Борясь за всемирную социальную революцию, мы продолжаем дело всех героев и мучеников освободительной борьбы угнетенных классов прошлых времен - от повстанцев Спартака и Степана Разина до установивших на короткое время свою власть во время Великой Российской Революции 1917-1921гг. рабочих Петрограда и крестьян Гуляй-Поля; продолжаем дело таких революционных организаций прошлого, как Международное товарищество рабочих (Первый Интернационал), Северорусский и Южнорусский рабочие союзы, Индустриальные рабочие мира, Союз эсеров-максималистов, Партия левых эсеров, Коммунистическая рабочая партия Германии и Всеобщий рабочий союз Германии - Единство, Рабочая федерация аргентинского региона и других революционно-социалистических организаций прошлого. Продолжаем дело таких идейных традиций, как революционные течения марксизма, левое народничество и пролетарский анархизм.

Из марксовой теории мы берём стремление соединить утопию и науку, научное понимание мира и приведение его к соответствию с потребностями человечества, берём чёткую ориентацию на мировую революцию, присущую революционным течениям марксизма, их последовательный интернационализм, берём антипарламентаризм и анти-тред-юнионизм левых коммунистов.

Революционный пролетарский анархизм, признающий безгосударственное и безрыночное общество как цель, а прямое действие и социальную революцию как средство, анархизм Бакунина, Кропоткина и ФОРА: анархистская критика авторитаристского и реформистского вырождения рабочего движения - это тоже часть нашей идейной традиции.

В наше наследие неотъемлемым элементом входит и народническое понимание тесной срощенности самодержавия и капитала, бюрократической полицейщины и буржуазной эксплуатации, антипарламентаризм и антипрофсоюзничество эсеров-максималистов и левых эсеров, их борьба за советскую власть против партийной диктатуры, их борьба за немедленное осуществление социализма, наконец, присущее всем революционерам - народникам единство слова и дела.

Мы ученики всех этих революционных мыслителей прошлого, но подлинный ученик не тот, кто бездумно повторяет все слова учителя, а тот, кто, продолжая его дело, идёт дальше него. Наш революционный социализм есть продолжение великих революционных течений прошлого при снятии их устаревших положений и недостатков.

Мы не только продолжаем старое, но мы - и это самое главное - начинаем новое, стремимся создать революционное движение, которое доведёт до победы вековую борьбу угнетённых классов за своё освобождение. Являясь сторонниками материалистического понимания истории, мы развиваем его и переводим на новую стадию, основываясь на фактическом материале истории и новейших достижениях науки. Мы создаём революционное движение и революционную теорию, адекватные современному состоянию классовой борьбы.

Теория для нас не священная догма, но метод познания действительности, необходимый для успешного преобразования самой действительности. Наша задача - изменить мир, для чего необходимо познать его. На наш взгляд, наиболее адекватной теорией, помогающей познать мир и преобразовать его, является материалистическое понимание общества и истории.

Материализм противостоит религии и идеалистической философии, объясняющим реальную жизнь вымышленными надприродными конструкциями и идеями, на самом деле являющимися искажёнными отражениями действительной жизни в общественном сознании. Для нас, материалистов, не ход идей определяет ход вещей, а ход вещей определяет ход идей. Человек есть часть природы, продукт эволюции материи, однако он отличается от остальной материи тем, что может сознательно преобразовывать окружающий мир и тем самым самого себя. Способ, которым человек преобразовывает окружающий мир, определяет все остальные сферы человеческой жизни. Юридическая и политическая система, а также все идеологические формы (религия, философия, искусство) являются лишь необходимыми инструментами организации общественного производства. Развитие человечества есть процесс движения от подвластности человека чуждым и непонятным ему силам природы и общества к сознательному овладению всеми этими силами к сознательному преобразованию природы и общества. Наша цель - чтобы не способ производства господствовал над человеком, а человек господствовал над своим производством, сознательно организовав его в соответствии со своими потребностями, а не в соответствии со слепыми экономическими законами, ведущими к образованию богатства и нищеты, потреблятства и духовного убожества.[1]

В своё время возникновение человечества и выделение его из животного царства стало возможным благодаря категорическому запрету на насилие и принуждение внутри своего рода, благодаря замене "войны всех против всех" товарищеским сотрудничеством и коллективизмом. Теперь упадочный капитализм возрождает принципы животного эгоизма и конкурентной борьбы, отбрасывая человечество в животное царство и ставя его существование под угрозу гибели. Десятки тысячелетий человечество уже жило при коммунизме, однако этот коммунизм был несознательным, он был коммунизмом, подразумевавшим подчинение человека природе, а не рациональное развитие человечества, основанное на знании законов природы. И потому он был обречён на гибель.

