше, иногда меньше).

Интересно отметить, что интенсивность потока публикаций даже несколько возросла при переходе к преподаванию. К 1970-1992 гг. (всего 23 года) относятся 315 публикаций, т.е. 13,7 публикаций в год. В списке научных и методических работ с 01.01.1993 по 31.12.2013 (за 21 год) указано 541 названия, т.е. 25,8 публикаций в год.

В качестве основного места публикаций новых научных результатов я выбрал журнал "Заводская лаборатория". С начала 1980-х годов я входил в состав секции "Математические методы исследования" редколлегии, а с середины 1990-х - в состав "большой" редколлегии. За 30 лет напечатал там более 70 работ.

Сохраняется и активность в области прикладных научных исследований (в рамках преемника ЦСМИ - Института высоких статистических технологий и эконометрики). Институт разрабатывал эконометрические методы анализа нечисловых данных, вопросы прогнозирования индекса инфляции и ВВП (для Министерства обороны РФ), методологию построения и использования математических моделей процессов налогообложения (для Госналогслужбы), методологию оценки рисков реализации инновационных проектов высшей школы (для Министерства науки и технологий РФ), оценивал влияние различных факторов на формирование налогооблагаемой базы ряда налогов (для Минфина РФ), прорабатывал перспективы применения современных статистических и экспертных методов для анализа данных о научном потенциале (для Министерства науки и технологий РФ), разрабатывал методологическое, программное и информационное обеспечение анализа рисков химико-технологических объектов (для Международного научно-технического центра), проводил маркетинговые исследования (для Промрадтехбанка, фирм, торгующих растворимым кофе, программным обеспечением), участвовал в разработке автоматизированной системы прогнозирования и предотвращения авиационных происшествий, выполнял иные работы. Институт вел и фундаментальные исследования, в частности, госбюджетные научные исследования в МГТУ им. Н.Э.Баумана.

Однако при выполнении конкретных хоздоговорных работ накапливалась неудовлетворенность. Заказчики оказывались в состоянии воспринять и использовать лишь небольшую часть полученных результатов. Исследования часто прекращались по причинам, не зависящим от нас, а потому не доходили до естественного развития. Большие трудозатраты по вхождению в новую прикладную область оказывались во многом напрасными. И самое главное - итоговый эффект оказывался локальным, поскольку полученные результаты были нацелены на узкую область применения и не получали распространения.

С 2001 г. по 2010 г. основное мое занятие (помимо собственно преподавания) - составление учебников и учебных пособий (а не проведение научных исследований и прикладных работ). Именно такие издания имеют наибольшее количество читателей.

Несколько неожиданным для меня было то, что основные учебники оказалось возможным составить почти исключительно из собственных научных статей. В качестве примера можно указать учебник "Эконометрика", написанный летом 2001 г. и выпущенный с тех пор тремя изданиями (2002, 2003, 2004):

(Четвертое издание 2009 г. - фактически новая книга с тем же названием.) Другими примерами являются учебники "Прикладная статистика", "Теория принятия решений", "Нечисловая статистика" (см. наш сайт "Высокие статистические технологии" http://orlovs.pp.ru). Объяснением является, видимо, то, что я всегда старался вести исследования широким фронтом, рассматривая самые разные нерешенные вопросы в интересующей меня области.

Именно составление учебников наглядно показало, что облик современной прикладной статистики и эконометрики во многом сформирован моими собственными работами.

Другие пособия отражают мой взгляд на рассматриваемые области, например, "Менеджмент в техносфере" (совместно с В.Н.Федосеевым), "Менеджмент", "Проблемы управления экологической безопасностью". В книгах этой группы основное место занимают известные в науке концепции, изложенные в соответствии со взглядами автора и дополненные результатами собственных исследований.

Принятое решение означает, в частности, обращение к будущим поколениям "через голову" представителей нынешнего научного и преподавательского истеблишмента, признанного практически безнадежным с точки зрения возможности усвоения новых идей. В том же плане надо рассматривать приоритет Интернета (см. разработанный моим сыном Антоном сайт семьи Орловых "Высокие статистические технологии" http://orlovs.pp.ru (2004), а позже - сайт Лаборатории экономико-математических методов в контроллинге http://ibm.bmstu.ru/nil/lab.html (2008) перед традиционной бумажной основой.

Итак, девять вех, знание которых позволяет разобраться в массиве публикаций. Вот их перечень.

1. Выбор профессии - переход в физматшколу No.2 (1964).

2. Выбор места работы (1971).

3. Выбор между математическими исследованиями и работой со школьниками (1975).

4. Уход из Академии наук в приложения (1978).

5. Выделение статистики объектов нечисловой природы (1979).

6. Начало работы по наведению порядка в области разработки и применения статистических методов (1985).

7. Начало работы по объединению статистиков (1988).

8. Уход в экономику (преподавание и исследования) (1993).

9. Переход к составлению учебников (2001).

Интересно, что достаточно точную классификацию основных направлений работы, в том числе тематики публикаций, можно получить, указывая десятилетия:

1970-е. Математическая статистика;

1980-е. Прикладная статистика;

1990-е. Экономика и менеджмент;

2000-е. Преподавание.

Дата окончания исходного текста раздела книги: 2005-08-03