1. Единственный путь решить противоречия российского общества в интересах большинства - это советская революция производителей. Всю полноту власти в стране должны взять те, кто производит материальные и духовные ценности и обменивается ими для удовлетворения своих потребностей и развития своих человеческих потенций.

2. Советы производителей, от местных до общенациональных, станут единственным субъектом законодательной и исполнительной власти. Советы формируются исключительно из делегатов, избранных производственными коллективами, подчиняются только им и могут быть отозваны и заменены в любое время. Партии не участвуют в Советах (в политической власти) и существуют только как общественные организации.

3. Метод советской революции - всеобщая политическая забастовка.

Ложная альтернатива между политико-экономическим устройством СССР и "лучшей системой из всех плохих" - т.е. формами современного капитализма, сложившимися в Европе, США, России, Китае, - эта альтернатива продолжает довлеть над нашим общественным сознанием, ограничивает политическое воображение, порождает пассивное, иждивенческое и циническое отношение к политике, будь-то сознательное или нет. Неудивительно, что эти настроения получают мощную поддержку со стороны СМИ частных собственников. Но, увы, не только их. Так называемая "левая оппозиция" тоже вносит посильный вклад в укрепление этого идейного тупика, либо идеализируя и пропагандируя советское прошлое, либо черня его во всем и предлагая взамен "левые" варианты капитализма, либо рисуя утопические картины "спонтанной демократии", анархии-матери порядка и т.п. благоглупостей.

Своеобразной параллелью циничной остроте британского львенка, стали теоремы советских фундаменталистов о необходимости репрессий 30-х годов и даже их недостаточности, уродливые культы Берии и Ежова, апология государственного террора и казарменного социализма, "державности" и особенно - культ мертвого Сталина и тоска по новому.

Советский фундаментализм, идеализация несоветского советского прошлого вплоть до его самых уродливых проявлений - это не только и даже не столько защитная реакция против уродства мира, в котором мы очутились, сколько выражение своей беспомощности перед ним, неверия, что мы можем построить человеческий мир.

Это неверие в свои силы, это уныние продолжает довлеть над российским обществом, в то время как небывалый по глубине и подлинно глобальному размаху кризис "лучшей из всех плохих систем" грозит небывалыми бедствиями всему человечеству, и когда сами менеджеры этой системы находятся в состоянии плохо скрываемой паники.

Я все-таки думаю, что главная причина нашей политической пассивности и чувства безнадежности лежит в том, что мы не знаем, что делать, и что все те политические альтернативы, которые предлагаются существующими сегодня партиями или отдельными идеологами, не привлекают нас. И что это происходит так потому, что мы либо ощущаем их как нестоящие того, чтобы за них бороться и жертвовать, либо как неосуществимые, не соответствующие нашим силам, физическим и душевным. Скажу больше, я не вижу вокруг такой политической перспективы, которая могла бы вдохновить людей, такой идеи, от которой эти силы растут, да так, что сам удивляешься, откуда они берутся. И это хорошо. В этом я вижу большую надежду. Это значит, что наш народ не хочет размениваться по мелочам, что и сейчас, в трудный час поражения, искушений и сомнений, он сохраняет безошибочный нюх на правду и ложь, которые остаются смешанными в каждой из предлагаемых дорог.

Я обращаюсь к рабочим и особенно к политически активным людям, не имеющим интересов, отдельных от рабочих. Под рабочими же я понимаю всех людей, которые производят необходимые обществу материальные и духовные ценности, а также услуги. Это сталевар и учитель, крестьянин и ученый, машинист и врач, писатель и строитель, милиционер и военный, служащий и художник. Под политически активными людьми я имею в виду не столько членов политических групп и движений, а людей, которые не думают, что их хата с краю, которые понимают, что под лежачий камень вода не течет, и что спасение утопающих дело рук самих утопающих. Понимают и чувствуют в себе силы для борьбы... если ясно за что бороться и есть реальный шанс победить. Думаю, что таких людей немало в России, может быть, даже очень много.

Теперь надо сказать, как я понимаю судьбу рабочих бывшего СССР за последние два десятилетия, их положение сегодня и что их может ждать уже в ближайшем будущем.

Многие из вас слышали слово "Холокост". В СССР это слово не употребляли, но сейчас его можно услышать и прочитать повсюду. Этим религиозным еврейским словом называют преднамеренные массовые убийства, или геноцид европейских евреев в годы Второй мировой войны.