В огромном множестве первобытных человеческих коллективов, внутри них долгое время - десятки тысяч лет - не существовало классового деления и эксплуатации, не существовало разделения труда на управленческий и исполнительский. Проблема в том, что коммунизмом всего человеческого рода этот коммунизм отдельно взятых племён не являлся. Отдельные людские племена вели зачастую крайне изолированную жизнь, рассматривая других как враждебных себе. Иноплеменник мог без зазрения совести считаться "нечеловеком" и даже употребляться в пищу. Плоды такой атомарной раздробленности людей были злокачественны: если сегодня ты во всём тебе подобного и равного человека воспринимаешь как заведомого врага или предмет для использования, то что тебе помешает завтра перенести это отношение и на единоплеменника. Миной замедленного действия стало появление в солидарных коллективах половозрастного разделения труда на "подвиг" (война, охота, разведка новых территорий, приручение животных) и "рутину" (собирательство, пастушество, земледелие). Разумеется, перенос отношений доминирования и использования извне племени внутрь самих племенных коллективов происходил очень медленно, взламывая тысячелетние коллективистские табу.

Усложнение общественной жизни, увеличение численности человеческого рода, усложнение орудий труда и выделение работы как отдельной сферы деятельности, отчуждённой от остальной человеческой жизни вели и привели к распаду первобытного коммунизма, к разделению труда на управленческий и исполнительский, что стало причиной возникновения классов, государства, эксплуатации и эксплуататорской собственности. С тех пор вся история человеческого общества стала историей его развития в антагонистических формах, когда прогресс человечества происходил в крови и поте, за счёт деградации человека, за счёт бесчисленных страданий угнетённых классов.

Но история человечества это не только история безысходных страданий угнетённых, но и их никогда не прекращавшаяся, хотя и принимавшая разные формы, борьба за своё освобождение и человеческое достоинство, великая освободительная классовая борьба против угнетения и эксплуатации.

Если стремление к своему освобождению, к миру без угнетения и эксплуатации  было у угнетённых всегда, то победа их борьбы стала возможна лишь тогда, когда производительные силы человечества, силы науки и труда, достигли уровня, позволяющего освободиться от зависимости от слепых сил природы, заменить работу творчеством, преодолеть разделения труда на управленческий и исполнительный и координировать свою деятельность в мировом масштабе без начальников и господ. Это стало возможным при средствах производства, созданных капитализмом.[2]

Капитализм, как апогей классового общества, как форма товарного производства, основанная на эксплуатации отделённого от средств производства работника, превращённого в наёмную рабочую силу, привёл к колоссальному росту знаний человека о природе и соответственно к росту возможности управления силами природы. Этот рост является необходимой предпосылкой перехода к бесклассовому обществу и к гармоническому развитию человеческой личности.

Но этот рост происходит в современном капиталистическом обществе в условиях ожесточенной конкуренции всех против всех, частной собственности на средства производства, подчинения труда капиталу, из-за чего производительные силы всё больше становятся разрушительными силами. Каждый человек на своей шкуре чувствует на себе шизофреническое единство слепой стихии рынка и государственно-фабричного деспотизма, своё бессилие перед ними, чудовищную растрату общественных сил на паразитическое потребление правящих классов при нищете и необеспеченности трудящихся масс, подавление своих творческих способностей и человеческих стремлений, приносимых в жертву бессмысленной работе во имя накопления капитала.

Никогда за всю историю человечества не были так велики открывающиеся перед ним возможности и так огромны угрожающие ему опасности. Созданные человечеством производительные силы позволяют теперь накормить всех голодных, одеть всех раздетых, заменить труд творчеством и открыть начало подлинно человеческой истории. Современные производительные силы все более являются непосредственно общественными производительными силами, создаваемыми и приводимыми в движение не индивидуальным трудом того или иного лица, но коллективным знанием и коллективным трудом всего человечества. Но власть над этими коллективными производительными силами всего человечества удерживается паразитической группой капиталистов и чиновников - и за эту власть они будут цепляться зубами и когтями.

В результате производительные силы превращаются в разрушительные силы, неподконтрольные создавшим их людям и обрекающие их на гибель. Огромная доля общественного труда идет не на обеспечение и развитие всех членов общества, но на паразитическое потребление эксплуататорских классов и на производство оружия, предназначенного убивать пролетариев, ставших ненужными эксплуататорской системе.

Безграничный рост производительных сил сталкивается с ограниченной формой капиталистических производственных отношений, что ведет к экономическим кризисам, швыряющим пролетариев на дно нищеты и деградации. Рост производительности труда, вместо того, чтобы вести к снижению продолжительности рабочего дня и увеличению свободного времени всех пролетариев, ведет к выталкиванию все большего их числа из общественного производства (а тем самым и потребления), к их маргинализации и отверженности. В результате острова паразитического процветания окружены океаном народной нищеты, обездоленности и отчаяния.

Капитализм с начала XX века вступил в стадию затяжного упадка, вызванного как тенденцией нормы прибыли к падению, так и постепенным исчерпанием докапиталистической среды, необходимой для бурного капиталистического роста. Он смог на время снять остроту кризиса ценой двух мировых войн, уничтоживших десятки миллионов пролетариев, однако с 1970-х годов кризис во всей его остроте вернулся снова и уже в течении нескольких десятилетий разъедает изнутри буржуазный мир. Единственное средство преодолеть на время этот кризис, при сохранении капитализма - это мировая война или равнозначная ей серия больших локальных войн, в ходе которой будут уничтожены устаревшие производительные силы, включая ненужных для капитализма, избыточных для накопления капитала пролетариев, после чего цикл капиталистического роста начнётся снова. Нет нужды пояснять, что при современном уровне военной техники война такого масштаба либо уничтожит человечество вообще, либо отбросит его на полторы тысячи лет назад.

