Разговаривают президенты российско и западной автомобильных фирм:
-Мы делаем машины мощные как Ниагаркий водопад,красивые как птицы и быстрые как пули.

Всё ещё удивительная Амазония

В 1930 году в архиве Академии наук СССР при разборе рукописей неожиданно обнаружились старинные тетради, исписанные убористым почерком. Полистав страницы, сотрудники архива поняли, что обладают уникальным материалом. В их руках оказались дневники Григория Ивановича Лангсдорфа - российского консула в Бразилии - личности легендарной, но, увы, полузабытой.

Автор: Снатенков

Статья: Всё ещё удивительная Амазония

Сайт: Сайт 'Travel.ru'

В 1930 году в архиве Академии наук СССР при разборе рукописей неожиданно обнаружились старинные тетради, исписанные убористым почерком. Полистав страницы, сотрудники архива поняли, что обладают уникальным материалом. В их руках оказались дневники Григория Ивановича Лангсдорфа - российского консула в Бразилии - личности легендарной, но, увы, полузабытой.

В 26-ти объемистых тетрадях, считавшихся утерянными сто лет назад, Григорий Иванович кропотливо, день за днем, излагал подробности своего путешествия по внутренним областям Южной Америки, предпринятого им в 20-е годы XIX века.

В дневнике было все: описание маршрута, путевые записи, бесценные сведения по ботанике, зоологии, географии, истории, этнографии и экономике. Но кто же он такой, Григорий Иванович Лангсдорф? И почему о его экспедиции так мало известно?

Георг Генрих фон Лангсдорф родился в Германии в 1774 году. С отличием закончив школу, он поступил на медицинский факультет Геттингенского университета. После получения диплома Георг, изучивший к тому времени несколько языков, отправился в Португалию. Молодой врач сочетал врачебную практику с географической и естественно-научной деятельностью. Волею судьбы в 1803 году 29-летний Лангсдорф по рекомендации Петербургской академии наук оказался на борту шлюпа "Надежда", совершавшего под командованием Крузенштерна первое русское кругосветное плавание. Там он познакомился с Николаем Резановым и даже сопровождал его во время дипломатической миссии в Японию. Посетив Русскую Америку, Георг Лангсдорф, ставший к тому времени Григорием Ивановичем, из Охотска отправился через всю Россию в Петербург, где и завершил свою кругосветку в 1807 году. В столице его приняли благосклонно. Вскоре он был избран адъюнктом Академии наук и причислен к министерству иностранных дел.

Свободное владение португальским определило место его дальнейшей службы - Бразилию. И вот в 1812 году молодой дипломат впервые увидел Рио-де-Жанейро. На 13 лет дом русского консула стал центром культурной жизни в Рио.

В 1821 году Лангсдорф стал действительным членом Академии наук и тогда же задумал совершить экспедицию в труднодоступные места отдаленных бразильских провинций и выйти к Амазонке.

Сведения о стране в ту пору были столь скудны, что на картах ее внутренние районы отмечались белым пятном. Собрав группу единомышленников из тридцати человек, среди которых были ботаники, зоологи, астрономы, художники, охотники и лоцманы, Лангсдорф отправился в путь. Первые пять лет он изучал провинции вдоль побережья Атлантического океана - в окрестностях Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу, а в 1826 году направился в Куябу, главный город отдаленной провинции Мату-Гросу. Передвигались на лодках, баркасах, лошадях, в фургонах. Плохие дороги сильно осложняли путь. Тем не менее, исследователи смогли добраться до Риу-Парду и, продолжив путь водой, изучили реки Парану и Парагвай.

В Куябе экспедиция Лангсдорфа провела около года. Уважение к русскому послу оказалось столь велико, что его допустили к архивам и разрешили посетить золотые и алмазные рудники - вещь, до того немыслимая!

Лангсдорф писал: "Туманы, болота, реки, мелкие озера, ключи и другие препятствия делают работу на рудниках по добыче золота и на алмазных россыпях очень тяжелой. Люди рано умирают, не достигнув возраста, которого достигают жители других провинций. Злокачественные лихорадки, гнилая горячка, воспаление легких, желтуха, дизентерия - короче, все болезни, которые нигде в других частях Бразилии я не видел. Я просил президента принять страждущих в город. Сам же, пользуясь своими медицинскими знаниями, бесплатно помогал больным, заслужив их благодарность, доверие и уважение президента двух округов".

В Куябе Григорий Иванович принял решение разделить экспедицию на два отряда. Это позволяло охватить больший район для исследования. Своего друга, ботаника Л. Риделя, с первым отрядом Григорий Иванович направил через Порту-Велью по реке Мадейре к Манаусу - столице Амазонии. Сам же планировал спуститься по Журуэне и Тапажосу к Амазонке. Оба отряда должны были встретиться в Манаусе и вернуться в Рио.

Лангсдорф прекрасно отдавал себе отчет о предстоящих трудностях. Особенно беспокоил его сырой нездоровый климат заболоченных низин. Опасения оправдались. Все участники его отряда заболели тропической лихорадкой, а особенно тяжело болезнь отразилась на Григории Ивановиче. Последствия оказались необратимыми - расстройство умственных способностей и почти полная потеря памяти.

