В пятую пятилетку на развитие экономики влияли как позитивные, так и негативные объективные факторы. Качественно вырос уровень квалификации рабочих, инженерно-технических, отчасти и руководящих хозяйственных кадров. Созданная в предшествующий период индустриальная, строительная и научно-техническая база позволяла быстро наращивать объем производственных фондов, достаточно технически совершенных для своего времени. Методы централизованного планирования и хозяйственного руководства значительно улучшились и позволяли обеспечить повышение эффективности использования ресурсов. С другой стороны, с началом Корейской войны резко осложнилась международная обстановка. Опираясь на безусловное превосходство в ядерном оружии и средствах его доставки, США тогда разрабатывали планы превентивной войны против СССР. Реальная угроза новой мировой войны заставила СССР на порядок нарастить военные расходы, примерно вдвое увеличив численность вооруженных сил, сравнявшуюся с предвоенным уровнем 1941-го, и организовать массовое производство ядерного оружия, ракетной и реактивной техники, обычного оружия для своей армии и армий восточноевропейских стран, Китая и воюющей Кореи. Ресурсы советской экономики стали использоваться для военных целей в намного большей доле, что сильно осложняло экономическое развитие и особенно возможности повышения уровня жизни населения. Одновременно участились сбои в системе государственного управления, вначале из-за резкого снижения активности Сталина, а после его смерти - из-за борьбы за власть между его преемниками и значительных изменений в структуре органов хозяйственного руководства, ослаблявших его эффективность.

Именно в период пятой пятилетки в полной мере сказались огромные усилия предшествующих 20-25 лет по количественному, а с середины 1930-х - и по качественному подъему образовательного и профессионального уровня населения. Обобщающий показатель этих усилий - доля расходов на образование в национальном доходе, уже в 1950 году достигшая почти 8 процентов - вдвое больше, чем аналогичный показатель США [101]. Число людей, имеющих образование - особенно среднее, среднетехническое и высшее, - за период после 1928 года выросло на порядок. Еще в конце 1920-х инженеров хронически не хватало, но уже в 1940 году число дипломированных инженеров в СССР превзошло уровень США, и это опережение сохранялось в течение 1950-1960-х годах.

С середины 1930-х резко возросли требования к подготовке специалистов, а выпускники послевоенных лет, которые стали преобладать среди хозяйственных руководителей именно в 1950-е, по общей инженерной и специальной подготовке уже не уступали своим американским и западноевропейским коллегам. С начала 1950-х дипломированные и хорошо обученные специалисты стали преобладать не только на самом верхнем уровне хозяйственного руководства, но и на среднем и даже нижнем уровнях (мастера). Существенно поднялся и уровень рабочих кадров [102]. Качественное улучшение кадров народного хозяйства (за исключением сельского хозяйства, где положение было хуже) и стало, на мой взгляд, главной причиной огромных успехов советской экономики в пятой пятилетке.

Утвержденные на XIX съезде директивы по пятому пятилетнему плану были сориентированы на решающую роль интенсивных факторов. Основной прирост продукции во всех отраслях народного хозяйства предполагалось получить за счет производительности труда, с ежегодным ее приростом в основных отраслях. Такое огромное увеличение обеспечивалось за счет роста фондовооруженности (планировалось значительно увеличить производственные капиталовложения) и лучшего использования имеющихся производственных фондов. Большое значение придавалось такому интенсивному фактору, как реконструкция предприятий. Концентрированное выражение курс на интенсификацию нашел в заданиях по снижению себестоимости промышленной, строительной и сельскохозяйственной продукции - примерно на 4 процента ежегодно, что с учетом уже достигнутого значительного снижения себестоимости продукции в последние годы четвертой пятилетки было весьма напряженным заданием, предполагающим существенное повышение эффективности использования всех видов ресурсов. Другим очень важным проявлением курса на интенсификацию было намеченное небывалое ранее (помимо второй пятилетки) сближение темпов роста продукции группы "А" и группы "Б", а также рост розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли в размере, превышающем намеченный рост национального дохода (соответственно 70 и 60 процентов), и значительное увеличение жилищного строительства. Намерение тем более примечательное, что этот пятилетний план составлялся в условиях резкого обострения международной напряженности, когда было бы естественно ожидать резкого сокращения, если не полного прекращения роста уровня жизни. Но ничего подобного не предусматривалось (и не осуществлялось), и это свидетельствует о больших возможностях советской экономики, способной в то время одновременно наращивать производственные мощности, военные расходы и уровень жизни населения (в основном, правда, городского).

