Мы все привыкли, что плановую экономику критикуют справа. Особенно часто приходится слышать расхожий миф про то, что экономика не терпит никакого вмешательства и должна строится исключительно на законах свободного рынка. При этом утверждают, что плановая экономика - утопия, закрепощение человеческой деятельности, ограничение свободы личности, антинаучный подход и т. д., со всеми вытекающими дефицитами и надоевшей дешевой колбасой. Однако, еще существует критика плановой экономики "слева".

Вопреки навязываемому сейчас мнению, в СССР перед тем, как принимались важные государственные решения, очень часто проводились научные дискуссии. Особенностью таких дискуссий было самое широкое обсуждение. В них могли участвовать все, кто хотел, начиная от рабочих и инженеров заканчивая академиками. Для обсуждения предоставлялись не только трибуны на собраниях партактива, а и многочисленные газеты и журналы.

Особенно острыми были экономические дискуссии - дискуссии, исход которых определял дальнейшее движение страны. Экономический план целой страны не может зависеть от субъективного видения немногих управленцев; наоборот, в той мере, в какой он от него зависим, он уязвимый. Плановая экономика может эффективно существовать только если задействовать в управлении большие массы людей. Чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать книгу известного авиаконструктора Олега Константиновича Антонова "Для всех и для себя. О совершенствовании показателей планирования социалистического промышленного производства" [1].

Книга содержит множество примеров производственных ошибок вследствие неэффективного планирования. Львиную долю материала составляют газетные статьи, написанные не только экономистами и плановиками, а рядовыми управленцами, инженерами, работниками сбыта и др. - людьми, непосредственно ощущающими на себе все недостатки планирования.

Не будучи профессиональным экономистом, автор очень хорошо разбирался в вопросах народного хозяйства и политэкономии социализма. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. В социалистической экономике главными субъектами экономической деятельности становятся не финансисты, брокеры и крупные акционеры, а непосредственные исполнители. Как оказалось, их экономические идеи оказались намного прогрессивнее идей корифеев экономической науки СССР.

Особенно это стало очевидным в ходе дискуссий 60-х годов. Как показало последующее развитие, главным вопросом этого времени был вопрос о роли рыночных механизмов в социалистической экономике. Конечно, там прямо вопрос ни кем не ставился. Споры велись в основном о показателях планирования, на которые следует ориентировать производство. По сути - это был тот же самый вопрос, от решения которого зависела судьба социализма.

Антонову, как руководителю крупного ОКБ, изнутри были видны все недостатки советской плановой системы производства. Но гораздо важнее то, что он так же видел глубинные причины этих недостатков и ясно себе представлял методы их устранения.

Послевоенный бум производства принес небывалое развитие производительных сил в СССР. Но развитие промышленности, решая старые проблемы, несло новые. Прежде всего это касалось эффективного управления производством. Старые методы управления в 60-х начали давать сбой. Противоречие, по мнению Антонова, заключалось в самом характере производительных сил. Как говорится в книге, материальное производство досталось нам от "прежней эпохи", т. е. капитализма. Это в полной касалось мере касалось и индустриализации 30-х годов, в ходе которой наша страна вынуждена была использовать капиталистические производительные силы - других просто не было. Капиталистически сформированные производительные силы диктовали и свой способ производства, что не могло не влиять на общественные отношения. Особенно это влияние было заметно в экономической науке.

Если до 50-х годов развитие производства позволяло управлять им административными методами, то потом социализм стал остро нуждаться в хорошей теории. В том числе и экономической. Существующая экономическая наука отставала от быстро развивающихся производительных сил. И это таило в себе большую опасность.

Особенностью социализма является то, что экономическая наука не может просто отображать существующее положение в экономике. Она должна непременно указывать будущее направление. Более того, по своему существу социалистическая экономика не может строиться на экономических законах капитализма, вообще, должна быть "экономикой - не-экономикой", т. к. сам социализм не является экономической формацией - он есть лишь переход от капитализма к коммунизму. И чтобы осуществить этот переход, нужно кардинально изменить экономические подходы.

