Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Ворчалки об истории или "Ab hoc et ab hac"

Подписаться Бесплатная «Золотая» новостная рассылка . Подписчиков 3.079 RSS
←   Февраль 2013   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.abhoc.com
Открыта: 01-02-2000

Автор
Виталий Киселев (Старый Ворчун)

Статистика

3.079 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Ворчалки об истории или "Ab hoc et ab hac"


Owls

Ворчалки об истории,
или Ab hoc et ab hac
Вып. 699

от 24.02.2013 г.

Если из истории убрать всю ложь,
то это совсем не значит, что останется одна только правда -
в результате может вообще ничего не остаться.
Станислав Ежи Лец

Первые фальшивые ассигнации в Российской Империи

Бумажные деньги (ассигнации) в России поступили в обращение с 1 января 1769 года по специальному указу императрицы Екатерины II. Ассигнации были четырёх номиналов (25, 50, 75 и 100 рублей) и печатались на бумаге одного цвета и одной и той же краской, правда с водяными знаками и глубоким тиснением. Поэтому любители почти сразу же начали подделку этих денежных знаков, в основном, переделывая номинал ассигнации 25 рублей в 75 рублей.
Первыми вошли в историю сержант Шулепин и канцелярист Николаев, подделавшие девяносто 75-рублёвых ассигнаций. Они соскребали цифру “2” и заменяли её цифрой “7”, а слово “двадцать” заменяли словом “семьдесят”.
Это было не очень приятно для государства, но изготовление фальшивых ассигнаций в начальный период ещё не приняло массовый характер. Так в 1776 году было обнаружено в обращении всего 15 фальшивых ассигнаций, а с 1771 года выпуск ассигнаций номиналом в 75 рублей был прекращён.
В том же 1776 году была предотвращена первая попытка массового вброса фальшивых российских ассигнаций. Расследование производства фальшивых ассигнаций носило закрытый характер, документы по этому делу так и не были опубликованы, так что по некоторым пунктам возможны различные толкования в зависимости от того, какая служба приписывала себе заслугу в раскрытии этого преступления.
Из высокопоставленных лиц Российской Империи в этой истории активное участие принимали:
граф Никита Иванович Панин (1718-1783), руководитель коллегии иностранных дел и по совместительству глава российской контрразведки;
князь Александр Алексеевич Вяземский (1727-1793), генерал-прокурор, контролировавший финансовые дела Империи, а также и внутренние дела.
От каждого из этих вельмож и происходят две версии событий, часто противоречащие друг другу.

Версия генерал-прокурора князя А.А. Вяземского

Жил в Петербурге француз Ф. Шампоньоло, который в своё время служил во французской армии, потом через Польшу перебрался в Россию, где он какое-то время служил то ли в в российской армии, то ли у графа Захара Чернышёва. Вскоре он со службы уволился, женился на какой-то вдове-француженке и осел в столице. Определённых занятий Шампаньоло не имел и, по слухам, жил за счёт одной из своих любовниц.
После 1771 года госпожа Шампаньоло два раза выезжала в Голландию на отдых, и после второй её поездки в петербургскую полицию поступил анонимный донос. Не совсем ясно, откуда поступил этот донос – из Голландии, Германии или госпожу Шампаньоло засекли российские "доброжелатели"?
В этом доносе утверждалось, что в Гааге госпожа Шампаньоло вовсе не отдыхала, а связалась с международной шайкой фальшивомонетчиков, чтобы наладить заграницей массовое изготовление российских ассигнаций.
Дело попало в руки генерал-прокурора Вяземского, который велел установить слежку за госпожой Шампаньоло и её мужем.
По своим каналам князь Вяземский установил, что Ф. Шампаньоло наладил в Любеке печатание ассигнаций номиналом в 25 рублей и собирается летом 1776 года переправить первую партию фальшивых денег в Петербург.
Примерно в это же время Н.И. Панин получил от российского посланника в Голландии князя Дмитрия Алексеевича Голицына (1734-1803) сообщение о том, что в Голландии (!) образована типография, в которой печатают фальшивые российские ассигнации.
Князь Голицын сообщал, что голландское правительство не имеет к этой афёре никакого отношения, и что это орудует международная шайка фальшивомонетчиков. До Голицына дошли слухи о деятельности этой шайки, ему удалось выйти на гравёра и “за рюмкой чая” и за приличную сумму настоящих денег (не российских) ему удалось выудить из гравёра некоторые сведения. Но гравёр ничего не знал ни о количестве напечатанных ассигнаций, ни о времени их переправки в Россию.
По версии Вяземского, Панин передал эту информацию императрице, которая и ознакомила с ней министра внутренних дел. На этом участие Н.И. Панина в раскрытии данного дела и заканчивается.
В начале октября в Петербург из Гааги (с заходом в Любек) прибыл почтовый парусник. Груз на имя госпожи Шампаньоло, по документам – кружева, был задержан таможенниками и вскрыт полицией в присутствии свидетелей. В четырёх посылках было обнаружено фальшивых ассигнаций на сумму более чем в двенадцать миллионов (!) рублей.
Величина указанной суммы вызывает сомнение, так как она значительно превышает годовую эмиссию российских денежных знаков.
Господин Ф. Шампаньоло был арестован (в Любеке или в России?) и через некоторое время скончался в тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Госпожа Шампаньоло призналась в попытке ввоза в Империю фальшивых денег, но категорически отрицала причастность к этому делу какого-нибудь иностранного государства, что особенно интересовало князя Вяземского.
Госпожу Шампаньоло, её брата и мать приговорили к высылке из России без права возвращения.