Особого внимания заслуживает обоснованность заданий по сельскому хозяйству. Вследствие неудач в развитии сельского хозяйства в первые годы пятой пятилетки нередко делается вывод об ошибочности заложенной в пятилетний план стратегии развития сельского хозяйства. Иной точки зрения придерживался такой квалифицированный экономист, каким был Д. Шепилов. Среди важнейших составных частей принятой тогда "целостной генеральной программы дальнейшего мощного подъема сельского хозяйства" он называл комплексную механизацию и электрификацию сельского хозяйства на основе развития тракторостроения и сельскохозяйственного машиностроения; грандиозный план строительства гидро- и тепловых электростанций, орошения и обводнения обширных территорий за счет использования дешевой гидроэнергии, каналов и оросительных систем; создание полезащитных полос и другие мероприятия по борьбе с засухой; перевод земледелия и животноводства на научную базу с повсеместным внедрением правильных севооборотов, селекции и семеноводства, породного районирования скота и т. д. "Главную идею этой разносторонней генеральной программы, ее, так сказать, философию можно было бы определить одним термином: интенсификация сельского хозяйства. Не идти по пути расширения посевных площадей, а вести курс на неуклонное повышение урожайности полей и продуктивности животноводства" [103]. Легко возразить: почему же столь замечательная программа не привела к подъему сельского хозяйства в начале пятой пятилетки? Очевидно, что на развитии сельского хозяйства негативно сказывался не только рост военных расходов (с пересмотром всех народнохозяйственных пропорций), но в еще большей степени слабая материальная заинтересованность работников сельского хозяйства в развитии его общественного сектора и ограничения на развитие личного подсобного хозяйства (хотя и эти препятствия частично были связаны с уровнем военных расходов). Вместе с тем сегодня все чаще признается ошибочность свертывания программы полезащитных лесонасаждений после смерти Сталина. Многие из перечисленных Д. Шепиловым проектов должны были дать результат на рубеже пятой и шестой пятилеток. Взятый курс на интенсификацию сельского хозяйства был, конечно, правильным и шел в русле аналогичных мероприятий в других отраслях.

Реальность плана пятой пятилетки может быть оценена по сопоставлению намеченного роста основных фондов и национального дохода. Правда, в самом плане заданий по росту основных фондов не было, как не опубликованы и данные об объеме основных фондов в начале пятилетки. Но эти показатели могут быть рассчитаны. Так, объем основных фондов в СССР на 1 января 1968 года составлял 594 миллиарда рублей, а рост основных фондов за 1950-1967 годы - 4,3 раза. Хотя индекс роста основных фондов исчислен в сопоставимых, а не текущих ценах, но с учетом незначительности роста цен на инвестиционные товары в течение 1950-х и отсутствия переоценки основных фондов по восстановительной стоимости примерный объем основных фондов по балансовой стоимости в 1950 году можно оценить в 138,4 миллиарда рублей (деноминированных 1 января 1961-го).

Абсолютные данные по объему капиталовложений в пятом пятилетнем плане также не опубликованы. Но зная объем капиталовложений в четвертой пятилетке (41,2 миллиарда рублей) и планировавшееся увеличение государственных капиталовложений по сравнению с четвертой пятилеткой (на 90 процентов [104]), получаем объем основных фондов (без выбытия) на конец пятой пятилетки: 216,7 миллиарда рублей. С учетом же выбытия (3 процента ежегодно) это сумма на 20 миллиардов меньшая - 196 миллиардов рублей, с приростом фондов на 41,6 процента, то есть значительно ниже предполагаемого роста национального дохода. Разница должна была обеспечиваться за счет роста фондоотдачи.

Однако при составлении этого (как и многих других) планов советское руководство пало жертвой недостоверности собственной статистики. Восстановительная стоимость основных фондов в СССР была намного выше балансовой вследствие серьезной инфляции в сфере инвестиций в течение 1930-1940-х годов. Примерный ее размер для середины 1950-х крупнейший специалист в этой области Я. Б. Кваша оценивал в 1,5 раза. Если допустить, что подобное соотношение существовало и в 1950 году, то восстановительная стоимость основных фондов составила 207,4 миллиарда рублей, и тогда намечавшийся объем капиталовложений в 74 миллиарда обеспечивал (с учетом выбытия основных фондов в размере 30 миллиардов рублей) прирост основных фондов всего лишь на 20 процентов. В этих условиях намечавшийся рост национального дохода был бы совершенно невозможен.