С большими трудностями исследователи добрались до Белена и дождались отряда Риделя. Все вместе возвратились в Рио. Лангсдорф был вынужден уйти в отставку. Родственники увезли безнадежно больного путешественника в Германию. Там, в беспамятстве, он прожил еще двадцать лет и умер в 1852 году.

Участники экспедиции остались за границей; увы, уникальные научные материалы, посланные в Петербург, не были опубликованы. Коллекции, составленные Лангсдорфом, попали в Кунсткамеру, а в дальнейшем стали основой южноамериканских собраний российских музеев.

Обширные энтомологические, орнитологические сборы, чучела млекопитающих; более трех тысяч живых растений; один из самых полных гербариев тропической флоры в мире, насчитывающий почти сто тысяч экземпляров; образцы минералов, около сотни этнографических предметов, несколько сот рисунков, десятки карт и планов, две тысячи листов рукописей - таков итог экспедиции Лангсдорфа.

К сожалению, его научная деятельность современниками не была оценена по достоинству, а переданный в Петербург архив в 1830-х годах затерялся на долгие годы.

...И вот мы в Рио-де-Жанейро. В русском посольстве благосклонно отнеслись к моей идее повторить маршрут Лангсдорфа. Его там чтут: на стене я обнаружил большую карту со схемой продвижения экспедиции. Нам организовали несколько интересных встреч, дали нужные телефоны, предупредили о змеях и желтой лихорадке - и отправили с Богом. К сожалению, дом Лангсдорфа нам увидеть не удалось - он не сохранился.

Покинув прекрасный, залитый тропическим солнцем Рио, мы отправились в Сан-Паулу. Скопление людей чудовищное - такое даже трудно себе представить. Небоскребы делового города подавляют и страшат. Но здесь можно увидеть и много интересного: мы посетили Институт тропиков и богатый серпентарий, что было крайне полезно перед посещением Амазонии.

Из Сан-Паулу мы выехали на автобусе - и через полчаса уже катили среди сельских пейзажей. Конечно, увиденное нами в Бразилии разительно отличалось от картины начала XIX века. Там, где члены экспедиции с риском для жизни изучали девственную природу страны, выросли большие города, проложены автомобильные и железные дороги. Отвоеванные у дикой сельвы земли распаханы под плантации, а индейские племена почти полностью исчезли. Теперь на огромных территориях проживают потомки испанцев, португальцев, негров и азиатов. Однако сохранилась главная черта характера бразильцев, подмеченная еще Лангсдорфом, - их необыкновенное дружелюбие. Где бы мы ни останавливались, к кому бы не обращались - нас окружало благожелательное отношение.

Нам частенько приходилось останавливаться в деревушках. Жилье в прибрежных районах - это добротные каменные и деревянные дома, в отдаленных провинциях - дощатые лачуги, покрытые пальмовыми листьями, а иногда - жестью от разрезанных бочек. Обычно мы ставили свои палатки с наступлением темноты, чтобы не привлекать внимания. Утром деревня просыпалась и обнаруживала нас. Возле палаток собирались толпы любопытной ребятни. Жители тропиков почти не употребляют в пищу молочных продуктов. Зато в их рацион входят рыба (у тех, кто живет по берегам рек) и большое количество экзотических фруктов, а также маниока - съедобные клубни местного растения. Переезжая на автобусах и попутках из одного селения в другое, мы добрались до границы с Парагваем. Водопад Игуасу находился в стороне от нашего маршрута, но уехать, не полюбовавшись на это чудо природы, мы не могли.

Стоял май - сезон дождей. Земля дрожала и гудела, вдали оглушительно ревел водопад, окруженный плотным облаком брызг. Мы, забыв про все на свете и будто впав в состояние гипнотического транса, созерцали гигантскую реку, падающую с восьмидесятиметровой высоты.

С трудом оторвавшись от грандиозного зрелища, мы вышли на шоссе. Подошел автобус, и мы двинулись дальше - по дороге, вдоль которой тянулись густые тропические леса. Я представил, как продирались сквозь непроходимые заросли члены первой русской экспедиции. Конечно, они старались по возможности преодолевать расстояние по рекам, но и это сулило немало опасностей. Вот как описывает путешествие по Риу-Прету Григорий Иванович Лангсдорф: "Большие деревья из-за сильного наводнения были частью снесены течением, частью упали и возвышались поперек реки, загораживая дорогу стволами и ветвями. Каждую минуту были необходимы топоры, молотки, ножи. Каждую минуту то один, то другой должен был соскакивать в воду, чтобы не быть прижатым силой потока к неожиданно появившемуся древесному суку".