Версия графа Н.И. Панина

По этой версии, всё дело с фальшивыми ассигнациями проходило по ведомствам контрразведки и коллегии иностранных дел, а князя А.А. Вяземского по мере надобности лишь информировали о ходе расследования.
Информацию для размышления Никита Иванович Панин получил от прусского посланника графа Виктора Фридриха фон Сольмса (1730-1783), который сообщал о недавнем знакомстве своего секретаря-швейцарца с господином Курантом из Невшателя.
Этот Курант был живописцем и гравёром и приехал в Россию с надеждой заработать денежку. Дела в Петербурге у Куранта шли не слишком блестящим образом, пока он не встретил отставного француза по имени Ф. Шампаньоло, который нуждался в услугах гравёра. Шампаньоло сделал Куранту очень заманчивое предложение, связанное с поездкой в Польшу, но гравёр не должен был быть слишком любопытным и интересоваться подробностями этого дела. В награду Шампаньоло посулил Куранту сорок тысяч рублей (ассигнациями!) и чин подполковника в польской армии.
За Шампаньоло, как за иностранцем и человеком с сомнительной репутацией, люди Панина время от времени присматривали, но пока ни в чём серьёзном он замечен не был.
Полученная информация встревожила Панина, и он доложил о причинах своего беспокойства императрице.
Екатерина II решила, что причины для беспокойства у Панина есть, рекомендовала Шампаньоло арестовать и основательно допросить. Чуть позже императрица передумала и порекомендовала завербовать Куранта, чтобы тот напоил Шампаньоло и выведал у последнего суть их предприятия.
Н.И. Панин избрал третий путь действия: он встретился с Курантом и после дружеской беседы уговорил швейцарца оказать услугу российской короне, выведав планы заговорщиков. Взамен Курант мог рассчитывать на милость императрицы, чья щедрость всем хорошо известна.
Курант не стал кочевряжиться и согласился сотрудничать с российскими спецслужбами. Он обещал всю полученную информацию передавать российским зарубежным агентам, для связи с которыми Панин сообщил ему специальный пароль. В качестве аванса курант получил 300 золотых червонцев.
В середине мая 1776 года Шампаньоло с Курантом сели в Кронштадте на корабль и отправились в Любек.
Пока эта парочка добиралась до Голландии (по другим данным – до Льежа), Н.И. Панин попытался обнаружить в России других сообщников фальшивомонетчиков, в первую очередь среди французов. Однако, как выяснилось, французский посланник маркиз де Жюинье и секретарь посольства шевалье де Корберон (1748-1810) больше всего интересовались прекрасными дамами Петербурга. Такая информация была получена не только путём наружного наблюдения за французскими дипломатами, но и от служащих посольства, многие из которых были подкуплены российскими спецслужбами.
В конце июня 1776 года в Петербург пришло первое донесение от Куранта, в котором тот сообщал, что ему поручено создание рисунка клише для печатания российских ассигнаций, а также он должен был руководить работами по изготовлению (покупать дорого, да и засветиться можно) печатного станка.
Курант также сообщил, что фальшивые ассигнации будут пересылаться морем на имя жены Шампаньоло или её сообщникам, одного из которых звали Фазер; сообщил Курант и имена курьеров, которые будут доставлять деньги в Петербург.
Полученная информация оказалась очень ценной, и с помощью ведомства князя А.А. Вяземского удалось обнаружить в Москве не только этого Фазера, но и установить личности двух его сообщников.
Тем временем фальшивомонетчики напечатали ассигнаций на 250 тысяч рублей, и эти деньги следовало переправить в Петербург. Из Любека. Заодно было решено переправить в Любек и подпольную типографию.
Узнав о планах фальшивомонетчиков, Н.И. Панин развил бурную деятельность.