Использование старых методов ведения хозяйства, во-первых, невероятно тормозило развитие, а во-вторых, могло (и непременно должно было) в любой момент повернуть развитие социализма вспять. Против таких методов Антонов и направил свою критику.

Основой ведения социалистического хозяйства был план, но сам по себе этот факт ничего коммунистического не несет, ведь любой годовой бюджет капиталистической страны - это тоже план. Отличительной особенностью социалистического плана должны быть особые показатели планирования, т.е. такие критерии эффективности, которые бы работали на переход к коммунистическим отношениям. Главное условие - социалистическая плановая экономика не должна ориентироваться на капиталистические показатели.

К сожалению, этим пренебрегала советская экономическая наука. Нужно было создать материальную базу коммунизма, а это зачастую понималось как создание изобилия независимо от качества, "валового" изобилия. Человек, как главная производительная сила, в видении экономистов не сильно отличался от капиталистического - орудия труда, что во многом обуславливало недостатки социалистического планирования.

Антонов делил все недостатки планирования на 3 группы:

- количественные (планируют не точно);

- качественные (планируют не то, что нужно);

- методологические (планируют не так, как нужно).

Количественные и качественные недостатки во многом были случайными. Наиболее опасные - ошибки третьей группы, они влекут за собой количественные и качественные, так как это ошибки Госплана. К этим ошибкам в первую очередь принадлежали капиталистические показатели эффективности: вал, рентабельность, прибыль.

Еще в 60-х годах вышла такая ситуация: план, вместо того, чтобы сознательно развивать производство, начал его тормозить. Нет, показатель 7-8% прироста ВВП сохранялся до застоя, но насколько применим этот показатель для социализма? Нужно ли было во что бы то ни стало "гнать вал"?

Как показывал Антонов, измерение выпуска продукции по валу стала показывать свою ущербность еще в первые пятилетки. Но, тогда, в силу объективной неразвитости производства, этим можно было пренебречь. Другое дело - послевоенный период, когда более-менее мы восстановили разрушенное производство, нужно было напрочь отбросить этот показатель планирования. Почему? Да хотя потому, что валовый показатель не учитывает качества произведенной продукции. Есть нижняя планка качества (например ГОСТ), и любой производственный коллектив, если он себе не враг, предпочтет перевыполнять план за счет вала в ущерб качеству. Например, в добывающей промышленности есть определенный уровень содержания полезного вещества, скажем процент содержания железа в железной руде (минимальное содержание установим на уровне 47%). Если по мере разработки пласта руда пойдет лучше, скажем с содержанием железа в 50%, то работникам будет выгоднее разбавить ее шлаком и, таким образом, перевыполнить план меньшими усилиями. Премию ведь им платят за вал, а не за качество.

Но, делать виноватыми трудовой коллектив нельзя. Он ведь не может отклоняться от плана. Ведь там, "наверху" уже все наперед предусмотрено, и подвести, не выполнив (и не перевыполнив) план - значить подвести всю цепочку производства, по которой идет их продукция. Пересмотреть показатели на всесоюзном уровне, если захотят, конечно, смогут лишь через полгода-год-два, а ситуация меняется ежедневно...

Естественно, это угнетающе действует и на рабочих, подавляет всякую инициативу. Автор книги приводит один живописный пример, когда на одной из московских строек он наблюдал такую картину: две девушки, разгружая грузовик с кирпичами, бросали их прямо на землю. Простояв минут десять, он подсчитал, что примерно 30% кирпича бьется, т. е. идет в брак. Неужели эти две милые девушки были вредителями? Ничего подобного! Просто им нужно было разгрузить машину за 20 минут, и иначе они бы не успели. Так был спланирован график движения машины, и если она из него выбивалась, нарушалась вся цепочка. В итоге автобаза оказывалась в числе отстающих, водителей лишали премии.

Выходит, что брак девушки делали сознательно, иного выхода не было. Даже злились при этом, видя всю абсурдность: "план, говорите, так вот, получите!". Труд отдельного рабочего противоречил интересам общества, в то время, как сознание масс работало в верном направлении. "Трудно говорить о воспитании людей в духе коммунистического отношения к труду, если приходится для выполнения показателей плана делать работу против нашей совести"[1]. Так что снижение качества продукции - это не недостаток сознательности.