Система империалистического равновесия, установившаяся с 1945 года, разваливается на наших глазах. Крах "Восточного блока", цементировавшего своим существованием "Западный блок", стал началом конца этого последнего. Единство ведущих империалистических держав мира уходит в прошлое. США - как сто лет назад Англия - теряют своё неоспоримое экономическое превосходство над другими империалистическими центрами. Поэтому потеря США их политической гегемонии в мире - это лишь вопрос времени. Борьба ведущих империалистических центров (США, Западная Европа, Китай) и локальных империализмов (Россия, Иран, Турция и т.д.) за новый империалистический передел мира, за свою гегемонию в нём, или в каких-то его частях станет непосредственно политической причиной новой серии империалистических войн.

Пролетарии не имеют отечества. Отечество лишь ложная форма межклассовой общности, форма подвластности угнетателям, в империалистических войнах пролетарии не должны поддерживать своих "родных" поработителей против конкурентов последних. Лозунгу национального единства мы противопоставляем интернациональное единство угнетённых и обездоленных всего мира. Пролетарии должны использовать вызванный войной общественный кризис для свержения власти своих поработителей, для превращения войны империалистической в войну гражданскую. Нет войнам между народами, нет миру между классами!

Капитализм отжил свое, вступил в эпоху упадка и разложения. Чтобы удержать свое господство, буржуазия использует все средства реакции и угнетения, казалось бы, навсегда оставленные в далеком прошлом рода людского. Экономические противоречия, становящееся все более невыносимым противоречие общественных производительных сил и капиталистического строя, превращающего их в разрушительные производительные силы, сопровождается политической реакцией, духовным маразмом, уничтожением всех естественных человеческих связей, нарастающим разрушением природы и человека.

Чтобы увековечить свое господство, капитализм стремится сформировать всех людей подвластного ему общества по своему образу и подобию, превратить их в бездушных и не рассуждающих роботов, производящих ему прибыль и не способных ни на что большее. Все естественные человеческие отношения сменяются голым эгоизмом и чистоганом. Дружба, любовь, страсть к познанию, энтузиазм к общему делу, - все это не приносит прибыли, поэтому сметается на обочину во имя великой цели - "делать деньги, чтобы с их помощью делать еще большие деньги".

Люди чувствуют себя в полной зависимости от непонятных им и неподконтрольных общественных сил, действующих с бессознательной свирепостью сил природных. Трудящееся человечество одержало великие победы над темными силами природы, но осталось подчинено темными силами общества. Полное бессилие по отношению к кажущемуся всемогущим эксплуататорскому общественному строю приводит к возрождению всей духовной мерзости древних времен, казавшейся навсегда похороненной в эпоху прогрессивного развития капитализма. Религия, мистика, дичайшие суеверия, людоедский национализм - ожившие мертвецы клацают зубами и похваляются, что они живее всех живых.[3]

Созданные в эпоху научно-технической революции новые производительные силы, компьютеризированное и автоматизированное производство предоставляют человечеству возможность преодолеть, наконец- то, первопричину деления общества на классы - разделение труда на управленческий и исполнительский; позволяют огромным массам людей координировать свои действия без начальников и господ, делая последних абсолютно вредной ненужностью; позволяют работникам переложить функции механического труда на машины и тем самым уничтожить труд, заменив его творчеством; короче говоря, позволяют уничтожить эксплуататорское классовое общество и заменить его бесклассовым, бестоварным и безгосударственным строем - коммунизмом.

Общество, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех - это и есть коммунизм, общество без частной собственности, классов, государства, наемного труда, денег и товарного производства, общество не конкурентной борьбы всех против всех, а товарищеского сотрудничества. Человечество, освободившись от власти стихийных сил природы и старого общества, впервые станет хозяином собственной судьбы. На смену рыночной стихии и начальственному деспотизму придёт коллективное управление общественным производством, использующее достижения современной науки и техники и направленное на удовлетворение человеческих потребностей. Избавившись от гнёта экономического и внеэкономического принуждения, от подвластности государству и капиталу, люди станут не марионетками власть предержащих, а сознательными творцами своей истории и преобразователями мира. Достижения науки позволят людям преодолеть многовековой рок физических болезней и душевных недугов, вызванных чудовищным античеловеческим миром классового общества. Любовь, творчество и страсть к познанию придут на место вражды, рабского труда и алчной наживы. Работа перестанет быть проклятием, сменившись творчеством как естественным проявлением жизнедеятельности человека, рутинный механический труд будет переложен на автоматизированные системы, творческий труд из привилегии немногих станет достоянием всех. Будет уничтожено отчуждение человека от человека, на место атомизированного индивида буржуазного строя придёт новый человек, воспринимающий другого как самого себя. Всевозможные виды опиумов для народа, авторитарная религия, людоедский национализм, всевозможные суеверия исчезнут, на место слепой веры беззащитного перед стихиями человека эпохи классового общества придёт рациональное познание мира и его законов, ставшее достоянием всех людей. Все границы, разделяющие людей и противопоставляющие их друг другу, будут уничтожены. Воцарится Мировая Коммуна единого бесклассового человечества.