Однако такой расчет, исходящий из норм амортизации основных фондов, преувеличивает реальные размеры выбытия основных фондов вследствие износа. Я привожу его в качестве иллюстрации сложности проблем, возникающих при анализе реальности долгосрочных планов на основе макроэкономических показателей, казалось бы, весьма надежных. Использование для оценки пятого пятилетнего плана заданий по вводу производственных мощностей в промышленности больше убеждает в обоснованности плана, но и тогда он выглядит весьма напряженным, предполагая очень значительное улучшение использования производственных мощностей.

Возникает и вопрос о реалистичности намечавшегося огромного роста капитальных вложений, требовавшего радикального технического переоснащения строительства, которое к началу пятой пятилетки еще оставалось царством ручного труда. Об этой проблеме в самих директивах нет ни слова. Однако на практике именно ее решение и заложило материальные основы для значительного роста производительности труда в строительстве. По официальным (мало искаженным для этого периода) данным, механовооруженность труда в строительстве за пятую пятилетку выросла вдвое [105].

Для обеспечения капитальных вложений требовался и огромный рост инвестиционного машиностроения. В пятилетнем плане намечалось двукратное увеличение продукции машиностроения - естественно, без разбивки по отдельным видам машиностроения, которое включало также и военную продукцию, и потребительские товары долговременного пользования (последние, впрочем, в незначительном объеме). Однако задания по выпуску отдельных видов продукции позволяют сделать вывод, что примерно в таком же объеме планировался и рост инвестиционного машиностроения, за исключением сельскохозяйственного и автомобилестроения. Встает, однако, все тот же вопрос о реальности плана. Ведь план предусматривал ежегодный прирост продукции машиностроения почти на 20 процентов с немного меньшим ростом производительности труда. Ничего подобного в машиностроении ранее не происходило. К тому же в отличие от строительства речь здесь шла не о замене преимущественно ручного труда на механизированный, а о переходе с одного уровня механизации на другой, за исключением вспомогательных и погрузочно-разгрузочных работ (на которых, правда, была занята почти половина всех работавших в отрасли).

В тексте директив по составлению пятого пятилетнего плана никакого, даже качественного обоснования таких огромных заданий не приводилось. Неясна была и степень обеспеченности этого роста производственными мощностями: требовалось если не их двукратное увеличение, то, как минимум, качественное улучшение использования существующих мощностей. В директивах отсутствовали (похоже, впервые) задания по производству металлорежущих станков и кузнечно-прессового оборудования, определяющих рост производственных мощностей в машиностроении. А ведь требовалось фактически удвоить их парк в течение пятилетки.

Ретроспективный анализ показывает, что и в пятой пятилетке значительную роль в приросте парка металлорежущих станков играли репарации. Это выглядит совершенно неожиданным, поскольку пик завоза репарационного оборудования пришелся на первые послевоенные годы. Парк металлорежущего оборудования вырос за четыре года пятилетки с 1,2 до 1,7 миллиона, то есть на 500 тысяч штук, произведено же за этот период было лишь 340 тысяч станков [104]. К тому же за этот период должно было выбыть как минимум 200 тысяч станков. Следовательно, отечественный выпуск обеспечивал лишь половину количества станков, требовавшихся для прироста парка и возмещения выбытия, - точно так же, как было и в четвертой пятилетке [107]. Роль внешней торговли в пополнении парка была ничтожной, так как импорт станков был примерно равен экспорту. Очевидное объяснение состоит в том, что в четвертую пятилетку на производстве была установлена лишь половина полученных по репарациям металлорежущих станков, но и эта цифра выглядит совершенно фантастической - почти 800 тысяч штук.

Однако и такой рост парка металлорежущих станков не мог бы обеспечить прироста мощностей в 2 раза. Следовательно, предполагалось и значительное улучшение их использования, и столь же радикальное снижение материалоемкости машиностроения: при намечавшемся удвоении продукции машиностроения планировался лишь прирост выпуска проката черных металлов (тогда - главного конструкционного материала для машиностроения) на 64 процента. Судя по соотношению, рассчитанному мною с использованием альтернативной оценки динамики продукции машиностроения за шестую пятилетку [108], такой прирост не мог обеспечить намеченного роста продукции машиностроения, и, следовательно, это задание было нереальным, что ставило под сомнение и реальность всего плана капитального строительства.