Вал - это мертвый фиксатор плана. Если даже в горнодобывающей отрасли, где, казалось бы другого показателя, кроме вала, не может существовать, это часто оказывается тормозом, то что уж говорить об остальных? Производство разрастается, естественно увеличиваются потери, и такой показатель как вал начинает действовать против себя самого. Это ярко видно, если брать не отдельные отрасли, а весь народнохозяйственный комплекс, где ухудшение качества в конечном итоге ведет к уменьшению количества. Вал в принципе не может быть показателем социалистической промышленности, он противоречит существу социализма и коммунизма.

"Себестоимость, - пишет Антонов, - родная сестра вала". Казалось бы, как же можно говорить о повышении производительности труда, не уменьшая при этом себестоимость? Ведь стоимость - это и есть овеществленный труд. Оказывается, если брать уменьшение себестоимости как показатель на который должно ориентироваться каждое предприятие, то в итоге для комплекса народного хозяйства в целом, себестоимость увеличивается. Как показатель планирования, себестоимость не может использоваться при социализме. Суть в том, что социализм - это процесс обобществления производства, и судить о какой-либо выгоде можно лишь для всего народного хозяйства. Себестоимость продукции отдельных предприятий при этом может возрастать.

Антонов, будучи авиаконструктором, приводит такой пример. Если завод, изготавливающий изделия для самолетов, уменьшит в них содержание металла на 10%, то их себестоимость увеличится на 50%. А использование таких изделий в самолетостроении позволит создать самолеты с лучшими техническими характеристиками. Их эксплуатация окажется намного дешевле, и дополнительные затраты на более легкие изделия окупятся для государства уже в первый год. Выгода для народного хозяйства - колоссальная, но завод на это не пойдет. Он отчитывается перед Госпланом по валу, а уменьшение изделий с увеличением их себестоимости, естественно, переведет его в ранг отстающих предприятий. Коллектив лишится премий, руководителей вызовут на ковер, и т. д.

Наиболее пагубно показатели по валу и себестоимости влияют на усовершенствование оборудования. Ведь внедрение новых технологий требует всеобщего напряжения, затраты времени, средств. А стоимость нововведений окупится не сразу. Конечно, рано или поздно придется усовершенствовать технологии, не захочет сам трудовой коллектив, придет распоряжение "сверху". Но, согласитесь, одно дело, когда каждая производственная единица сама стремится развиваться на благо всего народнохозяйственного комплекса, а другое дело - когда заставляют сверху.

К пагубным показателям Антонов также относил и рентабельность, которая вообще как показатель эффективности экономики применима только к капитализму. Если общественное производство разобщено, т. е. в условиях частной собственности, то каждый отдельных хозяйчик будет стремится довести свое производство до совершенства. Показатель рентабельности в этом случае - как раз то, что нужно. Для плановой экономики этот показатель играет ровно противоположную роль, ведь социализм должен исключать присущую капитализму анархию производства, если брать его в целом для общества. Если говорить о рентабельности, то это должна быть "рентабельность для общества", даже не для народного хозяйства, ведь человек - мера всех вещей.

Если, как замечал Олег Константинович, раньше такие показатели как вал, себестоимость, рентабельность, не могли навредить советской экономике, поскольку промышленность только развивалась, и ею можно было управлять административными мерами, то сейчас - нужно срочно менять подход. Все старые, доставшиеся советским экономистам из капитализма показатели эффективности работали на максимальную прибыль отдельного предприятия или монополии. Их дальнейшее использование станет тормозом развития социализма. Максимум, что возможно при использовании таких показателей - это вместо централизованной слаженной экономики получить "уездную" экономику и "волостное" планирование.

Отвечая на этот вопрос, проще всего начать от противного. Социалистические показатели не должны быть капиталистическими. Казалось бы - это очевидная истина, ведь именно ориентация на капиталистические показатели привел СССР к краху. Это еще в 60-х годах предсказывал Антонов, в случае если Госплан не перейдет на другие показатели. В частности, подчеркивая несостоятельность показателей по валу, себестоимости и рентабельности, он предлагал т.н. народнохозяйственные показатели (НХП). Их главный принцип в учете интересов всего народного хозяйства, а не отдельных его частей.