За наступление этой Мировой Коммуны много раз в истории человечества угнетённые массы поднимались на борьбу и клали в ней свои головы. Однако недостаточный уровень развития производительных сил всегда и везде вёл к поражению этой освободительной борьбы угнетённых. Крупнейшим примером потерпевшей поражение борьбы за коммунизм была Европейская революция 1917-23 годов и её составная часть - Великая Русская Революция 1917-21 года.

Эти революции стали ответом пролетариата на чудовищную империалистическую бойню Первой Мировой Войны. Миллионы рабочих, крестьян и солдат восстали, чтобы рассчитаться с виновниками своих бедствий и взять свою судьбу в собственные руки. В России, Германии, Венгрии, Италии и.т.д. возникли принципиально новые формы пролетарской самоорганизации и власти: советы, фабзавкомы и единые рабочие союзы. Внутри этих форм пролетарской революционной самоорганизации пролетарии стремились к преодолению деления на управленцев и исполнителей, к прямой демократии трудовых масс. Критическое переосмысление этого великого движения является необходимым для современных борцов за коммунизм.

Европейская революция 17-23 годов потерпела поражение. В Западной Европе старые правящие классы сумели удержать свою власть, в России на смену старым эксплуататорам пришли новые.

Великая Русская Революция 1917-21 годов была двойной революцией: рабоче-крестьянская по своим движущим силам, она обречена была остаться буржуазной революцией по своему объективному экономическому содержанию, несмотря на тот коммунистический потенциал, который она содержала - обречена была остаться буржуазной в том случае, если она не смогла бы превратиться в мировую революцию. Но из-за недостаточного для победы коммунизма уровня производительных сил в мире мировая революция потерпела поражение. Поэтому потерпела поражение, как рабоче-крестьянская, и революция в России, оставшаяся в истории самой радикальной буржуазной революцией.

Социализм невозможен без преодоления разделения труда на управленческий и исполнительский. Преодолеть это разделение труда возможно лишь при производительных силах, позволяющих огромным массам трудящихся коллективно управлять своей деятельностью. Этих производительных сил не было в мире в начале XX века. Это и стало главной причиной поражения революционной волны начала XX века.

В основе любого общества лежит производственная деятельность, посредством которой человеческое общество осуществляет своё взаимодействие с природой. На определённом этапе - при переходе от собирательства и охоты к земледелию и ремёслам - произошло усложнение человеческих обществ и разделение общественного труда. Племя, состоящее из нескольких десятков человек, легко могло выработать общее решение, собравшись вместе. Для общества из десятков и сотен тысяч людей - это невозможно. Поэтому произошло выделение особой руководящей группы, занятой организацией производства и координацией трудовой деятельности. Распоряжаясь общественным трудом, эта группа естественным образом распоряжалась и его продуктами. Именно так возник класс эксплуататоров.

В аграрных обществах коллективное самоуправление оставалось возможным в рамках небольших крестьянских общин или ремесленных цехов, но координация деятельности этих общин и цехов из-за соответствующего крайне низкого развития средств коммуникации осуществлялась эксплуататорским классом. В индустриальных обществах всё нарастающее разделение труда вытесняло самоуправление даже на низовом уровне, работник конвейерного производства, обречённый быть шестерёнкой огромной капиталистической машины, потерял представление о характере производственного процесса в целом и оказался, в отличие от того, что думал про него Маркс, не способным к коммунистическому самоуправлению.

Если считать, что победа коммунистической революции была возможна всегда, остаётся непонятным, почему коммунизм не победил до сих пор. Подобного рода идеалистическое представление, при всём своём оптимизме в отношении прошлого, обрекает на пессимизм в отношении будущего. Если коммунизм, за который сражались и погибали угнетённые классы в великих революциях прошлого, так и не победил, несмотря на все жертвы и усилия, несмотря на множество попыток, значит, скорее всего, он и не мог победить в прошлых революциях. Означает ли это, что правы буржуазные идеологи, утверждающие, будто коммунизм - это утопия, противоречащая человеческой природе?

Коммунистические попытки прошлого потерпели поражение не из-за их противоречия человеческой природе, а из-за того, что тогда ещё не созрели производительные силы, средства производства и общения, позволяющие огромным массам людей координировать свои действия без начальников и господ, преодолеть разделение труда на управленческий и исполнительский. Стремление к коммунизму существовало у угнетённых масс всегда, но победа их освободительной борьбы стала возможной лишь с появлением таких производительных сил. До того даже успешные революционные восстания, свергающие и уничтожающие старых эксплуататоров, не могли уничтожить корень эксплуатации - разделение труда. В результате эксплуататорские отношения роковым образом воспроизводились снова. Такова была судьба ряда победоносных крестьянских восстаний в старом Китае и на мусульманском Востоке. Такая же судьба постигла Великую Революцию 1917-21 гг.