Как я сказал, это слово стало очень популярным в капиталистических СМИ. В библиотеках, в газетах и журналах , на телевидении, по радио, в Интернете о геноциде евреев можно найти, посмотреть, услышать и прочитать множество статей, рассказов, исторических очерков, документальных и художественных фильмов. Но ни одна газета, телеканал или радиостанция не расскажет вам о "холокосте", который начался почти двадцать лет назад и продолжается сегодня - о классовом геноциде рабочих б. СССР.

Этот геноцид был спланирован еще верхушкой КПСС в 80-х годах. У него было много названий: "мы не знаем страны, в которой живем", "гласность и перестройка", "процесс пошел", "стратегия ускорения", "общий европейский дом", "общечеловеческие ценности", "500 дней", "две "Волги" на человека" и т. д. Когда пришел к власти другой олигарх КПСС, Ельцин, он начал уничтожать рабочих ускоренным темпом, выбрасывая их на улицу, развязав уголовный беспредел "приватизации", опустив цены на водку и отказавшись от госмонополии на ее производство. Ведь без бутылки, особенно паленой, рабочим было бы трудно оценить все блага "приватизации" и "ваучеризации". Но главным словом, под прикрытием которого шли преднамеренные массовые убийства рабочих, было и остается безобидное, смирное слово - "реформы". По своей летальности это слово превзошло слова вроде "Освенцим" и "Холокост".

Только за первые четыре года "реформ" 1991 - 1994 средняя продолжительность жизни в России упала на 5 лет. В 2008 она составляла для мужчин менее 60 лет, на семь с лишним лет меньше, чем в 1985, когда начались "реформы". Те рабочие России, которые еще живы, умрут раньше, чем рабочие Боливии. Но геноцид, который советская партократия и госбюрократия устроили советским трудящимся, не ограничивается десятками миллионов убийств, скрываемых статистикой "средней продолжительности жизни". Геноцид - это еще и уничтожение культурного достояния, мировоззренческих и нравственных основ народного существования. Операция Барбаросса, гитлеровский план геноцида советских людей, делал упор на уничтожение советской интеллигенции, науки, искусства, образования. Классовый геноцид на территории б. СССР включает все это плюс "креатив", до которого Гитлер с Геббельсом просто не додумались, вроде "расчлененки" и т.п.. Вслед за уничтожением миллионов промышленных рабочих "реформаторы" провели децимацию советской научно-технической интеллигенции, превратили в люмпенов или забугорных бродяг миллионы "физиков и лириков".

Напрашиваются два вопроса. Первый - почему геноцид? Зачем советской верхушке, официальной и теневой, понадобилось уничтожать экономическую и культурную базу СССР и тем самым ее работников?

Ответ на этот вопрос прост и страшен. Рабочий класс СССР был слишком многочислен и силен. Он мог бы легко разгромить верхушечную контрреволюцию и не допустить реставрации капитализма, если бы у него было время разобраться, какой катастрофой она грозит ему, если бы у него было время самоорганизоваться. Чтобы предотвратить это, контрреволюция должна была в спешном порядке разгромить индустриальную базу страны, практически уничтожив сектор промышленных рабочих - ядро класса.

Второй вопрос - почему рабочие СССР дали себя разгромить и без сопротивления, покорно, как европейские евреи, позволили повести себя на бойню? От ответа на этот вопрос зависит и спасение тех, кого еще только готовятся туда погнать.

Самый легкий "ответ": - А что они могли сделать? Ничего!

Но тогда, почему они ничего не могли сделать?

Потому что у них не было своих организаций и партий, своих средств информации, своих школ и университетов, своей литературной интеллигенции, а значит, не было своего сознания. У них не было своих заводов и шахт, своего транспорта, своего монетного двора и госбанка, своей армии, своих спецслужб. Они были безоружны. Но это еще полбеды. Полная беда заключалась в том, что все это, включая оружие, и многое другое было в руках их классовых врагов. И все это вместе в условиях СССР называлось одним словом - государство. У рабочих СССР не было своего государства, у них не было власти, вообще никакой.

Зато, с какой легкостью государственная машина "советского" государства стала государственной машиной капиталистов? Им не потребовалось "вдребезги разбивать" ее и создавать новую. Наоборот, она пришлась им впору, как сшитые по заказу перчатки!