Например, вместо валового показателя, предлагался "полезный вал", т. е. вал с учетом качества. Скажем, должен учитываться только тот вал, который имеет надлежащее качество. Естественно, это не позволит увеличивать количество продукции в ущерб ее качеству. Более того, Антонов предлагал в отдельных случаях запретить повышать ежегодный план количественно, а повышать только качественно. Ведь в социалистическом обществе промышленность нужна для удовлетворения потребностей человека, а не показателей (по сути являющихся показателями прибыли).

Разработка НХП должна была стать делом всей экономической науки, но кое-что удачно намечено и в данной книге. В показателях не должно быть замкнутости, односторонности, ограниченности и незыблемости. Они должны обеспечивать максимум мобильности хозяйственной деятельности каждой конкретной народного хозяйства, с другой - облегчить централизованный расчет плана в масштабах всей страны. Разные отрасли меряют свою продукцию по-разному: в метрах, тоннах, штуках, рублях. Важно, чтобы показатели были не столько количественными, сколько качественными. Антонов настаивал, что "за критерий годности основного показателя выполнения плана следует принять степень удовлетворения потребителя" [2]. Ориентация показателей на качество предполагает как раз и предполагает переход к единообразным показателям. Задача их определения должна быть не только делом Госплана или даже плановых отделов предприятий (которые все равно подчинялись Госплану), а и непосредственных исполнителей - рабочих и инженеров. Ни в коем случае не нужно смущаться, что у них нет специального экономического образования (как показало время, "кадровые" экономисты как раз и загубили все дело).

Отношения "низов" и "верхов" в плановой экономике играет особую роль. Поскольку "естественный", т. е. капиталистический регулятор - рынок ограничивается, то много начинает зависеть от человеческого фактора. Стремление "верхов" присвоить себе всю полноту власти вполне естественно, им так спокойнее. Местные органы власти, наоборот, хотели все сделать по-своему. Противоречие очевидно. Как же поступать? С одной стороны, если дать много полномочий "низам", грозит неразбериха, с другой стороны, естественное стремление "верхов" закрепить единые правила для всех, сделает план негибким.

Бурное развитие производительных сил требует гибкого плана с возможностью быстрой перестройки. Годовой план без возможности его изменений - это слишком много. Экономическая ситуация изменяется каждую минуту, соответственно план должен это учитывать. Чем больше народное хозяйство - тем труднее перестройка плана. Если же план не соответствует народнохозяйственным интересам, это выливается в несоответствие полученных результатов запланированным, подрывается доверие "верхов" к "низам"; "низы" видя бесполезность того, что они делают и невозможности ничего изменить, тоже перестают доверять "верхам". Рушится не только система управления, а и уверенность масс в возможности построения коммунизма.

Где же выход? Очевидно, что "ручное" управление экономикой одним только Госпланом - бесперспективно. Во-первых, для упрощения обработки производственной информации Антонов предлагает использовать ЭВМ, ссылаясь на разработки академиков А.И. Берга и В.М. Глушкова. Во время, когда писалась данная книга, разработки общегосударственной автоматизированной системы управления экономикой были засекречены, и посторонние не могли знать подробностей, но общая идея необходимости такой системы витала в воздухе. Но для успешного внедрения такой системы нужно было изменить показатели планирования; Антонов приводил много примеров, когда принимались неверные производственные решения не из-за недостатка информации, а из-за невозможности скорректировать план ввиду сопротивления сверху.

Необходимо повышение самостоятельности "низов" (не путать с децентрализацией). Самостоятельность должна выражаться не в обособленности предприятия и самостоятельности его на "социалистическом рынке", а в принятии решений. Необходимо уменьшить поток лишней информации, что доходит до "верхов", которую можно обработать на месте, приняв соответствующее решение. В конце концов социализм - это творчество масс, и единовластие должно выражаться не в управлении с помощью ограниченной группы людей.

Для эффективного управления производством нужна хорошая обратная связь. При капитализме - это прибыль. Но такая обратная связь неэффективна даже для капитализма в целом (сейчас хорошо видно, к чему привел этот "показатель"), при социализме же нужно было избавляться от всяких "экономических" обратных связей.

