Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Ворчалки об истории или "Ab hoc et ab hac"

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка . Подписчиков 3.078 RSS
←   Сентябрь 2016   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.abhoc.com
Открыта: 01-02-2000

Автор
Виталий Киселев (Старый Ворчун)

Статистика

3.078 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Ворчалки об истории или "Ab hoc et ab hac"


Owls

Ворчалки об истории,
или Ab hoc et ab hac
Вып. 865

от 25.09.2016 г.
Если из истории убрать всю ложь,
то это совсем не значит, что останется одна только правда -
в результате может вообще ничего не остаться.
Станислав Ежи Лец

Александр Иванович Герцен в последний год своей жизни. Часть I

В этом очерке я не собираюсь смаковать скандальные подробности в жизни Герцена, Огарёва и окружавших их женщин. Об этом и так написано довольно много. Давайте лучше взглянем на Александра Ивановича глазами Петра Дмитриевича Боборыкина, которого никак нельзя отнести ни к революционерам, на даже к революционным демократам. Итак...
П.Д. Боборыкин познакомился с Герценом (1812-1870) мельком в 1865 году в Женеве, но сблизился он с Александром Ивановичем только осенью 1869 года в Париже.
Герцен уже не помнил об их женевской встрече, так что Боборыкина представил Герцену русский учёный Григорий Николаевич Вырубов (1843-1913) на одном из своих четвергов.
От Вырубова Боборыкин узнал, что Герцен хочет с ним познакомиться, так как уже слышал о его фельетонах и письмах, печатавшихся в русской прессе, которые Вырубов очень хвалил.

Знакомство с Герценом

И вот в очередной вырубовский четверг их знакомство состоялось, но не сразу:
"Когда я вошёл в гостиную, Герцен вёл оживлённый разговор с Литтре. Кроме меня, из русских был еще Е.И. Рагозин (впоследствии обычный посетитель герценовских сред) и ещё кто-то из сотрудников “Philosophic positive” — быть может, некий доктор Unimus, практикующий теперь в Монте-Карло".
Эмиль Максимильен Поль Литтре (1801-1881) – французский учёный-энциклопедист, издававший журнал “Philosophic positive” совместно с Вырубовым.
Евгений Иванович Рагозин (1843-1906) – русский экономист и публицист.
Повторюсь: воспоминания Боборыкина о Герцене представляют определённый интерес, так у него не было особых идеологических причин восторгаться личностью давнего эмигранта. Поэтому я позволю себе привести несколько отрывков из воспоминаний Петра Дмитриевича, лишь изредка разбавляя их своими комментариями.

Портрет Герцена

В своих мемуарах Боборыкин очень скупо описал внешность Герцена:
"Внешность Герцена, в особенности его взгляд и общий абрис головы, очень верно передавал известный портрет работы Ге, который я уже видал раньше.
Для тогдашнего своего возраста (ему шёл 58-й год) он смотрел ещё моложаво, хотя лицо, по своему окрашиванью и морщинам, не могло уже назваться молодым. Рост пониже среднего, некоторая полнота, без тучности, широкий склад, голова немного откинутая назад, седеющие недлинные волосы (раньше он отпускал их длиннее), бородка. Одет был в чёрное, без всякой особой элегантности, но как русский барин-интеллигент".
Николай Николаевич Ге (1831-1894) – русский художник.
В другой заметке о Герцене Боборыкин дополнил описание внешности А.И.:
"Красивым его лицо нельзя было назвать, но я редко видал более характерную голову с такой своеобразной, живой физиономией, с острыми и блестящими глазами, с очертаниями насмешливого рта, с этим лбом и седеющей шевелюрой. Скульптор Забелло сумел схватить посадку головы и всю фигуру со сложенными на груди руками в статуе, находящейся на кладбище в Ницце, только, как это вышло и на памятнике Пушкина в Москве, Герцен кажется выше ростом. Он был немного ниже среднего роста, не тучной, но плотной фигуры".
Пармен Петрович Забелло (1830-1917) – русский скульптор.

Московский барин

Боборыкин даже любовался старым московским барством Герцена:
"Это барство, в лучшем культурном смысле, сейчас же чувствовалось — барство натуры, образования и всей духовной повадки.
Тургенев смотрел более барином и был тоже интеллигент высшей марки, но он, для людей нашей генерации и нашей складки, казался более “отцом”, чем Герцен.
В А[лександре] И[вановиче] чуялось что-то гораздо ближе к нам, что-то более демократическое и знакомое нам, несмотря на то, что он был на целых 6 лет старше Тургенева и мог быть, например, свободно моим отцом, так как родился в 1812, а я в 1836. Но что особенно, с первой же встречи, было в нем знакомое и родное нам — это то, что в нём так сохранилось дитя Москвы, во всём: в тембре голоса, в интонациях, самом языке, в живости речи, в движениях, в мимической игре".
Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883) – русский писатель.

Герцен и К.Д. Кавелин

Вспомнил Боборыкин и о старинном знакомстве Герцена с Кавелиным, находя между ними много общего:
"Так, я уже высказывался в том смысле, что для меня большое сходство (хотя и не черт лица, в деталях) между ним и К.Д. Кавелиным, которого я лично зазнал раньше.
Оба были типичные москвичи одной и той же эпохи. В особенности в языке, тоне речи и её живости. Они недаром были так долго друзьями и во многом единомышленниками и только под конец разошлись, причем размолвка эта была для Кавелина очень тяжкой, что так симпатично для него проявляется в его письмах, гораздо более тёплых и прямодушных, чем письма к Герцену на такую же тему Тургенева".
Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885) – русский учёный.