Итак, основное классовое противоречие СССР скрывается в его названии: Советский Союз не был советским . Источником власти в нем были не Советы депутатов трудящихся, не производители материальных и духовных ценностей, а высшая партийная бюрократия, по существу ни кем не избираемая и никому не подотчетная.

С самого начала вся полнота власти на "одной шестой суши" принадлежала крошечному и все время сужающемуся кругу лиц - высшему руководству ВКП(б) - КПСС. Причем такой полноты власти на таком протяженном отрезке времени не знало ни одно общество в истории человечества. Никакой самодержец российский не мог указать провинциальному помещику, какую пьеску он может поставить в своем крепостном театре. Ни один фараон или римский тиран не мог похвастаться таким количеством доносчиков, на которое могло рассчитывать Политбюро, чтобы знать, о чем говорят и думают граждане СССР. Не было такой жизненной поры, куда не проникало бы око и десница вездесущего несоветского советского государства. Только этой неограниченной властью над обществом объясняется та легкость, с которой антисоветская верхушка и примыкавшие к ней протобуржуазные слои смогли разгромить СССР и его рабочий класс, чтобы создать на их общей могиле государство бюрократов и капиталистов.

Их интерес состоял в том, чтобы сохранить свою власть и приумножить свои привилегии, перенеся их на капиталистическую основу. Это означало присоединение этой верхушки к мировому капиталистическому классу, в первую очередь западному. Советская верхушка завидовала его образу жизни, хотела наслаждаться такими же благами... даже если для этого потребуется уничтожить миллионы своих соотечественников. Один этот исторический факт не оставляет камня на камне от аргументов националистов, что национальные интересы могут преобладать над классовыми, и разоблачает их как идейную прислугу правящего класса.

В этой статье я попытаюсь дать самый общий ответ на вопрос, что делать тем, кто производит все материальные и духовные ценности, но у кого небольшая группа их соотечественников отобрала и присвоила все средства для их производства?

Прежде чем перейти к длинному ответу на этот вопрос, дам короткий для тех, у кого нет времени на чтение.

"Господство трудящихся впервые нашло свое осуществление в системе советов, которая, каковы бы ни были ее ближайшие исторические перипетии, так же неискоренимо проникла в сознание масс, как в свое время система реформации или чистой демократии [на Западе]."

Так писал Лев Троцкий в монументальной "Истории русской революции", когда, проиграв во внутрипартийной борьбе группе Сталина - Бухарина, получил возможность заняться литературным трудом в изгнании. Прав ли был Троцкий насчет советов? Однозначный ответ дать непросто.

Как председатель первого Петербургского совета рабочих в 1905, как один из руководителей РКП(б) и вождей "героического" периода Революции, и как член Политбюро до осени 1926, Троцкий имел большие заслуги в радикализации Советов и не менее большие в их подчинении Партии, в подмене этих демократических органов господства трудящихся ее господством, в превращении Советов в бессловесные орудия узкого партийного руководства, все более привыкающего править бесконтрольно. На практике, Троцкий был виновен в выхолащивании всемирно-революционного значения Советов в не меньшей, если не большей степени, чем вся верхушка большевистской партии, включая Ленина. Большевизация Советов имела и свою реакционную сторону. С одной стороны, подчинение Советов Партии позволило совершить революционные перемены в отношениях собственности. Но при этом была подавлена политическая революция снизу. Ведь впервые в человеческой истории производители (рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция) создали свои органы власти!

Но в исторической ретроспективе (будем надеяться, что в перспективе тоже) Троцкий сказал верно. Ни одна живая душа не вышла в 1991 на улицу, чтобы защитить КПСС, похеренную пьяным росчерком пера одного из ее бывших князей. Зато последний Совет вышли прикрыть грудью тысячи, хотя от Совета в нем оставалось одно название, а во главе его стояли такие же вепри реставрации, как и сидевшие в Кремле. Такова великая сила этого слова - Советы! Так глубоко запало оно в наши души, в наше историческое сознание. Теперь нам предстоит воскресить идеи, стоящие за этим словом. И претворить их в жизнь.