Октябрьская революция не была дворцовым переворотом, она не сводится к штурму Зимнего дворца. В каждом городе, в каждом селе, на каждом заводе, в каждом полку восставшие рабочие, крестьяне и солдаты свергали эксплуататоров и поработителей, брали власть в свои руки, своей силой добывали свою волю и устанавливали свою правду. Задавленные и замордованные тысячелетним гнётом люди разгибали спину, брали свою судьбу в свои руки, не желая ничего никому давать решать за них. Если сегодня эксплуататоры всех мастей хотят представить дело по-другому, то это потому, что они боятся, что потомки героев 1917-ого года доведут до победы то, за что сражались и гибли трудовые массы России во время Великой Революции 1917-го года.

Ставшая апогеем борьбы трудовых масс России, Октябрьская революция, одержав победу над старым врагом, столкнулась с внутренними противоречиями, которые она не смогла разрешить социально-революционным образом. Это были противоречия между городом и деревней, между необходимостью централизации для отпора внешнему врагу и необходимостью сохранения инициативы на местах, между необходимостью координации общественного производства снизу в масштабах всей страны и незрелостью производительных сил для этой грандиозной задачи.

Но если эти противоречия не были решены социально-революционным образом, то большевики взялись решать их на старый буржуазный манер, вернувшись к своей прежней социал-демократической иерархической практике, которую они пытались преодолеть в 1914-1917гг. Не большевики уничтожили буржуазное государство, но буржуазное государство переварило по своему подобию большевиков.

Предпосылки к тому, что буржуазную революцию спасли, а рабоче-крестьянскую задавили именно большевики, а не левые эсеры или анархисты, состояли в том, что именно у большевиков была нужная для этого организационная форма и что их старые буржуазно-эсдековские традиции - не преодолённая до конца иллюзия, что к социализму можно прийти с помощью инструментов государства, авторитарно-иерархическая партийная структура, их концепция социалистического общества как продолжения капитализма, а не разрыва с ним - позволяли им пойти на это, не мучаясь угрызениями совести.

То, что ядром нового эксплуататорского класса в России стала организация, изначально искренне считавшая себя пролетарской организацией - партия большевиков - было трагической иронией истории. Большевистская партия возникла как пролетарская организация, разделявшая, однако, большинство иллюзий и ограниченностей тогдашнего мирового реформистского рабочего движения (мировой социал-демократии). Предпринятая большевиками в 1914-1917 гг. попытка преодолеть эту ограниченность, при всех её положительных сторонах, осталась непоследовательной. Но именно благодаря этой попытке в 1917 году большевики шли вместе с массами, будучи, вместе с левыми эсерами и анархистами, передовой частью поднявшихся на революцию трудящихся масс.

В итоге, вместо равноправного союза и взаимопомощи рабочих и крестьян восторжествовала диктатура над пролетариатом и крестьянством новой буржуазии, власть советов весьма скоро была вытеснена и подавлена диктатурой большевистской партии, переставшей быть частью борющихся масс и ставшей ядром нового эксплуататорского класса, буржуазными революционерами и якобинцами русской революции.

Движения и организации, сохранявшие верность целям Октября, верность делу Власти Советом - левые эсеры, анархисты, крестьянские восстания за вольные советы, большевистские оппозиции (децисты, Рабочая оппозиция) были задавлены и уничтожены. Большевистская партия раскололась на тех, кто сохранил субъективную верность освобождению угнетённых классов и отказался входить в новый эксплуататорский класс (Богданов, Сапронов, Мясников...) и тех, кто воспринял свою новую социальную роль как должное. Старая большевистская партия со всей её величием и со всей её ограниченностью исчезла.

Течения, которые избрали другой путь, сохранив верность делу Октябрьской революции - левые эсеры, эсеры-максималисты и анархисты - потерпели поражение в борьбе с новым эксплуататорским классом и были уничтожены. Однако, их традиция должна быть востребована новыми поколения борцов за социальную революцию, которые должны критически переработать как теорию и практику ПЛСР и ССРМ, так и опыт махновщины.

Борьба левых эсеров и максималистов за чистую советскую власть против большевистской партийной диктатуры, их идейные разработки будущего трудового советского строя, их героическая борьба против белогвардейщины и большевистского авторитаризма - всё это входит в нашу революционно-социалистическую традицию. А образы беззаветных героев и мучеников дела Революции - Соколова, Спиридоновой и Донского - служат для нас вдохновляющим примером.

Великолепный опыт махновщины, её многолетняя успешная война против многообразных регулярных армий, её попытка установления прямого сотрудничества рабочих города и крестьян деревни - всё это тоже должно быть критически усвоено нами. Борьба махновщины кончилась поражением, равноправный союз рабочих и крестьян не реализовался. Причиной тому были как объективная ситуация, так и слабость самого махновского движения, ограниченного относительно небольшим регионом. Это является одним из доказательств того, что победа безгосударственного коммунизма невозможна на отдельно взятой территории, что социальная революция должна непрерывно расширяться, иначе она гибнет.

