Увлекательные истории о странах мира Выпуск от 30.03.05

История ( http://worlds.ru ):

Герат — снаружи и изнутри     [Афганистан http://worlds.ru/asia/afghanistan/]

Афганистан принадлежит к тем странам, которые и сегодня еще могут служить идеальной
декорацией для «Тысячи и одной ночи». Закаты окрашивают купола мечетей в поэтические
цвета. Лица женщин скрыты под покровом тайны. Мужчины суровы и решительны, но
в то же время великодушны и гостеприимны — как стало ясно двум нашим соотечественникам,
которые, одни из немногих иностранцев, посетили эту древнюю землю после падения
талибского режима и окончания многолетней изнурительной войны.

Автор:  noТечинский

Статья: Герат — снаружи и изнутри    http://www.vokrugsveta.ru/publishing/vs/archives/?item_id=596

Сайт: Вокруг Света## http://www.vokrugsveta.com.ua

Афганистан принадлежит к тем странам, которые и сегодня еще могут служить идеальной
декорацией для «Тысячи и одной ночи». Закаты окрашивают купола мечетей в поэтические
цвета. Лица женщин скрыты под покровом тайны. Мужчины суровы и решительны, но
в то же время великодушны и гостеприимны — как стало ясно двум нашим соотечественникам,
которые, одни из немногих иностранцев, посетили эту древнюю землю после падения
талибского режима и окончания многолетней изнурительной войны.

Через какие-нибудь 200 метров после пограничного пункта идеальные иранские автобаны
превратились в пыльные «направления» без какого-либо покрытия. Говорят, что дороги
здесь когда-то были, но гусеничная техника советского производства надежно стерла
их с лица земли. С тех пор прошло уже немало лет, и люди казались изумленными
нашей славянской внешностью — впрочем, это не мешало им наперебой предлагать
свои машины в качестве такси. Предложение на этом «участке рынка» превосходит
спрос в десятки раз, но конкуренция
выглядит странной — цена у всех одинаковая. На линии «персидская граница — Герат»
все решают только темперамент, проворство, красноречие и обаяние. Обладатели
этих качеств (и в 90 случаях из 100 — удивительных судеб) получают свою пятерку
долларов.

Монтажник—переводчик— таксист—программист

…Социалистическая власть, обосновавшись на афганской почве, послала Ахмеда в
загадочный Воронеж учиться на монтажника. Неизвестно зачем овладев этой романтической
профессией, через 3 года он вернулся и стал хорошо зарабатывать переводом с русского
в одной из правительственных контор Кабула. Эта относительно спокойная жизнь
кончилась, как и у всех его лояльных сограждан, в памятном 1989 году, когда контингент
советских войск с развернутыми знаменами и маршами ушел на север, за реку Пяндж.
Все чиновники разбежались.
На их место пришли суровые бородатые люди — настало время и для Ахмеда спасать
свою семью. Молодую жену — в охапку, братья седлали коней, и, как поется в народной
песне афганских беженцев, «темной ночью по дороге нелегалов им маячил призрачный
Иран» (автор русского перевода затерялся в дебрях международного фольклора).

Соседи сказали: «Пришли — живите». И даже выдали всем временные паспорта. Но,
конечно, пришлось переквалифицироваться в чернорабочего, снимая 3-метровую конуру
за бешеные по тамошним меркам деньги. Впрочем, Ахмед оказался неглупым парнем
и в этих далеко не кембриджских условиях умудрился освоить азы компьютерной техники
(где он вообще раздобыл на афгано-персидской границе компьютер, осталось неясным
для нас). В 2001-м талибский порядок пал, и Иран тут же с вежливой настойчивостью
попросил всех беженцев вернуться
к родным пенатам. Опять засобирались в дорогу — Ахмед, жена, возмужавшие братья
и уже пятилетняя дочь.

Теперь афганец разъезжает на подобранном в Герате и починенном за гроши автомобиле.
Он убежденный оптимист, улыбается, поздравляет с Днем Победы советского народа
над немецко-фашистскими захватчиками, специально для нас исполняет куплет из
одноименной песни. При этом, не отпуская руля, оживленно демонстрирует свой задел
на будущее — сумку, полную компакт-дисков с разнообразными программами. Цель
Ахмеда — Кабул, пусть там теперь нет ни дома, ни четкой перспективы. Он программист,
а значит, скоро все это будет.
И вообще: «Афганистан возрождается из пепла — в это верят все вокруг».