По своим структурным характеристикам план пятой пятилетки был практически безупречен. В целом он был более обоснованным, чем предыдущие пятилетние планы, но все же обоснованным недостаточно - в силу традиционного для советского планирования преувеличения возможностей экономики. В результате прирост ввода в действие производственных мощностей за счет капитального строительства [109] в основных капиталоемких отраслях (черная металлургия, угольная промышленность) оказался совершенно незначительным по сравнению с четвертой пятилеткой и только в электроэнергетике был более чем двукратным. Однако планы по выпуску соответствующих видов продукции были выполнены и даже перевыполнены за счет значительного улучшения использования существующих мощностей, модернизации оборудования и т.д.

Выпуск проката черных металлов вырос на 14,4 миллиона тонн при вводе в действие производственных мощностей только на 5,6 миллиона тонн (по другим видам продукции черной металлургии прирост был меньшим). Тем не менее в пятой пятилетке наблюдался весьма значительный рост производственных мощностей и основных фондов. Следует, однако, иметь в виду, что в пятой пятилетке несколько выросла доля промышленности в капиталовложениях в народное хозяйство. Достаточно точно характеризует рост активной части основных производственных фондов увеличение мощности используемых в промышленности электромоторов, которое составило 75 процентов [110], а в ряде отраслей (угольной, нефтеперерабатывающей [111]) мощности электромоторов выросли более чем вдвое.

Крупнейшим достижением, позволившим обеспечить огромный рост производительности труда в различных отраслях, стало очень быстрое развитие электроэнергетики. В период пятой пятилетки были введены в действие строившиеся ускоренными темпами крупнейшие гидроэлектростанции и ряд теплоэлектростанций. В результате мощность электростанций выросла почти в 2 раза - с 19,6 (1950) до 37,2 миллиона киловатт (1955). За одну пятилетку было введено в действие столько же энергетических мощностей, сколько за все предшествовавшие годы советской власти.

В 1952 году было принято постановление правительства о мероприятиях по снижению избыточного веса оборудования и машин [112], предусматривавшее улучшение качества конструирования машин и контроля за технической документацией. В постановлении содержались задания по выпуску облегченных видов металлопроката и, что особенно интересно, пластмасс, производство которых в СССР было в то время весьма незначительным (к этой проблеме вновь вернулись уже в 1958 году).

Почти одновременно было принято и постановление о мерах по борьбе с выпуском некачественной и некомплектной продукции и по дальнейшему улучшению качества промышленной продукции. Здесь констатировалось неудовлетворительное качество гражданской промышленной продукции практически всех отраслей и предусматривался ряд традиционных для советской экономики мер (усиление наказаний за низкое качество, повышение роли отделов технического контроля, стандартов и т. д.). Принципиально новым было требование усилить влияние потребителей на качество, хотя о конкретных формах такого влияния сказано весьма невразумительно.

Принято считать, что как раз в отношении качества принимавшиеся в командной экономике меры оказывались наименее результативными. К сожалению, удовлетворительного обобщающего измерителя динамики качества продукции не придумано, да и вряд ли он возможен. Поэтому приходится прибегать к оценкам очевидцев. Приведу свидетельство академика А. Аганбегяна: "Вспомним хотя бы пятидесятые годы. Да, наши вещи были не такими красивыми и не такими модными, как зарубежные, но зато любая из них была более долговечной. Неказистые отечественные радиоприемники работали десятилетиями. Наша автомашина "Победа" (сейчас увидишь на улицах - волнуешься) даже для своего времени была не такой уж модной или быстроходной, но отличалась прочностью, надежностью. В середине пятидесятых годов, сразу после окончания института, я в ГУМе купил маме телевизор. Он проработал лет двадцать - и ничего в нем не ломалось. А наши первые холодильники "Саратов" и "ЗИЛ"? Ведь раньше мы вообще не знали, что такое мастер по ремонту бытовой техники. Мы их никогда не вызывали, потому что она не ломалась" [113].