Махновщина является высшей точкой социально-революционной практики анархизма, в отличие от практики НКТ в Испанской революции 1936-37 года. Если большевики погибли как революционная организация, заменив своей властью власть советов, то НКТ погибла как революционная организация, отказавшись от борьбы за власть советов рабочих и крестьян, вступив в антифашистский Народный фронт с радикально-буржуазными партиями, пытаясь приспособиться к буржуазной республике, войдя в структуры его правительства, интегрировавшись в буржуазное государство. Большевики стали якобинцами Русской революции, а НКТ даже не поднялась до уровня якобинцев, став пособниками испанских жирондистов. Попытки ряда революционеров из НКТ (Дуррути в 1936г. и оппозиционная группа "Друзей Дуррути" в 1937г.) бороться против подобного позорного вырождения своей организации и отстаивать линию на немедленную социальную революцию точно так же кончились поражением, как и борьба децистов и мясниковцев против вырождения РКП(б) в партию новой государственной буржуазии.

Тактика НКТ привела к победе Франко, а тактика большевиков к буржуазной модернизации России.[4]

Часто враги социализма и его мнимые друзья, подразумевают под социализмом то, что было в Советском Союзе. Однако реальным содержанием "строительства социализма" было строительство капитализма, под красными знаменами и с пением "Интернационала" шел процесс первоначального капиталистического накопления, отделения непосредственного производителя от средств производства и превращения вчерашнего крестьянина или ремесленника в наемного рабочего на капиталистическом производстве, процесс превращения аграрной полуфеодальной экономики в экономику индустриальную буржуазную. Точно также обстояло дело в других псевдосоциалистических странах (Китай, Восточная Европа, Куба и.т.д.)

В СССР и подобных ему странах власть принадлежала эксплуататорскому классу государственной буржуазии, а трудящиеся оставались лишенными власти и собственности наемными рабами, эти страны не были социалистическими, но являлись обществами государственного капитализма, наёмного труда и господства товарно-денежных отношений.

Будучи капиталистическим государством, Советский Союз вёл империалистическую политику, его борьба против "западного империализма" была лишь борьбой за свою сферу интересов, борьбой советской государственной буржуазии за своё право неограниченной эксплуатации трудящихся масс. Так называемая "Великая Отечественная Война" была войной империалистических хищников за власть над трудящимися массами. После "Великой победы" трудящиеся массы СССР, не ставшие рабами немецкого фашизма, остались рабами своих собственных эксплуататоров. В войне победил не народ, а эксплуатирующее его государство.

Классовая борьба в СССР не прекращалась. Пролетарские восстания рабов ГУЛАГа заставили правящий класс отказаться от массового использования рабского труда, именно пролетарские выступления конца 50-х - начала 60-х годов (Темиртау, Новочеркасск, Краснодар и.т.д.) заставили "советскую" буржуазию отказаться от драконовских методов эксплуатации сталинских времён и пойти на введение социального государства.

Как и всякая реформа, победившая реформа оказалась побочным результатом проигравшей революции. Эта брежневская реформа достроила в СССР начавшее возникать еще при Хрущеве "государство социального обеспечения" (welfare state), которого и в помине не было при Сталине, и которое было затем уничтожено при Ельцине и Путине.

За бесплатное и относительно общедоступное образование (при Сталине оно было платным) и лечение, за относительно не тяжёлые условия труда, за достаточную для жизни пенсию (при Сталине колхозники не получали её вообще, а у рабочих она была чисто символическая) - за всё это трудящиеся бывшего СССР должны были благодарить не своих поработителей, а нагнавших на последних великий страх бунтарей Новочеркасска и Темиртау.

Однако нарастающий кризис мирового капитализма и его составной части - капитализма в СССР - привёл к отказу эксплуататоров от классового компромисса и к краху "социального государства" брежневских времён. Оно рухнуло вместе со всем Советским Союзом. Причиной распада Советского Союза и деградации капитализма на всей его территории, отброса трудящихся в пучину нищеты и деградации стала не злая воля Горбачёва или ЦРУ, а объективная логика капитализма, никуда не исчезнувшего в СССР.

Хаос рынка (хоть и ограниченный государственным регулированием) никогда не исчезал в СССР, который так и не стал экономически единой корпорацией и сохранял автономию предприятий.

Хозяевам этих предприятий стало тесно в обруче "государственного капитализма", и фактические собственники - государственная буржуазия (министерства, ведомства, директора и.т.д.) решили повысить норму прибыли, отказавшись от "социального государства", которое держалось на государственных инвестициях.

СССР никогда не освобождался от власти мирового рынка, а начавшиеся в 70-е годы затяжной кризис капитализма толкал буржуазию во всех странах, в том числе и в "Восточном блоке", к отказу от компромисса с трудящимися, к тотальному наступлению, чтобы восстановить падающую норму прибыли. Далёкий от того, чтобы опровергнуть материалистическое понимание истории, "крах коммунизма" доказал правоту фундаментальных идей революционного социализма. Он доказал невозможность социализма в отдельно взятой стране, невозможность пути к социализму посредством рыночных отношений, неустойчивость любого классового компромисса.