Один из предлагаемых в книге видов обратной связи - повышение личной инициативы в соответствии с народнохозяйственными интересами. Здесь она самая непосредственная, поэтому самая эффективная.

В книге этой проблеме уделен целый раздел. Видимо, Олег Константинович считал ее очень важной. В отличие от сферы производства промышленного назначения (производство средств производства), в сфере производства предметов потребления обратные связи должны быть куда тоньше и продуманней.
Антонов подметил одну важную особенность: с развитием производительных сил при социализме неизбежно повышаются потребительские запросы масс. Если раньше, в первые десятилетия социализма обходились малым (большего просто не было), и для построения коммунизма вполне было достаточно революционной сознательности масс, то при определенном уровне развития производительных сил правильная организация потребления становится очень важной задачей социализма. "Повышение уровня жизни и благосостояния советских людей привели к переходу количества в качество. <...> существующая система планирования производства товаров народного потребления вошла в противоречие с ростом производительных сил"[3].

Сфера потребления - то место, где недостатки производства видны наиболее ярко и воспринимаются очень остро. Эта сфера решала задачу создания коммунистического изобилия, одного из главнейших условий перехода к коммунистическим отношениям.

Известно, что организационные недостатки этой сферы до сих пор любят вспомнить обыватели, ругая Советский Союз. Но даже для сторонников социализма эта проблема решается очень не просто. Массы, развращенные потребительством, неспособны на построение коммунизма, ведь для культа потребительства наиболее подходит товарное хозяйство, т. е. капитализм. С другой стороны аскетизм народа - тоже не решает проблемы. Радикалы, к примеру, могут говорить, что нужно отбросить потребительство, как идею чуждую коммунизму. Но, ведь коммунизм должны строить не радикалы, а массы, а уповать на одну революционную сознательность масс недостаточно.

Особенно остро и противоречиво вопрос встает на конкретном этапе социализма, когда нужно принимать решение.

Что же предлагал Антонов? Обратная связь здесь - это покупает или нет потребитель продукт, т. е. обычный баланс спроса и предложения. "Покупатель - неуправляемая величина в торговле, он всегда прав. <...> это явление для нашей торговой сети новое, к нему она оказалась неподготовленной" [4]. Как заставить покупателя покупать то, что есть? Поначалу пытались действовать по инерции, не особо интересуясь мнением покупателя. Действительно, в довоенный период и в первое десятилетие после войны любой товар, как только он появлялся, брали на расхват. Такое потребление характерно для периода, когда социалистической экономикой можно было управлять ручными методами. Дальше нужно было или прибегнуть к рыночным методам, либо каким-то иным способом выяснять вкусы покупателя.

Антонов, как ни странно, предлагал здесь рыночные механизмы. В СССР часто складывались ситуации, когда полки были забиты никем не покупаемой продукцией, а предприятия продолжали ее выпускать, зная, что работают на склад. Всем это было очевидно, но в силу больших масштабов народного хозяйства и плохой согласованности его разных частей, нужно было пользоваться четко установленными показателями Госплана. Вне зависимости от особенностей каждой конкретной ситуации. А в этой отрасли экономисты почему-то решили, что показателем эффективности должна быть суммарная цена всех выпущенных товаров. При капитализме (при условии успешной реализации) это была бы выручка от продажи, т. е. прибыль. Но в СССР товар сдавался в товароприемники, а "наверх" шла бумага, что предприятие (пере)выполнило план, произведя продукции на столько-то рублей. Что будет с товаром потом - это не его дело, оно свои обязанности выполнило. Интерес такого предприятия - дать как можно больший денежный вал. Повышать качество продукции, повышая ее себестоимость, вводя новое дорогое оборудование - противоречило его выгоде.

"Наверху" не всегда спешили менять показатели, там работали точно такие же люди, не хотящие лишних, непонятных им, забот. Даже если там работали вполне сознательные люди, они в силу инертности бюрократического аппарата не всегда успевали перестраивать методы. Да и полного понимания ущербности таких показателей не было. Таких людей, как Антонов - которые были марксистки грамотными и видели ситуацию изнутри, было не так уж много. Дискуссии о показателях повышения производительности труда и о методах в экономики продолжались, и сторонников рыночных методов было больше.