Разговор Герцена с Литтре

В центре этого четверга стал научный спор между Герценом и Литтре, и Боборыкин не мог обойти его своим вниманием:
"Разговор Герцена с Литтре продлился, кажется, весь вечер, и для меня он точно нарочно был приготовлен, чтобы сейчас же показать, с каким философским миропониманием кончал Герцен свою жизнь: через три месяца его уже не было в живых.
Не помню, кто начал это прение (это был не просто разговор, а диалектический турнир), но Герцен гораздо больше нападал, чем защищался".
Этот научный диспут произвёл на слушателей тягостное впечатление, так что, опуская подробности, привожу выдержки из Боборыкина:
"Мне лично было неприятно, главным образом, то, что А.И. слишком субъективно и, так сказать, “литературно” нанизывал свои возражения, и Литтре, вообще очень неречистый, побивал его без всяких усилий диалектики... мне было неприятно видеть, что А.И., при всей живости его доводов и обобщений, всё-таки уже отзывался в своем философском credo Москвой 40-х годов.
То же впечатление этот спор произвел и на Е.И. Рагозина...
Кроме того, выходило так, что Литтре не сразу схватывал фразеологию своего собеседника. Герцен бойко вел французский разговор, но думал он при этом не по-французски, а по-русски и целиком переводил фразы своего полугегельянского жаргона, чем и приводил не раз Литтре в недоумение.
Но всё-таки от человека получилось сразу нечто очень живое, искреннее и смелое, хотя он как мыслитель, на нашу тогдашнюю оценку, и не стоял уже на высоте строго научного мироразумения и теории познания".

Отъезд Герцена во Флоренцию

Вскоре после этого четверга Боборыкин вместе с Вырубовым посетили Герцена, с которым тогда жили Наталья Алексеевна Огарёва-Тучкова (1829-1913) и их дочь Лиза [Елизавета (1858-1875)], известная тогда как девица Огарёва. Герцен просил Боборыкина навещать его, но вскоре уехал во Флоренцию, где заболела его дочь Наталья Александровна (Тата, 1844-1936), жившая у брата Александра (1839-1906). Перед отъездом Герцен просил Боборыкина бывать у его “дамы”, причём он не говорил о Наталье Алексеевне, как о своей гражданской жене, а, приглашая, сказал:
"Вы спросите госпожу Огарёву".
Это было довольно странно, так как “госпожа Огарёва” в 1869 году стала официально носить фамилию Герцен, с которой она жила до своего возвращения в Россию в 1876 году.
Их дочка Лиза, кстати, никогда не называла Герцена “papa” или “отец”, и говорила ему “Александр Иванович”; даже в его присутствии она говорила о нём в третьем лице.
Боборыкин не воспользовался подобным приглашением и не встречался с Натальей Алексеевной до возвращения Герцена из Флоренции.

Продолжение знакомства с Боборыкиным

Герцен отсутствовал больше месяца, а когда вернулся, то в тот же день вечером навестил Боборыкина и просидел у него около получаса. Оказалось, что Герцен привёз из Флоренции свою дочь Тату, которая ещё не совсем оправилась от нервного заболевания, и в Париже её должен был лечить сам Шарко, которого Боборыкин впервые и увидел в квартире Герцена.
Жан Мартен Шарко (1825-1893) — французский психиатр.

Оценка личности Герцена

Визит Герцена произвёл на Боборыкина самое благоприятное впечатление:
"Я был очень тронут этим неожиданным посещением и тут сразу почувствовал, что я, несмотря на разницу лет и положения, могу быть с А[лександром] И[вановичем] как с человеком совсем близким. И тон его, простой, почти как бы товарищеский, никогда не менялся. Не знаю, чем он не угодил женевским эмигрантам, но ни малейшего генеральства у него не было".
Подобный отзыв о Герцене позволил Боборыкину сравнить Александра Ивановича с Тургеневым, причём, сравнение это было не в пользу последнего:
"В Иване Сергеевиче, даже когда он ласково принимал вас, вы всегда находили что-то обособленное, не допускающее до настоящего сближения. Это чувствовалось даже тогда, когда я был уже, к 80-м годам, сорокалетним писателем.
А в Герцене я видел вовсе не представителя поколения “отцов”, а старшего собрата, с такой живостью и прямотой всех проявлений его ума, души, юмора, какая является только в беседе с близким единомышленником, хотя у меня с ним до того и не было никакой особенной связи".

Диабет у Герцена

В те же дни Боборыкин узнал и о болезни самого Герцена, но сначала разговор у них шёл о старшей дочери Герцена и её болезни:
"Знаете, когда Александр прислал мне депешу сюда, я сейчас же сам собрался в путь. Он у меня человек серьезный, уравновешенный. Зря меня тревожить не стал бы. И это была для меня порядочная встряска".
Герцен имел в виду своего сына Александра Александровича.
Неожиданно Герцен сменил тему разговора, вытянул руку из-под манжеты и указал на неё Боборыкину:
"Видите? Желвак! То, что французы называют un clou [гвоздь]. У меня диабет, и как только какое-нибудь волнение — сейчас и выскочит вот такая история!"
Боборыкин считал, что именно осложнение после воспаления, вызванное диабетом, и унесло Герцена так рано.
В эти дни в Париже собралось почти всё семейство Герцена, кроме сына Александра, приехала даже дочь Ольга Александровна (1850-1953), которая в 1873 году выйдет замуж за французского историка габриеля Моно (1844-1912).
И.А. Герцен и Н.Г. Чернышевский: мнения современников
(Окончание следует)
Дорогие читатели! Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма.
Труды Старого Ворчуна:
WWW.ABHOC.COM ,
на котором собраны все выпуски рассылок "Ворчалки об истории" и "Исторические анекдоты", а также
Сонник по Фрейду
Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2016
abhoc@abhoc.com
В избранное