Диалектика революции, реформы и реакции при капитализме, по общему правилу, такова. Из страха перед революционной борьбой пролетариата буржуазия идет на уступки, на социальные реформы. Эти уступки, войдя в жизнь, развращают пролетариат, приучают его к "социальному миру" и классовому компромиссу, вселяют иллюзии, будто с буржуазией можно договориться по-хорошему. Революционная борьба пролетариата идет на спад, после чего буржуазия, утратив страх перед революцией, не видит надобности в сохранении реформ, забирает сделанные прежде рабочему классу уступки. А пролетариат, отвыкший от непримиримой классовой борьбы и привыкший к благодушному компромиссу, оказывается перед лицом наступления буржуазии обезоруженным и беззащитным...[5]

Ликование мировой буржуазии в связи с "крахом коммунизма" и "концом истории" оказалось недолговечным. Одну холодную войну сменило множество войн горячих, вместо обещанного буржуазными идеологами свободно-рыночного процветания трудящиеся были ввергнуты в ещё большую нищету и наёмное рабство. А буржуазная "демократия" становится мало отличимой от обыкновенной буржуазной диктатуры.

Классовая борьба никуда не исчезла. И последние 20 лет видели много её ярких проявлений: Иракский Курдистан 1991-ого года, албанское восстание 1997-ого года, индонезийское восстание 1998 года, полуреволюция в Аргентине в 2001 году, бунты и восстания во Франции и Греции на протяжении 2000-х годов, движение в Иране в 2009 году, революционное восстание в Киргизии в 2010 году, крестьянскую партизанщину в Индии и.т.д.

Однако, во всех этих и многих других движениях поднимавшиеся на борьбу массы хорошо чувствовали против чего бороться, но не знали за что бороться. А ответа на этот вопрос не могли дать им ни старые "рабочие" и "коммунистические" партии и профсоюзы, откровенно приспособившиеся к буржуазному строю; ни приспосабливающиеся к этим партиям и профсоюзам троцкистские группы; ни фантазировавшие об "изменении мира без взятия власти" и без революции альтерглобалисты, и уж тем более никак ни ультраправые, паразитировавшие на пролетарском недовольстве и стравливавшие пролетариев разных национальностей.

Мы стремимся дать ответ на эти вопросы - не как носители единственно верного учения, а как борющиеся пролетарии, часть нашего класса, отличающиеся от наших товарищей по классу лишь тем, что мы раньше других осознали действительный смысл и цель общего движения.

Перед современным социально-революционным движением возникают вопросы: каков будет субъект грядущей мировой революции? Какой класс - или какие части класса - прежде всего осуществят её? Какова должна быть тактика революционной борьбы в условиях современного капитализма? Осуществится ли сразу переход к безгосударственному коммунизму, или революция будет длительным процессом? Наконец, какой должна быть революционная организация в современных условиях?

На эти вопросы мы и хотим дать наши ответы. На наш взгляд, действительность не подтверждает идею, что именно промышленный пролетариат является авангардом революции. Все революционные выступления промышленных рабочих прошлого потерпели поражение. Промышленный пролетариат оказался не способен совершить победоносную коммунистическую революцию. В настоящее время, революционность фабрично-заводских рабочих никак не больше чем революционность других слоёв и групп, эксплуатируемых капиталом. В промышленно развитых странах численность фабрично-заводских рабочих неуклонно сокращается, ориентация исключительно на них заводит революционное движение в тупик.

Чтобы выйти из этого тупика нужно пересмотреть понятие "пролетариат" (от лат. proles - "неимущий, имеющий только потомство"). Пролетариат - это не только промышленные рабочие, но все лишённые власти и собственности при глобальном капиталистическом строе: пролетарии хай-тека, промышленные рабочие, офисные рабочие, бесправные рабочие-мигранты, самозанятые рабочие, учащиеся, пенсионеры, безработные и частично безработные, сельский пролетариат, угнетённое крестьянство, наконец, уничтожаемые капитализмом первобытные племена. Все эти части глобального пролетариата - от промышленных рабочих до истребляемых капитализмом первобытных племён могут стать частью глобального субъекта грядущей мировой революции, все они так или иначе, в той или другой форме, находятся под гнётом глобальной капиталистической системы.

Глобальный капитализм представляет собой систему авторитарного управления, в котором глобальному пролетариату отводится роль слепого исполнителя воли буржуазии и соответственно источника прибавочного продукта. Капитализм экономически, политически, идеологически подавляет пролетариат, не даёт ему осознать, что именно его, пролетариата, потом и кровью питается вся эксплуататорская система, что его потом и кровью создаются все богатства мира, - но принадлежат они лишь малой доли людей, образующих глобальный капиталистический класс - мировую буржуазию.

Не капиталисты создают капитализм, а капитал создаёт капиталистов, являющихся лишь персонифицированными воплощениями капитала. Современная мировая буржуазия - это не только частные капиталисты, индивидуальные владельцы заводов, газет и пароходов. Эксплуатация при современном капитализме всё более носит характер эксплуатации глобального пролетариата глобальной буржуазией. Индивидуальная собственность частного капиталиста оттеснена на задний план акционерной и государственной собственностью. Те, кто реально управляет этой собственностью: государственные чиновники и менеджеры на частных предприятиях, являются такими же капиталистами, как и частные капиталисты. Таким образом, мировую глобальную буржуазию составляют такие категории, как классические капиталисты; обладающие властью и распоряжающиеся собственностью государственные чиновники - от ментов до президентов; управленцы-менеджеры; работники идеологического аппарата правящего класса; всевозможные рантье и прочие финансовые паразиты; наконец, остатки старых эксплуататорских классов (попы, помещики, ростовщики, рабовладельцы), давно уже интегрировавшиеся в систему глобального капитализма и ставшие частью глобальной буржуазии.