Новое правительство, новые законы. Гератцы возбуждены и переполнены смутными
надеждами. Во всяком случае, позади остались грязная работа и статус людей второго
сорта на чужбине. Впереди покой, а может быть, даже возможность снова общаться
с большим, интересным внешним миром и видеть его: не только Воронеж, но и Нью-Йорк,
Москву и Европу. В Герате, самом крупном городе на юго-западе страны, уже есть
настоящие отели, правда, пока они все заполнены возвращающимися беженцами. Те
ночуют раз-другой в маленьких комнатушках
и отправляются дальше — в глубь Афганистана, на поиски «старой новой жизни».
Но по-настоящему новой — где будет образование, еда и фильмы по телевизору… Не
успеваю я хлопнуть дверью Ахмедова такси, как подросток в толстенных очках смущенно
шепчет мне: «I am very happy to meet you, mister». Да-да, парень. Я трясу ему
руку, я тоже очень счастлив…

Нет закона, кроме корана



Мы сказали, что Герат — город крупный, но, хотя после Кабула и Кандагара он действительно
занимает третье место в Афганистане, европеец не назвал бы его таковым. Здесь
нет промышленности, нет широких проспектов и площадей, жилые дома льнут друг
к другу.

Центральные проулки стекаются к древней соборной мечети Масджиди Джамми, куда,
сняв обувь, может войти каждый и куда во время антиталибской войны угодила американская
бомба. Тогда шла утренняя молитва, погибли 8 человек, но ныне храм снова действует
и вокруг кипит бойкая мусульманская жизнь. Торгуют, беседуют. Неимоверно шустрый
старик лет 80, громко ругаясь, гоняет гигантским веником подростков, которые
пытались просочиться внутрь прямо в своих потрепанных ботах. При этом страж религиозного
порядка свободной
рукой указывает на нас — судя по всему, ставя в пример неверных хориджи (иностранцев),
которые и то знают, как себя вести.

Напротив мечети, у крепости Ихтияруддина, которая сейчас на реставрации, дисциплина
уже строже. Говорят, что ремонтная вывеска — это только прикрытие для военных,
использующих здание XIV века в своих целях. У входа автоматчики, внутрь не пускают,
и редкие иностранцы, наметившие себе культурную программу, оказываются вынужденными
удовлетвориться потребительской: в 100 метрах отсюда — базар.

Настоящий восточный базар — аналог древнеримского форума и театра одновременно.
Здесь смотрят на других, показывают себя, обсуждают быт и политику так горячо,
что доходит и до драк. Говорят экспансивно и быстро, так что иностранец, даже
владеющий пуштунским, дари или фарси, мало что уловит из прений. Нам помогло,
правда, неожиданное знакомство — с одетым по-европейски мужчиной лет 35, который
катил вдоль лотков велосипед. Он оказался профессором экономики Кабульского университета,
и мы долго говорили по-английски,
стоя на обочине. Вокруг тут же собралось человек тридцать любопытствующих. Против
своего обыкновения, они слушали молча, заглядывая нам в рот и мешая проезду немудреного
транспорта.

Профессор рассказывал, как он, еще будучи ребенком, покупал сигареты для русских
солдат. И больше всего напирал на природное миролюбие афганцев и на то, что скоро
их страна станет самой демократической на тысячи километров вокруг. Но мы слышали
и другое: «Зачем они пришли? Зачем нам Ахмед Карзаи со своим американским законом?
У нас свой закон — Священный Коран, другой не нужен».

Цветы новой жизни



Основные улицы Герата тянутся через весь город: это бесконечные магазины и лавки,
шум и пыль. Но, свернув в любую «щель», в любую подворотню налево или направо
и пройдя 5—6 шагов, входишь в принципиально иной мир, мир гератского детства.
Оно будет кружиться и мельтешить перед вами десятками маленьких проворных тел,
норовя любой ценой оказаться перед объективом камеры. Чумазое и сплошь черноглазое,
оно забросает вас тысячами непонятных, но благозвучных слов и смешков.

