| ← Апрель 2021 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
4
|
|||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
5
|
6
|
7
|
8
|
9
|
10
|
11
|
|
12
|
13
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
|
19
|
20
|
21
|
23
|
24
|
25
|
|
|
26
|
27
|
28
|
||||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://www.abhoc.com
Открыта:
01-02-2000
Статистика
3.079 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
Ворчалки об истории или "Ab hoc et ab hac"
Изменившие вере предков. Часть II: Александр Артемьевич ВозницынС самого начала данного очерка я хочу извиниться перед читателями за обширное цитирование документов из российских архивов, так как основные сведения об этой истории получены именно из официальных источников. Потомственный дворянин Александр Артемьевич Возницын (1701-1738) большую часть своей жизни посвятил военно-морскому флоту Российской империи, и перипетии его жизни на военной службе достаточно интересны. Отцом А.А. Возницына был дьяк посольского приказа Александр Богданович Возницын. Саша Возницын был записан в Морскую академию в 1714 году и начал в ней учиться с первых дней после её открытия в 1715 году. В 1717 году среди первых выпускников Морской академии Возницын был определён гардемарином на флот, и в 1722 году получил звание мичмана. В 1726 году императрица Екатерина I восстановила кавалергардский корпус, в который отбирали самых рослых, представительных и приятных на вид молодых людей из самых знатных дворянских семей. Стало быть Возницын удовлетворял предъявляемым требованиям, так как в 1727 году его перевели в кавалергарды, где он и прослужил до 1731 года, когда корпус был расформирован по приказанию императрицы Анны Иоанновны. Следует отметить, что в 1730 году Возницын был произведён в капитаны (общевойсковые). Интересно, за какие такие заслуги? Вероятно, за помощь при восшествии Анны Иоанновны на престол. В 1731 году Возницына перевели обратно во флот в звании капитан-лейтенанта. Но в 1733 году, по Высочайшему указу, он был исключён из флота “за незнанием действительно морского искусства”и отправлен в Военную Коллегию для определения в армейские сухопутные полки. Как же так? Возницын учился морскому делу, уже 10 лет отслужил на флоте и вдруг уволен из флота с такой позорной формулировкой. Мы можем только гадать о причинах подобной немилости, но вероятно эти события могли надломить душу бывшего кавалергарда. Обида жгла сердце бравого офицера, так что в декабре того же 1733 года Возницын подал прошение об отставке. К этому прошению он приложил заключение доктора Гердинга, старшего доктора Кронштадтского госпиталя, который нашёл, что у Возницына "в селезёнке болезнь, от которой приключилось удушье и судорожное сведение внутренней (sic!), что от худо употреблённых наперёд сего меркуриальных медикаментов учинилось, от чего вся кровь повредилась, так что всякие опасные приключительства у него в руках и ногах сделались и на левой руке водяную опухоль имеет и затем тремя пальцами владеть не может".Следовательно, Возницын "к воинской службе не способен".Такое заключение сделал военно-морской доктор, который исходил из требований к здоровью моряка на действительной службе. Однако другой врач, доктор Энглерт, не согласился с диагнозом своего коллеги и нашёл у Возницына только припухлость левой руки. Николай Фридрих Энглерт (1680-1753) в рассматриваемое время был старшим доктором Санкт-Петербургского военно-сухопутного госпиталя, так что мы не будем удивляться почти противоположной оценке здоровья Возницына. Военная коллегия рассмотрела оба медицинских заключения и отпустила Возницына на год для поправки здоровья. 30 апреля 1735 года Возницын подал заявление в Военную коллегию, "что от болезней не токмо свободы не получил, но и больше прежнего оные умножились".Майор Зубов, которого послали для расследования данного заявления, донёс Военной конторе, "что Возницын в доме своём сидел в постели, в лице бледен, а наружной болезни на нём никакой не явилось, токмо сказывал, что у него имеется болезнь ипохондрия и в речах имеет запность и признавается, что в нём есть меланхолия; при том же осмотре служители его объявили, что он временем бывает в беспамятстве и непорядочно бегает и дерётся". Затем к Возницыну отправили солдата Степана Каширина, который "сказкою показал: лежит де он, Возницын, в доме своём в людской избе, на печи, обут в лапти и поднимал ноги вверх". Тогда Военная контора послала доктора Шмидта для освидетельствования Возницына, который нашёл, что Возницын "обретается в меланхолической болезни и совсем без ума".Военная контора продлила срок для лечения болезни до января 1736 года, но уже в августе 1735 года Возницын прибыл в Петербург и лично доложил Военной Коллегии о полном своём выздоровлении, показывая, что "ныне он от показанной своей чахоточной болезни имеет свободу". Для дальнейшего освидетельствования Возницына направили в Медицинскую канцелярию, которая определила, что "как гипохондрической, так и чахоточной болезни в нём не явилось".Тем не менее, "по рассуждению Военной Коллегии за несовершенном в уме состоянии ныне в воинскую службу употреблять его не можно".Поэтому "оный Возницын для представления Сенату прислан в Герольдмейстерскую контору и октября 2 дня 1735 году, по осмотру и приговору Сенатскому, за показанными болезнями от службы и от дел отставлен и отпущен в дом вовсе".Получается, что уже в середине 1735 года Возницына признали повредившимся в уме. Более того, его единокровная сестра Матрёна Артемьевна Сенявина в 1737 году просила Сенат назначить опеку над имениями её брата, ссылаясь на его безумие. В соответствии с указом Петра I от 6 апреля 1722 года “О свидетельствовании дураков в Сенате” Сенат разобрал прошение М.