При нормальном функционировании капиталистической системы авторитарная связь между пролетариатом и буржуазией, как правило, не нарушается. Но при кризисе капитализма происходит сбой в этой авторитарной системе - происходит кризис воспроизводства классовых отношений. Именно тогда пролетариат, обрекаемый буржуазией на покорность и подчинение, обретает самостоятельную активность. Именно тогда - и только тогда - становится возможной революция.

Капитализм, являясь вершиной классового общества, основан на авторитарных отношениях внутри предприятия и государства и индивидуалистической конкуренции между предприятиями и государствами, а равным образом между пролетариями на рынке труда. Но как бы капитализм ни старался превратить человека в послушного раба государства и капитала и разделяющего принципы "человек человеку волк" и "умри ты сегодня, а я завтра" хищника на рынке труда, да и в личных отношениях, человек, пока он остаётся человеком, не может быть сведён к роботу и волку. Он сохраняет способность к критической мысли, товарищеской взаимопомощи, человеческой солидарности, эмпатии и смелому протесту.

Но с другой стороны, способность к коллективному самоуправлению, без которой невозможна никакая революционная борьба, в разной мере присуща разным группам пролетариев. В прошлом наибольшая революционность была присуща группам пролетариев, сохранившим сильные добуржуазные традиции коллективизма. Пролетарии Франции эпохи революций 1789-1871 годов были ремесленниками-кустарями с сильными цеховыми традициями, Русская революция была делом пролетаризируемого общинного крестьянства и городских рабочих первого поколения, сохранявших сильную связь с деревней. Точно также рабочими в первом поколении было большинство испанских рабочих в 1936 году и венгерских рабочих в 1956 годах. Эти традиции были дотла уничтожены в России в эпоху СССР, однако они сохраняются ещё, в первую очередь, в странах капиталистической периферии и полупериферии (Латинская Америка, Китай, Индия, Иран и.т.п.). Именно в таких странах, где противоречия современного капитализма носят наиболее острый характер, скорее всего, начнётся грядущая мировая революция. Но чтобы победить, она должна будет распространиться на весь земной шар. Китайский и иранский пролетарий начнут, французский и греческий пролетарий продолжат, американский пролетарий закончит. Революция сможет победить, лишь если в неё вовлекутся пролетарии всех стран.

Однако есть вероятность, что добуржуазный общинный коллективизм - это не единственный источник революционной субъектности. Современные производительные силы, автоматизированное и информационное производство, являющаяся реальной перспективой близкого будущего возможность копирования материальных и биологических объектов, средства связи, уничтожающие границы, - возможно, все это сможет послужить источником новых форм общности, нового коллективизма. Этот процесс находится пока ещё только в начале, многие особенности его ещё не определились, вовлечённые в него пролетарии ещё не осознали, что те отношения, в которые они вступают, объективно подрывают капитализм. Поэтому мы пока ещё с некоторой осторожностью говорим об этом процессе, который, возможно, имеет грандиозное будущее.

Соединение традиций коллективизма, идущих из глубин человеческой истории и природы, с новым коллективизмом, порождаемым современными производительными силами, создаст ту непреоборимую силу, перед которой не устоит старый мир. Пролетариат из подчинённого класса в авторитарной системе превратится в революционный субъект. Наука и труд, объединившись, отправят в музей древностей капитал и государство. Но возможен и другой вариант.

Если дезорганизующие силы капитализма, окажутся сильнее организующих коллективистских тенденций в пролетариате, последний не сможет свергнуть капитализм. Тогда последний, рухнув под тяжестью внутренних противоречий и противоречий с природной средой, либо уничтожит человечество, либо отбросит его к Новому Средневековью, - только с современными средствами уничтожения и испорченной окружающей средой, когда дышать можно будет только в противогазах. Чечня, Афганистан, большая часть Чёрной Африки доказывают, что этот мрачный вариант - не наш вымысел, а тенденция современного капитализма.

Подобным образом рухнул протокапитализм Римской Империи.

Античный мир погиб в результате вырождения всех его классов. Рабовладельцы и государственный аппарат Рима деградировали в чистых паразитов, способных только к паразитическому потреблению, но утративших организационные способности для руководства общественным производством. Рабы же деградировали и умирали от сверхэксплуатации и нищеты, но в то же время, будучи лишены коллективистских традиций и навыков, являясь лишь объектом эксплуатации и управления, не смогли свергнуть своих господ, не могли представить и создать новый мир. В результате общество зашло в тупик и погибло... история началась заново.

Чтобы не вымереть, как вымерли рабы, борющемуся пролетариату, то есть такому пролетариату, который уже отверг себя как пролетариат и является зародышем бесклассового коммунистического общества, нужно бороться, используя методы борьбы и формы организации, адекватные современным условиям.[6]