Мальчики одеваются так же просто, как взрослые мужчины. Девочки, напротив, выглядят
очень нарядно в пестрых платьицах с почти европейскими рюшечками и кружевами.
Отбиться от стайки детей, увязавшейся следом, нет никакой возможности (кроме
как вновь выйти на одну из центральных улиц — туда без взрослых ходить не принято).
Словно единый организм во многих лицах, она неутомима, целенаправленна и изобретательна.

Однажды, блуждая по гератским кварталам-лабиринтам, мы вдруг вышли к окраинной
реке Герируд. В искристой воде цвета кофе с молоком дети деловито мыли посуду,
успевая при этом отвлекаться на прыжки с моста. Посуда оказалась собранной с
миру по нитке, веселые улыбчивые ребята — пастухами, которые большую часть дня
проводят со своими козами на сочных «пастбищах» городского кладбища, а сюда забрели
провести «перерыв».

Что-что, а позировать они умели — интересно, неужели им приходится делать это
часто? Во всяком случае, так артистично таскают бедных копытных за хвосты и поднимают
их на руки, разве что не жонглируя ими, — наверное, только в восточных бродячих
цирках. В благодарность же за «фотосессию» мы удостоились экскурсии по кладбищу
— с объяснениями, увы, непонятными. Впрочем, кое-что мы поняли — скажем, вон
за ту череду надгробных каменных плит заходить не надо. Когда мы пошли именно
туда, великодушные ребята с неудовольствием,
но побрели все-таки с нами, захватив с собой по пригоршне камней. Оказалось,
там живет стая одичавших собак — такая же дружная, сплоченная, а при случае —
воинственная, как и у детей. Совместными усилиями пришлось отбиваться, причем
было заметно, что здоровенные псы знакомы с малолетними пастухами не понаслышке
и между ними случаются территориальные конфликты…

Пока отцы зарабатывают на жизнь, а матери занимаются хозяйством, их чада играют
на улице — иногда под присмотром стариков, но это, как мы убедились, излишне.
Малолетние афганцы при всей внешней беспечности и неуправляемости весьма ответственны.
Те, что старше, обязательно следят за маленькими: носят их на спине, держат за
руку. А младшие слушаются беспрекословно. Здесь с юных пор приучаются к порядку,
к семейной «поруке», к почтительному взгляду на закон и религию, что в исламе,
в общем, одно и то же. Афганские
мальчишки и девчонки очень умны — в своем роде гораздо умнее своих тепличных
европейских сверстников. Впрочем, может быть, за ум мы принимаем их жизненный
опыт, намного опережающий развитие организма. Они видели войну и живут без всякого
комфорта — в глиняных хибарах, они ежедневно борются за жизнь, и делают это сообща,
что тоже многому учит. При этом, разумеется, многие гератские дети не умеют читать.
Как, впрочем, и их родители.

С наступлением сумерек и первым призывом к вечерней молитве ребята в один момент
исчезают с улиц, разбегаясь по домам. Завтра будет новый день, он принесет новые
дела и обязанности. Беспечное детство в Афганистане коротко. В 10—12 лет мальчики
уже работают в полную силу и на общих основаниях со всеми. А годам к 16 у многих
будут собственные дети…

Афганский гуманизм



Читать из них редко кто умеет, но вот по-английски многие сносно тараторят. Американцы,
придя в страну, привезли все гуманитарные миссии, какие только могли. Бесплатные
языковые курсы, службы материальной помощи, Красный Крест… Их бесконечные офисы
все время встречаются на улицах Герата.

Иранцы строят дороги. Турки, как повсюду в мире, возводят дома. Но внешний облик
города пока не очень изменился. Все та же глина, и технологии времен Тамерлана.
Развалины так и остаются развалинами. Все те же лавки, забитые непонятным для
нас барахлом. Те же женщины в голубых паранджах до пят, все так же они шарахаются
от фотообъективов. Те же чайханы с огромными «самоварами» и столетними аксакалами
в белых чалмах.