Сославшись на последний Верховный Совет, хочу завязать первый узелок на будущее. В его защите приняли участие самые разнородные элементы погибающего общества и нарождающегося - от коммунистов до фашистов. Надо сказать, что этот факт всегда представлял некоторое неудобство для ортодоксальных коммунистов, которые не собирались в крестный ход за Зюгановым, и наоборот смаковался той частью "левой оппозиции" (о "либеральной" и речи не идет), которая спешила оправдать свою поддержку "демократии" и ее танковой артиллерии. Так вот я убежден, что исторический факт совместной защиты последнего Совета "коммунистами" и "фашистами" не только не должен смущать нас, но, наоборот, должен внушать веру в предстоящую нам борьбу за Советскую власть. Я еще вернусь к этому узелку.

Надо сказать, что с самого начала, с весны 1905, отношение большевиков к Советам было и всегда оставалось недоверчивым, а нередко и открыто враждебным. Для них, включая Ленина, советское движение свалилось как гром с ясного неба. Они готовы были признать его только при условии политического подчинения Советов, их большевизации.

Я не говорю о весьма немногих исключениях. Как правило, это были большевики, стремившиеся расширить круг своих политических союзников и тесно сотрудничавшие с меньшевиками в практической работе в рабочей среде, в том числе в первых советах.

Впрочем, первоначально и Ленин занял позицию, отличную от большинства своей партии. В статье "Наши задачи и Совет народных депутатов (Письмо в редакцию)", написанной 11 (24), 1906 в Стокгольме, он писал, что "нецелесообразно было бы со стороны Совета примыкать всецело к одной какой-либо партии", подчеркивал общеклассовый характер всеобщей стачки, которая привела к созданию Совета рабочих депутатов, и что ее "политические цели касались всего народа", а не только рабочих социал-демократов. Ленин перечислял эти общенародные цели: "освобождение всех народов России от ига самодержавия, крепостничества, бесправия, полицейского произвола". При этом для Ленина очевидно, что, говоря об экономической борьбе, в Советы должны входить представители всех трудящихся: "всех рабочих, служащих, прислуги, батраков и т. д., всех, кто только хочет и может бороться сообща за улучшение жизни всего трудящегося народа, всех, кто обладает только элементарной политической честностью, всех, кроме черносотенцев." (Курсив мой - А. Б.)

Здесь завяжу еще один узелок. Почему "кроме черносотенцев"? Если депутат, придерживающийся черносотенного образа мыслей, избран рабочим коллективом, то и он должен быть полноправным членом Совета, так как представляет волю своего рабочего коллектива.

Но Ленин идет дальше. "Рискуя еще более удивить читателей", т.е. свою партию, он заявляет, что и в вопросе о политическом руководстве считает "нецелесообразным требовать от Совета рабочих депутатов принятия социал-демократической программы и вступления в Российскую социал-демократическую рабочую партию. " И продолжает:

"На мой взгляд Совет рабочих депутатов в качестве политически-руководящего революционного центра является не слишком широкой, а, наоборот, слишком узкой организацией. Совет должен провозгласить себя временным революционным правительством, или составить таковое, обязательно привлекая для этого новых депутатов не от рабочих только, а, во-первых, от матросов и солдат, которые повсюду потянулись уже к свободе, во-вторых, от революционного крестьянства, в-третьих, от революционной буржуазной интеллигенции. Совет должен выбрать сильное ядро временного революционного правительства и пополнить его представителями всех революционных партий и всех революционных (но, конечно, только революционных, а не либеральных) демократов. Мы не боимся такой широты и разношерстности состава, а желаем ее, ибо без объединения пролетариата и крестьянства, без боевого сближения социал-демократов и революционных демократов невозможен полный успех великой русской революции."

Эта статья была опубликована только в ноябре 1940 г., тридцать пять лет спустя! Вернувшись в Россию, Ленин по вопросу о Советах примкнул к большинству своей партии. Поразительный факт, но даже накануне взятия власти в 1917, в работе, специально написанной для прояснения характера будущего государства диктатуры пролетариата ("Государство и революция"), Ленин упоминает о Советах только дважды и то мимоходом! И это притом, что в центре его реконструкции "учения" классиков о пролетарском государстве стоит Парижская Коммуна - орган власти, существовавший в одном городе в течение лишь двух месяцев! Для Ленина непременным условием государства рабочих и крестьян была партия, а не советы. Создатель "Советского" государства, видимо, не придавал большого значения этому органу власти трудящихся в стране "победившего пролетариата". Такова была логика концепции авангардной партии, которая искренне считала себя выразителем его высших интересов, воли и ума. И вскоре этой логикой стала оправдывать свое право на бесконтрольную власть партократия РКП(б) - КПСС.