В сфере потребления, Антонов предлагал чтобы предприятия непосредственно от заказчика получали деньги за изготовленные товары. "Предприятие, производящее товары народного потребления, должно существовать только на выручку от продажи своих товаров. Оно должно торговать своими изделиями через фирменные магазины или через посредников, если последние возьмутся на таких же чисто коммерческих началах. Всякое командование в этом деле должно быть исключено не только потому что оно наносит ущерб народному благосостоянию, но и потому что оно в своей сущности противоречит коренным принципам и целям социализма и коммунизма" [5].

Думается, что он хорошо подумал, прежде чем делать такое предложение, ведь в отличие от профессиональных экономистов, он хорошо понимал пагубность рыночных механизмов в социалистической экономике. Поэтому он всячески подчеркивал, что сфера рыночных механизмов должна присутствовать только в сфере производства предметов потребления и для сферы обслуживания, в то время, как экономисты-товарники ввели потом рыночные механизмы в весь народнохозяйственный комплекс. Похожий принцип предлагал известный советский философ-марксист Э. В. Ильенков: четко разграничить рыночную и нерыночную сферу, донеся это до ведома масс. Пока сохраняются товарно-денежные отношения при социализме - это, похоже, единственная способ "продержаться". Пока не создана материальная база коммунизма, мы вынуждены мириться с недостатками.

Неизвестно, надолго ли предлагал такие "чисто коммерческие" методы Антонов, поскольку от был практический человек и давал ответы на злободневные вопросы, понимая, что такие меры есть своеобразным отступлением. Уже одно это не должно давать повод подозревать его в непонимании. Если такая обратная связь приведет к повышению личной ответственности производителя (а еще лучше, чтоб покупатели лично знали производителей), то она вполне годилась в данной конкретно-исторической ситуации.

Он не боялся таких мер еще потому, что субъект производства - советский народ - имел тогда очень высокий уровень сознательности, а эта неэкономическая категория много значит для экономики социализма. Нужно только доступно рассказать широким массам что здесь - социализм, а здесь - пережитки капитализма. Остальное - дело борьбы.

Доверие к массам также должно выражаться в доверии к их вкусу в потреблении. Мода при социализме носит свои особенности, и отличается от капиталистической моды. Далеко не всегда модными будут дорогие товары. Часто бывало, что дорогие товары залеживались в магазинах, а дешевые - раскупали. При том, что дорогие товары предприятиям производить было выгоднее (если отчет перед Госпланом был по денежному валу). Худсоветы на предприятиях, которые отвечали за эстетику и эргономику продукции, часто были далеки от вкусов народа. "Худсоветы голосуют поднятием рук, покупатель - рублем", ничего здесь не поделаешь. <...> Не бойтесь, товарищи, народного вкуса. У подавляющего большинства трудящихся здоровый, даже тонкий вкус. <...> Другое дело воспитание вкуса в народе путем создания и демонстрации лучших образцов. Предложение красивых, удобных, рациональных и, следовательно, современных вещей и изделий создаст и спрос на них" [6].

Антонов разделял три группы стимулирования для повышение производительности труда:

1) растущая сознательность советского человека (это есть внутренняя потребность нового человека);

2) дисциплина, чувство ответственности (это воздействие социалистического общества на индивида). Олег Константинович считал, что этот группа стимулов частично, хоть и не всегда, связана с материальной заинтересованностью;

3) прямая материальная заинтересованность.

Автор считал, что второй и третьей группе присущи расхождения с интересами общества. Наиболее опасна - третья группа.

Однако использование материальной заинтересованности угрожает не только развращением народа. Она может навредить самому производству. Но может и помочь. Поэтому нужно четко понимать сферу и рамки ее применимости. "Система материальной заинтересованности действует только через учет результатов трудовой деятельности с помощью тех или иных показателей. От того, каковы эти показатели, от их структуры, зависит совпадение или несовпадение материальной заинтересованности с высокими моральными побуждениями трудящихся" [7]. Понятное дело, что если очевидна неэффективность дела вследствие неправильных показателей, данных Госпланом, то у рабочего будет складываться привычка работать "абы как", лишь бы платили. Потом это будет выливаться в "халтуру" ради выполнения плана, следовательно - получения премии.