А. Сенявиной и решил все имения А.А. Возницына, кроме полученного им в приданое за женой, отдать в опеку его сестре, причём “в письме крепостей учинено ему запрещение”. Таким образом Возницын уже не мог распоряжаться своим имуществом. Матрёна Артемьевна Сенявина (1670-?) - урождённая Возницына, единокровная сестра Александра Артемьевича Возницына; жена И.А. Сенявина. Илларион Акимович Сенявин (1663-1730) — российский государственный деятель среднего звена. Недовольна Возницыным была и его жена, Елена Ивановна, урождённая Дашкова, которой было тяжело жить с рехнувшимся мужем. Немного позже она написала: "Муж мой данное за мною от покойного отца моего, стольника Ивана Устиновича Дашкова, приданое — деньгами 1000 руб., да алмазных вещей, серебряной посуды, жемчугу и платья, всего на две тысячи руб. - прожил, да в Коломенском уезде деревню продал Вотчинной Коллегии канцеляристу Ключарёву, написав крепость моим именем и из немалого мучительства и принуждения и нестерпимых побой я и руку приложила, а он подписался у той крепости свидетелем и оное, как движимое так и недвижимое имение мотовски прожил же всё без остатка". Да, в тяжёлом положении оказался Возницын уже в 1737 году: родительское имение ушло под опеку сестры, а женино — он всё промотал. Да и отношения с родственниками оставляли желать лучшего. Тут в нашей истории всплывает имя Боруха Лейбова, крупного купца и откупщика, с которым Возницын познакомился примерно в это же время в Москве. Этот Борух Лейбов попал в поле зрения российских властей ещё в 1722 году, когда в 28 ноября того года в Святейший Синод поступил извет от смоленских мещан о том, что хотя в Смоленском крае “жидовская вера была искоренена без остатка”, князь Василий Гагарин самовольно допустил туда евреев в кабацкие и таможенные откупа. Те будто бы размножились и “старозаконием своим превращают в жидовство христиан”. Князь Василий Иванович Гагарин (?-1745) — новгородский губернатор при Петре I и с 1729 года до 173(?) года. А откупщик Борух Лейбов ругался Христовой вере и дерзнул в сельце Зверовичи построить “жидовскую школу” (синагогу) прямо рядом с церковью Николая Чудотворца. Когда же отец Авраам, местный священнослужитель, "в строении школы в басурманской их вере укоризны чинил",Борух Лейбов того священника "бил смертно и голову испроломил и, оковав, держал в железах".Позже Лейбов священника освободил, но "от того жидова мучения священник одержим был болезнью, и, не освободясь от неё, умер". Святейший Синод велел синагогу разорить до основания, а все священные книги, находившиеся в ней, сжечь. По другим обвинениям в адрес Боруха Лейбова было приказано провести строгое расследование, но из-за нерадивости местных властей и их медлительности этот приказ тихо свели на нет. То есть следствие вроде бы и велось, но никаких результатов получено не было. Так вот, Борух Лейбов часто бывал в Москве по своим торговым делам и даже вроде бы занимался там миссионерской деятельностью. Скорее всего, Лейбов познакомился с Возницыным в одном из трактиров, где тот проматывал ещё остававшиеся у него деньги. Они вскоре стали близкими приятелями, проводили много времени вместе, и постепенно Лейбов начал доказывать Возницыну преимущества иудейской религии, зачитывая ему избранные места из Ветхого Завета. Впрочем, этот период их совместной деятельности в следственном деле освещён был очень слабо. Мы так и не знаем, каким образом Возницын постигал основы иудейской религии, изучал ли иврит и мог ли читать еврейские священные книги самостоятельно? Основное внимание следователи уделили поездке приятелей на родину Боруха Лейбова в Литву, в местечко Дубровно. Зачем Возницын туда поехал? Позднее Возницын на следствии показал, что он поддался убеждениям Боруха Лейбова и поехал с ним "для обрезания и к лучшему познанию жидовского закона".Дальнейшие подробности этой поездки нам известны из материалов следственного дела. Нам достоверно неизвестно, по каким признакам госпожа Возницына определила, что её муж перешёл в иудейскую веру, но в начале марта 1738 года в Московскую Синодальную Канцелярию поступило заявление от Елены Ивановны Возницыной и двух её служителей о том, что её муж перешёл из православия в “жидовской закон”. Следствие по этому обвинению началось очень быстро. Возницын, Борух Лейбов и его зять Шмерль были вызваны в Московскую Синодальную Контору, где их арестовали и откуда их переправили в Тайную Канцелярию (Канцелярия тайных и розыскных дел) в Петербурге, которой с 1731 года руководил Андрей Иванович Ушаков (1672-1747). В наставлении следователям предписывалось: "Ими, жидом Борохом Лейбовым и Возницыным, для изыскания истины, надлежит произвести указанныя розыски, для того не покажется ли оный Борох и с ним кого сообщников в превращении ещё и других кого из благочестивой, греческого исповедания веры в жидовской закон".В Синодальной Канцелярии ни Борух Лейбов, ни Возницын ни в чём не признались и вину свою отрицали. Однако в это же время сдвинулось с мёртвой точки и дело об убийстве Борухом Лейбовым священника Авраамия села Зверовичи Смленского уезда. В дальнейшем оба эти дела рассматривались вместе. Изменившие вере предков. Часть I: Гер-Цедек (Валентин Потоцкий) (Продолжение следует) Дорогие читатели! Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма. Труды Старого Ворчуна: WWW.ABHOC.COM , на котором собраны все выпуски рассылок "Ворчалки об истории" и "Исторические анекдоты", а также Сонник по Фрейду Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2021 abhoc@abhoc.com |
| В избранное | ||