Но меня сейчас не интересует историческая критика этой концепции, ее сильных и слабых сторон. И те, и другие достаточно ярко и трагически дали о себе знать в истории СССР.

Сейчас для меня важно одно - такой партии в России нет и в обозримом будущем не будет.

Когда-то большевики объясняли негативные явления в партии и советской власти тем, что "шторм выносит на поверхность много пены", то есть революционный подъем масс поднимает со дна и отбросы общества, к нему примазываются люди, ищущие в революционном насилии и анархии личных выгод. У нас сейчас обратная ситуация: никакого революционного подъема на горизонте не наблюдается, зато пены уже собралось на десять революций вперед. И нередко за последние годы мне в голову приходила мысль, что не дай бог, если каким-то чудом эта пена придет к власти. Как объяснить появление пены без революции?

Во-первых, как живое политическое течение коммунизм в России исчез давно. И что гораздо хуже - скомпрометировал себя в глазах производителей. Коммунистический авангард идейных борцов за социализм превратился в партию власти, в которую косяком валила более амбициозная и оппортунистическая часть общества. Конечно, это был не одномоментный переход, и не все члены КПСС были оппортунистами, но в целом он произошел, теперь мы это знаем, а детали сейчас не важны. Партия, в ее профессиональной, или кадровой части, переродилась в государственную бюрократизированную правящую касту. То есть в нечто прямо противоположное советской власти, букве и духу социализма. Часть этой массы профессиональных партийцев осталась за бортом реставрации и стала массовой базой аморфных осколков КПСС - КПРФ, РКРП и некоторых других.

К этой части "коммунистической" оппозиции примкнула кое-какая молодежь и просто часть огромной массы населения, особенно пострадавшей от реставрации. Основные черты этого контингента - политическая безыдейность и пассивность. Между ними и социал-демократами дореволюционного периода нет абсолютно ничего общего. И главное для меня сейчас различие между ними это то, что сегодняшние коммунисты ничем не доказали свое право быть авангардом рабочего класса.

В то же время упования на доброго царя, будь-то мертвый Сталин или живой Путин, остаются весьма сильными в российских массах, включая образованную публику, и обратно пропорциональны их политической активности. Нередко они встречаются в разнообразных формах и в левой прессе, включая до недавнего времени лефт.ру. Коммунисты не могут отстраняться от перипетий буржуазной политики, они ищут в них лучшего в худшем, выбирают Путина вместо Касьянова или Каспарова, но коммунисты никогда не внушают массам, что к социализму их поведет Путин или любой другой лидер буржуазии и госбюрократии, каким бы "красным" он ни казался.

Где-то в начале 90х на митинге РКРП я познакомился с молодым рабочим-партийцем. Это был тот тип рабочего с политическими амбициями, которых еще несколько лет назад парткомы советских заводов готовили на "продвижение". После митинга мы присели на обочине напротив гостиницы Метрополь покурить и поговорить о жизни. Для нас было ясно, что намечавшаяся Анпиловым "всеобщая забастовка" была шарлатанством, но что надо было делать, и что было возможно, мы не знали. И тогда мой собеседник в задумчивости сказал: "А может и не надо ничего делать, может они сами все скоро переиграют...". Эта мысль была столь неожиданна для меня, что я не сразу понял ее смысл: "Кто они? Как переиграют?" - Ну, те, кто затеял все это - пояснил он...

Словом, у нас нет Лениных, Троцких и Сталиных. Наоборот, актив современных левых партий в среднем отличается серостью, теоретическим эпигонством (эпигоны эпигонов), весьма невысоким моральным уровнем и отсутствием авторитета в рабочем классе. Это в полной и даже в большей степени относится к верхушке этих партий и организаций. Подчеркиваю - в среднем. Вот один пример, совершенно ничтожный, но поразивший меня. На днях одна коммунистическая организация, подвергнувшаяся репрессиям со стороны руководства своей партии, опубликовала статью с протестом против решения изгнать ее членов из партии. При этом в статье руководство этой партии называется "реакционным". Боюсь, что мало кто отметил чудовищность ситуации, когда группа коммунистов требует, чтобы их оставили в партии, которой руководят реакционеры! Разве мыслима была бы такая ситуация в эпоху подлинно авангардных партий? Сейчас же она никого не удивляет, потому что такое положение дел повсеместно!