Обращает на себя внимание и поставленная в пятилетнем плане задача двукратного увеличения материальных и продовольственных резервов, что напоминает об аналогичных заданиях третьей пятилетки, в канун мировой войны. Другим признаком подготовки к возможной новой войне стали высокие задания по росту производства цветных металлов (например алюминия - в 2,6 раза, свинца - в 2,7 раза), одновременно открывавшие и возможности для ускорения научно-технического прогресса.

Вследствие значительных и технически эффективных капиталовложений заметно выросла электровооруженность занятых в промышленности (от 20 до 40 процентов), особенно в тех отраслях, где уровень механизации в предыдущий период был относительно низким (в угольной промышленности - на 65, в лесной и деревообрабатывающей - на 89 процентов).

Наряду с увеличением ввода производственных мощностей большую роль в ускорении темпов экономического развития в конце четвертой - начале пятой пятилетки сыграла работа Госплана СССР по "улучшению использования производственных мощностей", истинные размеры которых скрывались предприятиями для получения более легкого плана. Созданная Госпланом специальная инспекция по производственным мощностям выявила их реальные размеры в ряде отраслей, получивших более высокие задания, которые приходилось выполнять на имевшихся мощностях [114].

Качественное улучшение состава кадров и методов управления сделало возможным резкое ускорение роста производительности труда, которая превратилась в основной фактор роста производства практически во всех отраслях, включая сельское хозяйство, угольную и лесную промышленность (в которых в предыдущий период производительность труда не росла). Ранее нечто подобное наблюдалось только во второй пятилетке, но тогда лишь в качестве компенсации падения производительности труда в первую пятилетку. В пятую пятилетку при высоких темпах производства примерно две трети его прироста обеспечивались за счет производительности труда.

Только ростом производительности труда можно объяснить тот факт, что достаточно чувствительные мероприятия для экономики - прекращение использования военнопленных и резкое сокращение использования заключенных в ряде отраслей (соответственно в начале и конце пятилетки) - не оказали существенного влияния на рост производства (хотя и тогда, и позднее труд заключенных рассматривался многими аналитиками как едва ли не важнейший фактор экономического развития СССР). Сокращение использования труда заключенных заметно сказалось, по-видимому, только на золотодобывающей промышленности, но точных данных на этот счет в моем распоряжении нет.

Благодаря переходу судостроения на конвейер, с широкой специализацией и кооперированием, удалось значительно снизить трудоемкость отрасли и уменьшить сроки сооружения судов, в результате чего в 1950 году судостроительная промышленность произвела в несколько раз больше судов, чем в 1941-м. Эти мероприятия связаны с фигурой В. А. Малышева, одного из самых талантливых советских хозяйственников того периода. В войну он сыграл огромную роль в создании мощной танковой промышленности, а после войны, возглавляя Госкомитет по науке и технике, вынашивал планы полного технического перевооружения и организационной перестройки промышленности, строительства и транспорта. Но такая перестройка (фактически вторая индустриализация) требовала колоссальных капиталовложений. Достаточных ресурсов, учитывая огромные военные расходы, для нее не было.

Вторая индустриализация значительно отличалась от первой. Она опиралась на несравненно лучше подготовленные рабочие и инженерно-технические кадры, на мощный научно-технический потенциал. На этот раз можно было использовать и собственную машиностроительную базу. Основным направлением было не новое строительство, а реконструкция старых предприятий, которая требовала меньших капиталовложений. Упор на этот раз делался на более совершенные формы организации производства (использовавшиеся в довоенный и особенно в военный период в военной промышленности), на его специализацию и внутриотраслевое и межотраслевое кооперирование.

Иначе говоря, вторая индустриализация носила интенсивный, а не экстенсивный, как первая, характер. Она наталкивалась на традиционно слабые места командной экономики: неудовлетворительное материально-техническое снабжение, упор на количественные показатели, ведомственность, слабую нацеленность экономических показателей на новые потребности. Частично эти проблемы решались, о чем говорят огромные производственные успехи 1950-х. Но многое и не удалось.

Наряду с ростом производительности труда в пятой пятилетке происходило улучшение всех остальных показателей эффективности использования ресурсов. Об улучшении использования основных производственных фондов говорит повышение как фондоотдачи (в первый и последний раз в послевоенный период), так и практически всех натуральных показателей эффективности использования оборудования в отдельных отраслях и, обобщенно, электрической нагрузки электромоторов [115].