Кстати, о лавках и чайханах. Именно они являются источником главной прелести
Герата: его запахов. Запахов, которых даже печально известный персонаж Зюскинда
Гренуй не смог бы себе представить.

Запах сырой глины перекрывается душным «перегаром» пустыни. Запахи легких окрашенных
тканей смешиваются с ароматом чая и засахаренных сладостей. Уже больше четырех
часов мы бродили по Герату среди лачуг и фантастических средневековых арок и
порядком устали от этого пиршества для носа — пора было подумать о чем-нибудь
для желудка. Тут, как в сказках Шахерезады, из глубины темного сарая, из-за дымовой
самоварной «завесы» нас поманил какой-то дед лет ста на вид. Затем, не выказывая
ни малейших эмоций, он лениво
указал одной рукой на большой «подиум», застеленный коврами, а другой — на чайник
(надо заметить, что мы никакого повода к такому любезному приглашению не подавали).
Тут же появились два перевязанных веревкой пакета (не такие, как у нас дома,
— гораздо больше): «чай сиат» и «чай саабс», зеленый и черный. Мы выбрали «сиат»
со сладостями, и через минуту уже плыли по течению неторопливого стариковского
рассказа. Точнее — показа на языке жестов. То на самовар ткнет пальцем, т
 о в небо, то на внука, который ухаживает за немногочисленными посетителями.

Эта чайхана за несколько гератских дней стала нам, можно сказать, родной. Не
понимая мудреных пантомим хозяина, мы тем не менее приходили туда каждый день
— чаепитие под них странным образом умиротворяло. А однажды коммуникативный прорыв
все же был осуществлен.

В тот раз старик не стал долго «вещать», а просто взял нас за руки и повел внутрь
помещения, где на стене висела фотография, изображавшая совсем юного солдата
афганской королевской гвардии под размашистой надписью: «1923» (кстати, королем
тогда был Аманулла-хан — большой друг Советской России). Довольно долго мы гадали,
кем мог приходиться этот бравый воин владельцу чайханы в Герате, пока наконец
по сличении портрета с оригиналом не пришлось прийти к поразительному выводу,
что это — он сам. Афганцы живут долго…

Не знаем, в чем секрет их долголетия — один гератец, правда, еще довольно молодой,
уверял, что собственно в чае, которого средний афганец выпивает от 40 до 60 пиал
в день. Но само это долголетие, вероятно, питает другую черту, которую по распространенности
в этой стране можно причислить к общенациональным. Речь — о гостеприимстве. Ведь
если ты воевал в союзе с русскими против англичан в 1920-х, а потом и сам, и
внуки твои по нескольку раз за век сражались — и в этом, и в обратном, и во многих
других союзах
становится все равно, из какого государства к тебе приезжают гости. А главное
— учишься ценить человеческую жизнь и тепло — на свой, не западный лад.


===========------------===========
Смешная история ( http://worlds.ru/humour/ ):


Щит! [Великобритания http://worlds.ru/europe/great_britain/]

В 96-ом году были мы в Англии, и вот стою я в одной из комнат то ли Виндзора,
то ли замка Уорвика-Кингмэйкера, озираюсь: народ ходит, экскурсоводы политкорректно
бубнят что-то, мальчику-инвалиду в коляске дают со стены кинжал посмотреть...
И мой отец, который по-английски знает разве что "здрасте", "спасибо" и "не бейте
меня, я иностранец" :о), указывает рукою на стену и внушительно произносит: "Щит!"
А там действительно висит кованый щит. "Щит!" Народ косится уже нехорошо, как
бы скандала не вышло, а что я
им объясню? Так что пришлось папу без объяснений тащить за рукав из этого зала...
===========------------===========
СТРАНный анекдот ( http://worlds.ru/anekdot/ ):


Казахстан http://worlds.ru/asia/kazakhstan/

Приезжает Петька из Казахстана. Василий Иванович спрашивает:

- Ну, что Петька, выучил ты там казахский язык?

- Да.

- А как по казахски будет "один"?

- Бiр.

- А "пять"?

- Бiр, бiр, бiр, бiр, бiр.

- А как будет "тысяча"?

- Ну, это долгая песня.
===========------------===========