Здесь я, как публицист, на протяжении последних десяти лет неоднократно писавший о необходимости авангардной компартии и надеявшийся на ее появление, должен признаться в своей ошибке и даже в своей вине. Ведь и десять лет назад и даже много раньше я внутренне не верил, что такая партия возможна. Но вопреки очевидному, я пытался вообразить антикапиталистическую революцию в России по образу и подобию ленинской, то есть такой революции, в которой авангардная партия организует и ведет за собой политически сознательную часть рабочего класса, а тот, в свою очередь, увлекает за собой широкие слои трудящихся. Политический опыт последних двух десятилетий указывал на невозможность такого исторического повтора. В то время как опыт СССР убедительно доказывал, что такой повтор был бы движением в тупик, или выражаясь популярной фразой - сакраментальными "граблями". Итак, буквально все подсказывало: "Оставь надежду! Это мертвое дело. Это тухляк!" Но велика сила умственной инерции! И как заезженная пластинка я продолжал твердить о некой спасительной "Коммунистической партии".

Но вот я взглянул на этот "тухляк" с новой стороны. Я задал себе вопрос: Что если это подсказка нам, бездарным читателям Маркса и Ленина, со стороны Истории? Что если это хорошо, когда нет Ленина и других великанов? Что если Ленины появляются только тогда, когда средний уровень культурного развития массы слишком низок и нужны поистине великаны, чтобы приподнять ее за волосы? Возможно большевики были правы, не доверяя Советам 905 го, да и 17-го. В отсталой, преимущественно крестьянской стране повальной неграмотности и малограмотности, Советы промышленных рабочих в немногих индустриальных центрах оказались бы окружены Советами, где преобладали бы консервативные и неустойчивые элементы. Куда более организованная и политически опытная контрреволюция могла бы легко оседлать их. Ижевский Совет рабочих - один из примеров такой опасности. Кто знает?

Сейчас важно другое. Культурный уровень российской массы производителей неизмеримо выше того, что привел Ленина к его концепции профессиональной партии классового авангарда. У нас нет и не может быть партии ленинского типа? И хорошо, что нет и не может быть! Такая партия была бы сейчас реакционной, даже если бы каким-то чудом она могла у нас появиться, скажем, прилетев с Марса. Мы - другие, перед нами - другой классовый противник, и наша революция будет другой - более глубокой и несравнимо более успешной и долговечной, чем ленинская.

Советская революция в моем понимании - это исторический разворот, выход из мертвой петли, в которую мы вошли с разгромом социализма и СССР. Этот разворот по необходимости несет в себе черты, как реакции, так и революции, отступления и продвижения вперед.

Советская идеология сводится к единственному положению, что полная и нераздельная государственная власть должна принадлежать советам производителей.

Поэтому я называю светскую революцию не социалистической, не "национальной" и не буржуазно-демократической, а формальной. У нее есть только один бескомпромиссный принцип, только одно требование - "Вся власть Советам производителей!" А каково будет конкретное социально-экономическое содержание этой революции, в каком направлении пойдут эти Советы - это будут решать они сами.

А как же партии? Но ведь партии ничего не производят... кроме партийной линии. Конечно, партии нужны политическому обществу, а советское общество будет подлинно политическим, потому что все его противоречия и конфликты будут разыгрываться на сцене советской демократии, то есть "без дураков", не под ковром, а открыто, в процессе перманентной общественной дискуссии и критики. А это невозможно без партий, которые обобщают и выражают интересы и позиции разных групп производителей. И без массовых средств информации, которыми будут распоряжаться Советы.

Ведь производители, имея общие интересы, имеют и групповые. Их разделяет много различий, а значит их "близкие" интересы могут различаться и даже противоречить друг другу. Преодоление этих различий или их гармонизация будет идти в процессе развития советского общества Например, различия между городом и деревней, между крупными культурными центрами и периферией, неравномерность экономического развития регионов, различия между мужчинами и женщинами, детьми и взрослыми, молодежью и ветеранами, интересами производства и сохранения природы, и т.д. Наконец, различные интересы групп производителей по типу их производств: наука, индустрия, сельское хозяйство, образование, искусство. . . Но, наверное, самой монументальной задачей Советов станет гармонизация отношений личности и коллектива...