Во-первых, он поручил российскому резиденту в Любеке добиться содействия властей города в аресте фальшивомонетчиков, или чтобы они закрыли глаза на некоторые события, которые могут произойти в городе. Любек слишком много зарабатывал на потоке российских туристов, чтобы проигнорировать такую просьбу.
Во-вторых, был организован специальный рейс в Любек и Гамбург фрегата “Св. Марк”, на котором среди обычных пассажиров присутствовала специальная группа для поимки и доставки в Петербург всей шайки фальшивомонетчиков; этим кораблём и группой захвата командовал капитан Иван Осипович Селифонтов (1743-1822).
Данная поездка была лишь незначительным эпизодом в славной биографии И.О. Селифонтова, который позднее дослужился до звания генерал-поручика, стал сенатором и занимал весьма важные посты в Российской Империи.
Для подстраховки Панин предупредил российского посланника в Варшаве князя Николая Васильевича Репнина (1734-1801) о тех мерах, которые тот должен был предпринять, если бы фальшивомонетчикам удалось скрыться от Селифонтова.
План поимки фальшивомонетчиков был одобрен Екатериной II, но оказался под угрозой срыва из-за чрезмерного усердия тогдашнего командора Кронштадта вице-адмирала Самуила Карловича Грейга (1736-1788). По подозрению в провозе контрабанды был арестован один из курьеров Шампаньоло по фамилии Сен-Симон, чьи данные в одном из донесений сообщил Курант.
Грейг был в курсе проводимой операции, арестовал этого Сен-Симона и стал на допросах выявлять каналы связи фальшивомонетчиков с Россией.
Н.И. Панин узнал об этом аресте, заволновался и послал императрице доклад, в котором просил содержать арестованного Сен-Симона в строгой изоляции:
"В настоящий момент всего нужнее, для сохранения в непроницаемости сей важной тайны, избегать всех тех мер, кои бы о сведении Шампаниолова злодейства ему или которому ни есть из его сообщников могли дать некоторое подозрение чрез какую-либо в здешней публике огласку".
Екатерина II согласилась с доводами Панина и приказала Грейгу надёжно изолировать арестованного курьера от любых контактов с внешним миром, а сам факт его прибытия и ареста тщательно скрывать до тех пор, пока “Св. Марк” не прибудет в Любек.
Когда во второй половине сентября 1776 года фрегат Селифонтова прибыл в Любек, там оказался только Курант с печатным станком, напечатанными ассигнациями и прочими причиндалами подпольной типографии. Всё это погрузили на “Св. Марка”, который отправился в обратный рейс. До Гамбурга фрегат не дошёл “по техническим причинам”.
Шампоньоло что-то заподозрил, вероятно, не получив вовремя весточки от Сен-Симона, и бежал в Данциг, но был перехвачен людьми князя Репнина. После ареста Шампоньоло сразу же сознался в своей преступной деятельности арестовавшему его офицеру. По непроверенным слухам он позднее покончил жизнь самоубийством в следственной тюрьме. Или ему помогли в этом.
Жена Шампаньоло и её сообщники были арестованы, но так как даму не удалось арестовать с поличным, то её вместе с матерью и братом позднее просто выслали из России.
Так как поток фальшивых денег не прекращался, в 1780 году был запрещён ввоз и вывоз ассигнаций в страну.
Куранта наградили некоей суммой денег, но он с раздражением и обидой покинул Россию, так как рассчитывал на большее.
Следующее крупное дело о фальшивых ассигнациях в России связано с арестом в 1783 году иностранных подданных братьев Аннибала и Марка графов Зановичей: первого – за ввоз фальшивых ассигнаций в Россию, а второго – за недонесение о преступной деятельности первого. Но это уже другая история.
Дорогие читатели! Старый Ворчун постарается ответить на все присланные письма.
Труды Старого Ворчуна:
WWW.ABHOC.COM ,
на котором собраны все выпуски рассылок "Ворчалки об истории" и "Исторические анекдоты", а также
Сонник по Фрейду
Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2013
abhoc@abhoc.com
В избранное