Чрезвычайно важно отметить резкое улучшение использования оборотных фондов. Излишние запасы традиционно были ахиллесовой пятой советской экономики. В пятую пятилетку темпы роста промышленности, по официальной оценке, росли почти вдвое быстрее, чем оборотные средства в запасах товарно-материальных ценностей. Особенно сильным было это превышение по незавершенному производству и готовой продукции, что говорило о качественном улучшении организации производства на уровне предприятий и народного хозяйства [116]. Обобщающим показателем повышения эффективности производства в этот период стало значительное снижение себестоимости промышленной продукции в ценах, сопоставимых с предыдущим периодом. При всей неточности этого показателя он все же характеризует тенденцию изменения уровня затрат. В среднегодовом исчислении себестоимость продукции снижалась в этот период более чем на 4 процента [117]. Благодаря столь быстрому снижению затрат прибыль в народном хозяйстве за годы пятой пятилетки выросла, при почти неизменных ценах, почти вдвое.

Быстрое повышение эффективности производства в начале 1950-х позволило сочетать резкое повышение военных расходов с продолжением повышения реальных доходов населения и с развертыванием ряда крупных строек народнохозяйственного значения. В канун Второй мировой войны СССР, при гораздо более низком уровне эффективности производства, обеспечить подобного сочетания не смог.

В то же самое время, к концу жизни Сталина, достигла критического уровня политическая и хозяйственная напряженность. Речь не идет об экономическом кризисе - производство потребительских товаров даже росло. Однако резкое ослабление активности Сталина привело к полупараличу государственного управления ("центростоп", по выражению адмирала Н. Кузнецова). Среди значительной части правящего слоя появилось острое желание облегчить себе казавшееся чрезмерно обременительным бремя забот и требовательности.

Здесь желания и простых людей, уровень жизни которых оставался низким, и руководителей совпадали с объективными возможностями и потребностями экономического и политического состояния общества. Комментируя слова Сталина на XIX съезде о том, что братским партиям надо учиться не только на "наших достижениях", но и на "наших ошибках", Л. Каганович полагал, что, проживи Сталин чуть дольше, сам бы выступил с таким самокритичным докладом [118]. Но, похоже, нежелание Сталина выступить с отчетным докладом на XIX съезде объяснялось не столько его физической слабостью (сумел же он в течение полутора часов говорить на последующем пленуме ЦК КПСС), сколько его неготовностью представить программу политических и экономических изменений.

[101] См. А. Вайнштейн. Народный доход России и СССР. М., 1969, стр. 161; "Народное хозяйство СССР в 1967 г." М., 1968, стр. 888; В. А. Мельянцев. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1995, стр. 181.

[102] См. М. И. Хлусов. Развитие советской индустрии. 1946-1958 гг. М., 1976, стр. 105-113.

[103] Д. Шепилов. Непримкнувший. М., 2001, стр. 286.

[104] "Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам". Т. 3. М., 1958, стр. 670 (по этому же источнику приводятся и другие задания пятого пятилетнего плана, установленные директивами XIX съезда).

[105] См. "Народное хозяйство СССР в 1967 г.", стр. 639.

[106] См. "Народное хозяйство СССР в 1958 г." М., 1959, стр. 231.

[107] См. Г. И. Ханин. Динамика экономического развития СССР. Новосибирск, 1991, стр. 265.

[108] См. Там же, стр. 164.

[109] См. "Народное хозяйство СССР в 1960 г." М., 1961, стр. 605.

[110] См. Г. И. Ханин. Динамика экономического развития СССР, стр. 263.

[111] См. Там же, стр. 261.

[112] См. "Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам", т. 3, стр. 638-641.

[113] А. Г. Аганбегян. В первом эшелоне перестройки. Новосибирск, 1989, стр. 22.

[114] См. М. И. Хлусов. Развитие советской индустрии. 1946-1958 гг., стр. 56-58.

[115] См. Г. И. Ханин. Динамика экономического развития СССР, стр. 263.

[116] См. С. А. Хейнман. Проблемы интенсификации промышленного производства. М., 1968, стр. 14-15.

[117] Б. П. Плышевский. Национальный доход СССР за 20 лет. М., 1964, стр. 100.

[118] См. Л. М. Каганович. Памятные записки. М., 1996, стр. 498.