Проезжая по автомобильной дороге вдоль рек, я не переставал удивляться мужеству исследователей: и в наши дни бурная после наводнения река, несущая вырванные с корнем деревья, представляет большую опасность. Но тогда иной дороги не существовало и приходилось целиком полагаться на волю волн и крепость каноэ. Так продвигаясь по рекам, экспедиция Лангсдорфа достигла впадины Пантанал и пересекла ее с юга на север по реке Парагвай. Мы же обогнули впадину с севера и уже из Куябы заехали в нее по единственной дороге, ведущей на юг.

Впадина Пантанал, величиной с Германию, краем заходит на территорию Боливии. Это целая система рек, озер и болот. Во время сезона дождей река Парагвай разливается и затопляет огромные территории - видны лишь крошечные островки и торчащие из воды деревья. Когда уровень воды снижается, на поверхности остаются многочисленные речушки и водоемы, полные копошащейся в них живности, - настоящий рай для биологов. Видели ли вы паука-птицееда величиной со скворца: мохнатого, глазастого, прыгающего на два метра в высоту? Или пятиметровую анаконду? Я уж не говорю о великом множестве птиц, парящих в воздухе или усаживающихся на деревья по берегам рек: колибри, попугаи, тангары, длинноклювые туканы - всех не перечислить. Чтобы собрать здесь гербарий или коллекцию бабочек, нужно преодолеть поистине адские мучения. Художник Флоранс, участник экспедиции Лангсдорфа писал: "Бедствие, от которого мы страдали, - это миллионы пиоенс - крылатых насекомых, размером меньше блохи. Кусая и высасывая кровь, пиоенс причиняют слабую боль, такую же, как укус москита, но переносить ее труднее, потому что зуд более сильный... Мы были вынуждены закрывать тело, оставляя открытыми только глаза, нос и рот. Это еще больше увеличивало наши страдания, так как стояла необычайная жара".

Только на Пантанале мы почувствовали это на себе. Каждый день перед заходом солнца все, что есть в природе летающего, - все поднималось в воздух, и от этого в ушах стоял сплошной звон. Как ни укутывали мы лица и шеи защитными сетками, пронырливая мошка все равно умудрялась пролезть и искусать. Мази в этом случае бесполезны: они мгновенно удаляются с тела вместе с потом.

Бразильцы не любят эти места. Лишь охотники да рыболовы посещают Пантанал - и то наездами. По насыпной дороге мы на попутке медленно продвигались к центру "зеленого ада". Около ста деревянных мостиков, через которые мы чудом переехали, скорее похожи на аварийные мостки. Мы удивлялись бразильской беспечности, которая нисколько не уступает русскому авось. Вдоль дороги, греясь на солнышке, отдыхали компании крокодилов. По этой причине выходить из машины мы не рискнули. Уже спустились сумерки, когда мы заметили впереди несколько домиков. Машина въехала на остров. Дорога кончилась, упираясь в широкую реку.

В домиках жили немногочисленные обитатели Пантанала - персонал, обслуживающий рыбаков и охотников. Убедившись, что крокодилов поблизости нет, мы решили искупаться.

Подошли к реке и... даже рты пораскрывали - вода кипела от кишевшей в ней рыбы! Мы недолго думая схватили два гамака, связали их вместе и этими самодельными сетями, как бреднем, решили половить рыбу. Но только мы вошли в воду, как услышали крики, - рыбаки, наблюдавшие за нами, заволновались. Мы поспешили вылезти и подошли к рыбакам. Те достали из воды кукан с пираньями и продемонстрировали, что с нами могло бы быть: ветку толщиной с палец пиранья перекусила словно вермишелину. Вовремя же мы выбрались на сушу! Пираньи невелики - немногим больше ладони, но рыбалка на них - одно удовольствие. Только закидываешь крючок, где наживкой является кусок мяса от самой же пираньи, сразу можно тянуть - зубастые челюсти мгновенно хватают приманку.

На Пантанале нам довелось увидеть редкого зверя - капибару, по виду напоминающего гигантскую морскую свинку. Ее так и называют - водосвинка. Она хорошо плавает и питается водными растениями. Тело капибары покрыто рыжевато-бурыми жесткими, как щетина, волосами. Потому пираньи ее и не трогают, даже если зверек ранен. Охотятся на капибару теперь только ягуары и кайманы, хотя раньше из-за своего вкусного мяса водосвинка частенько становилась жертвой человека. Люди, приручившие капибару, отмечают ее удивительную кротость и ласковый характер.

00:28 Украина для "своих": украинские СМИ за 23-28 ноября [regnum.ru]

00:28 Украина для "своих": обзор украинских СМИ за 23-28 ноября 2002 [regnum.ru]

00:19 В Бельгии столкнулись поезд и грузовик; восемь человек ранены [gazeta.ru]

00:15 ВВС США и Британии обстреляли объекты на севере Ирака [gazeta.ru]

00:13 В Бельгии 8 человек ранены в результате столкновения поезда с грузовиком [РИА "Новости"]

00:13 Украина для "своих": обзор украинских СМИ за 23-28 ноября 2002 [regnum.ru]

00:11 Ангола - новый поставщик нефти в Израиль [jewish.ru]

Выпускающий редактор:
Ирина Уголькова
Главный редактор:
Александр Каргин