Но сами по себе премии могут приносить большой эффект. Антонов предлагал выдавать премии только из реальных дополнительных ресурсов, созданных в народном хозяйстве трудом премированных. При этом можно даже отменить верхний лимит, чтоб не сдерживать личной инициативы. Возможно, для своего конкретно-исторического момента Антонов был прав, ведь реальная выгода для народного хозяйства намного больше, чем выплата премии рабочему. Главное, хорошо спланировать, согласовать отрасли, чтобы его сверхнорма не оказалась перепроизводством. Если премирование позволит задать форсированные темпы роста материальной базы коммунизма, то материальное стимулирование в определенных сферах "не успеет" оказать пагубного влияния на сознание рабочих, особенно если учесть, что сознание всегда отстает от развития производительных сил. Главное - добиться совпадения всех стимулов, тогда материальное стимулирование, этот враг коммунизма, только сыграет ему на руку.

В частности, Антонов в этой книге полемизировал с Я. Кронродом и И. Можайским за их статью "Что же главное?". Главным для товарищей-экономистов оказалось повышать материальное стимулирование во всем во имя действующих показателей. Любой из показателей, как они утверждали, при этом будет служить народному хозяйству. Они предлагали коренное изменение всей системы материального стимулирования, что послужит "решающим условием подъема эффективности деятельности каждого отдельного предприятия и всего социалистического производства". Вот так просто, одним махом, советские экономисты предлагали решить наступающие проблемы.

Больше всего Антонова возмущало, что в предлагаемых ими мерах не было ни слова о качестве продукции, ее надежности, долговечности, прогрессивности, и т.д. "И если в результате такого форсированного стимулирования длинным рублем возможно, в начале даже возрастет сумма прибылей в промышленности в целом, то в ближайшие годы наступит полных крах" [8]. В конечном итоге так и произошло, с поправкой на то, что крах намерений социалистической промышленности (т. е. создания материальной базы коммунизма), позволил еще 25 лет существовать Советскому Союзу.

"Прежде всего нужно добиться, чтобы материальное стимулирование действовало вдоль, а не поперек народнохозяйственным интересам. И в этом главное! Стоило 47 лет строить социализм, бороться, приносить огромные жертвы, чтобы прийти к ... длинному рублю?!" [9].

Как уже упоминалось выше, в виду особенности социализма (что это есть переходной период и собственной экономической сущности не имеет), в политэкономии социализма намного лучше разбирались непрофессиональные экономисты. Это понимал и предлагал Антонов: "... решение больных вопросов плановиков и экономистов нужно искать не у плановиков и экономистов, а у практических людей, непосредственных руководителей или рабочих на производстве" [10]. Может быть, поэтому не дали результата попытки разработать политэкономию социализма, несмотря на долгие дискуссии лучших умов Союза? Ведь задача социалистической экономики состоят в том, чтобы народным хозяйством можно было бы управлять не экономическими методами. Экономика как наука, как и отдельная форма сознания, должна при этом остаться в прошлом, в предистории человечества. Правда, только лишь одними "непосредственными руководителями", тоже не следует ограничиваться.

Выступления Кронрода и Можайского показали, насколько далеки были многие экономисты от понимания действительных, очень трудных условий социалистической промышленности и механизмов достижения партийных задач по построению материальной базы коммунизма. Профессиональные экономисты, как серьезно шутил Антонов, пытались "указывать нам дорогу вперед, пятясь задом, со взором, устраненным в прошлое" [11], в то время, как самые прогрессивные экономические идеи высказывали в то время в основном неэкономисты: Антонов, Глушков, Ильенков [12], Че Гевара [13].

Очевидно, что намного важнее в этом деле быть революционером, т. е. хорошо владеть марксизмом. Не нужно смущаться, что из вышеперечисленных только Че Гевара - признанный революционер. На самом деле революционер - это в первую очередь человек, владеющий передовой теорией, соответственно занимающийся передовой деятельностью в любой сфере и несущий соответственные идеи в массы.