Иначе говоря, Советы - это не скучная табличка в приемной местного депутата и стол с графином, а новая форма жизни, которая развивается в направлении все более "цветущей сложности", в отличие от внутренне примитивного буржуазного существования и дурной бесконечности капиталистического производства и потребления. Советы представляются мне в образе океанского коралла с его постоянно растущей и усложняющейся сетевой анатомией.

Местный совет производителей, центр всего, будет прирастать советами людей общих интересов и занятий - детей, женщин, молодежи, ветеранов, этнических групп, экологов, краеведов и т.п.

Советские партии, то есть партии, лояльные формальному принципу советской власти, будут иметь возможность идейно соревноваться друг с другом, убеждать, советовать, призывать, организовывать... но они не будут править, не смогут подменить власть советов своей, как это произошло в СССР.

Но я залетел слишком далеко в прекрасное будущее. Вернемся в настоящее. Что я имел в виду под реакционным моментом советского разворота?

Советская революция сводится к формальному принципу политической власти (Вся власть Советам!), потому что она имеет шанс победить только при условии максимально массовой поддержки и участия масс в советском движении. Ни одна политическая партия, ни одно идейное (т.е. содержательное, а не формальное) направление неспособно сейчас и в обозримом будущем обеспечить это условие. Только движение, основанное на принципе, способном объединить "коммуниста" и "фашиста", как это было в 93, может рассчитывать на победу. Конечно, речь идет не о каком-то идейном синтезе, а только о том, что Советское движение является предельно широким, идеологически нейтральным, имея только одну цель - взятие власти всероссийской системой советов производителей. И кто знает? Быть может, в этой общей борьбе производителей за свою власть, борьбе полной исторической драмы и смысла, изменятся и ее бойцы с порой диаметрально противоположными взглядами.

Предположим, что идея Советского движения "овладела массами", пусть для начала скромных размеров. Что дальше? Это будут решать они, потому что Советское движение основано на инициативе, воображении, уме и смелости его участников, которые уже перестают быть массой. Но не потому что стали тусовкой, а потому что теперь у них в руках есть коллективное историческое дело. И они составляют первую сетевую структуру будущего океанского коралла. В постоянном обмене идеями и опытом, с ростом товарищества, они приступают к созданию и расширению советского движения на местах. Его первоначальная цель? Например, - создание советских ячеек в трудовых коллективах и во вне - в местных общественных и политических организациях. Одновременно, идет организация в среде литературной интеллигенции с выходом на появление печатных органов Движения. Следующим этапом, возможно, станут первые попытки создания местных советов - будущих органов власти, ведущих политическую и организационную подготовку к ее взятию--а через них и первые эскизы региональных Советов и, в перспективе, общероссийского. Наконец, когда появится уверенность в успехе, или когда чрезвычайные обстоятельства потребуют немедленных действий, Советы объявят всеобщую политическую забастовку с одним требованием передачи им всей полноты власти в стране. И не только объявят, но и приступят к ее взятию, начиная с контроля над производством, транспортом, городскими службами, университетами и школами. И я не вижу, что им может помешать это сделать.

Пытаться заглянуть вперед в этой пробной статье, было бы несерьезно, как лезть вперед батьки... Добавлю только несколько общих мыслей о препятствиях, которые предстоит преодолеть.

Современному Советскому движению предстоит организоваться и взять власть в условиях значительно отличающихся от эпохи первых советов. Начну с тех, которые будут препятствовать его развитию сегодня.

В первую очередь, это чудовищное усиление современной государственной машины по сравнению с государством старого режима (до 1917). Эпоха империализма привела к рождению подлинного государства -Левиафана ( а в нескольких случаях и государства-Бегемота) не только в передовых странах капитализма, но и в СССР. Причем в СССР этот процесс зашел куда дальше, чем в странах буржуазной демократии. Даже фашистский и нацистский режимы поликратии в Италии и Германии не знали такой концентрации власти, такого всепроникающего контроля государства за всеми сторонами общественной жизни, как в СССР (да и существовали они недолго). Этот контроль был подкреплен аппаратом насилия, неизмеримо более мощным, чем репрессивный аппарат русского самодержавия. Теперь эта государственная машина попала в руки капиталистического класса, ее высшая бюрократия набрана в основном из бывших кадров советских спецслужб, и ее лидеры клянутся русским капиталистам и мировой буржуазии использовать эту машину для защиты частной собственности, украденной у производителей.