Не случайно в завершении книги Антонов приводит слова Маркса о том, что "идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой". Говорится это в контексте мысли, что до преодоления разделения труда рабочий класс должен руководствоваться революционной теорией - той самой, которая ведет к снятию разделения труда. Оружием рабочего класса в переходный период могут и должны стать идеи улучшения планирования. Рабочим должны быть известны все новейшие методы, чтоб они сами их оценивали, вводя на местах и контролировали начальство. Антонов надеялся, что НХП став достоянием широких масс, станут материальной силой.

В противном случае не помогут ни пропаганда, ни агитация, ни приказы. "Что может сделать воспитательная работа, проводимая на собраниях и лекциях, литературой, кино и живописью, если в своей трудовой практике советский человек порой принуждается к неуклюжим "показателям" к действиям противоречащим его совести, пониманию общественной пользы"[14].

Сейчас, через 45 лет, предлагаемые Антоновым меры могут показаться несколько утопическими. Просто поменять показатели - и получили бы коммунизм! Но, в том то и дело, что осуществить это было не просто. Ведь чтобы перейти к народнохозяйственным показателям планирования, помимо революционной сознательности нужен был хороший расчет. Как иначе выяснить, пойдет ли какое-то изменение в рамках отдельного предприятия на пользу народнохозяйственному комплексу в целом, как не проделав сложный расчет на основе быстро поступающей производственной информации? Применение системы ЭВМ в экономике напрашивалось само собой, а Антонов это хорошо понимал. "Выход один: необходимо, с одной стороны, математизировать планирование производства и распределения, использовать новые возможности, созданные развитием электронных счетно-решающих устройств. С другой стороны, нужно так "настраивать" систему управления промышленностью вплоть до отдельных предприятий, чтобы как можно больше производственных вопросов решалось на месте в духе народнохозяйственных, а не узко ведомственных заводских интересов" [15].

Для воплощения идеи НХП Антонова можно было бы использовать общегосударственную автоматизированную систему управления экономикой (ОГАС) В.М. Глушкова, принципы которой во многом перекликались с идеями Антонова. И первое, и второе, было направленно на искоренение рыночных механизмов в экономике и переход от товарного хозяйства к безтоварному, с устранением рынка как основного регулятора в экономике. И первое, и второе, не было принято руководством Советского Союза. В результате Косыгинской реформы 1965 года основным показателем эффективности в экономике была объявлена прибыль, и проект ОГАСа был отклонен ввиду больших материальных затрат [16]. Так же остались не услышанными и предложения Антонова. И в этом, мы считаем, была главная причина поражения социализма в СССР. Ведь принятие таких мер в середине 60-х была задачей чрезвычайной важности для успешного развития социализма.

"Нет никакого сомнения, что задача развития показателей НХП-типа, отвечающих современному развитию производительных сил нашей страны будет решена в ближайшем будущем. Эти идеи буквально носятся в воздухе"[17].

1. Антонов О. К. "Для всех и для себя. О совершенствовании показателей планирования социалистического промышленного производства". М., Экономика, - 1965. - С. 75

2. Там же. С. 175

3. Там же. С. 231

4. Там же. С 234.

5. Там же. С. 240

6. Там же. С. 234

7. Там же. С 124

8. Там же. С. 247

9. Там же. С. 247

10. Там же. С. 248

11. Там же. С. 249

12. См., например, Ильенков Э.В. К выступлению к экономистов / диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении. - М.: 1997. - С.425-441.

13. См. Эрнесто Че Гевара. Статьи. Выступления. Письма. - М., 2006. - С. 386-408, 509-513.

14. Антонов О. К. "Для всех и для себя. О совершенствовании показателей планирования социалистического промышленного производства". М., Экономика, - 1965. - С. 124

15. Там же. С. 24

16. См. В. Пихорович. Невостребованная альтернатива рыночной реформе 1965 г. // Марксизм и современность. 2004. No.1.

17. Антонов О. К. "Для всех и для себя. О совершенствовании показателей планирования социалистического промышленного производства". М., Экономика, - 1965. - С. 264

http://propaganda-journal.net/816.html 2009-03-29