Вот почему я думаю, что второе советское движение будет иметь в лице российского государства куда более опасного и куда более безжалостного противника, чем Советы 1905-6, 1917 - 21 годов.

Но никакие спецслужбы мира не смогут разрушить подлинно массовое демократическое движение, которое не зависит от вождей, которое абсолютно открыто и не имеет секретов от остального общества. Только там, где этих условий нет, где все решается в узком кругу и держится на кучке вождей, только там полиция и спецслужбы могут плести заговоры и манипулировать политическими организациями. Массовое советское движение, основанное и развивающееся в рамках низовой демократии, ограничит и возможность открытого террора со стороны государства. Правда, такая угроза существует не только от государства, но также отдельных капиталистов и групп капиталистов, имеющих в своем распоряжении киллеров, отряды вооруженных наемников и фактически сросшиеся (через общие "коммерческие интересы") с преступными группировками внутри российской полиции и спецслужб. Это тоже отличная черта нашей ситуации. Также не должно быть благодушных иллюзий в отношении российской армии. Ее высший командный состав предан Капиталу и тщательно отбирался главарями реставрации прежде всего по этому принципу. Защитники последнего Совета заплатили за это своей кровью. Ее средний и младший офицерский состав был воспитан в атмосфере зоологического антикоммунизма и антисоветизма. Как и кадры секретных служб, это люди касты. А для подлинно советского движения любая кастовость - это смерть!

Теперь перейдем к современному российскому государству в его международном положении. Этот аспект должен иметь для Советского движения не меньшее значение, чем внутренний.

Наверное, все согласятся, что советская революция в России радикально изменила бы политическое сознание масс во всем мире и представила серьезную опасность для олигархической системы современной буржуазной власти. Даже не революция, а само только рождение и видимый рост такого движения означал бы, что в мире, уже катящемся к новой мировой войне, появилось нечто подлинно Новое, появилась надежда на спасение, на возможность человеческого общества. И что эта надежда теперь основана не на обанкротившихся "Боге, царе и герое", а на самых обыкновенных людях - "как мы сами". Значит и мы можем - не боги горшки обжигают! Поэтому мне представляется, что Советское движение в России может рассчитывать на то, что враждебность к нему со стороны иностранных олигархий будет в какой-то мере нейтрализовываться симпатией демократических слоев зарубежом, а со временем, когда его уже станет невозможно замалчивать, и со стороны широких масс во всем мире.

Но здесь есть и другой момент. Можно быть абсолютно уверенным, что поначалу Советское движение вызовет живейший интерес и даже "любовь" иностранных империалистов. Они увидят в нем возможность подорвать российскую государственность (независимость) изнутри, ослабить страну и конечном счете расчленить и подчинить ее себе. На это же будут надеяться и этнические националисты как внутри России, так и вокруг нее (Украина, Грузия, Балтика). Это необходимо четко осознавать, но бояться этого следует только такому движению, которое можно оседлать, которым можно манипулировать. Советскому движению это не грозит. Наоборот, оно использует "любовь" империалистов как противовес угрозе террора со стороны внутреннего режима и для распространения информации о себе в мировых СМИ, находящихся под контролем империалистов.

И все-таки, вопрос об угрозе извне, конечно, остается. Да, Движение будет надеяться, что поддержка широких масс зарубежом сможет нейтрализовать опасность интервенции. Но рассчитывать на это нельзя. Советы производителей - не шарлатаны. Они готовятся взять на себя всю полноту ответственности за судьбу страны. А это включает ее ракетно-ядерные силы. Те советы не имели ничего подобного. РЯС - это тот зонтик, под прикрытием которого Советская власть не позволит внешним врагам обескровить себя и сбить с пути, как это произошло с СССР. РЯС - это гарантия того, что у Советов будет время на мирный труд, на реорганизацию всех сторон жизни в направлении ее гуманизации.

Нет, мы начинаем не с нуля, прошлые поколения советских рабочих сковали для нас броню. Нам только предстоит вернуть ее себе! Как это произойдет, будет решать коллективный разум и воля Советского Движения.