Лампочка на Куличках Родить Максима

Ну вот, все свершилось! Как всегда, посмотреть фото можно на моем сайте

Родить Максима

Родить Максима

Ночью с седьмого на восьмое сентября мы с Сашкой поняли, что так дело дальше не пойдет. Ожидать, конечно, можно было бесконечно, живот бы все рос и рос, Максимка становился бы все больше и больше – и в конце концов дожил бы до армии, питаясь из материнской пуповины... Короче, в эту ночь мы решили, что молодой человек должен выйти уже не на следующей, а на этой.

Сначала Сашка прочел масику получасовую лекцию о том, как хорошо ему будет снаружи (я поддакивала), а потом мы подтвердили это физическими действиями, как бы намекающими ребенку, что пора бы познакомиться уже и с другими папиными достоинствами. И... подействовало!

Через пол часа после вышеописанного, начались довольно ощутимые схватки. Настроение у меня было совершенно поэтическое. Впервые за все время беременности хотелось сочинить какой-то особенно пафосный стишок. Но приходящие на ум строчки типа «Вот снова схватка... это значит...», или «Пора, пора нам появляться...» как-то не соответствовали желаемому. Поэтому я вскочила и начала нарезать круги по комнатам, попутно собирая сумку в роддом, моясь и убирая квартиру. Через каждые пять минут я замирала и удовлетворенно хмыкала, чувствуя, что организм не обманывает и послушно сжимает все внутри.

Спешить никуда не хотелось. Схватки были весьма приятны и чем-то (правда весьма отдаленно) напоминали оргазм. Вот так и пройдут мои роды – в удовольствии, наивно думала я. Надо сказать, что, начитавшись оптимистических рассказов о родах, спрятанных в различных уголках рунета, я твердо для себя решила – рожать только естественным путем, без всяких стимуляций и анастезий. «Испытать настоящий экшн», «Почувствовать, что такое роды», «Пройти это до конца» – такие идиотские лозунги засели у меня в голове. Казалось, главное – настрой, а боль это только у тех, кто боится. Ха!

Утром проснулся Саша, и мы предприняли еще несколько решительных действий: вышли из дома через последний этаж пешком, прошлись до супермаркета по 32-градусной жаре, принесли домой тяжелые пакеты с соками, а главное – встретили моих бывших одноклассников Алона и Янива, которые живут в нашем районе, и было бы обидно уехать рожать, не удивив их гиганскими размерами своего живота. Вернувшись домой, я упала в изнеможении на диван и уставилась на часы, считая перерывы между схватками. Саше в это время позвонил Ктотосовсемневтему и спросил, как делать видео в программе Адоб Премьер. Объясняя непонятливому другу, как, и на какие кнопочки кликать мышкой, он периодически поглядывал на меня и видел широкую лыбу, не менее широкие глаза и выставленные вперед три пальца. Что означало: шли его на, рожать поехали, три минуты перерывы!

Роды-бутерброды

Как бы мне не хотелось избавить читателя от анатомических подробностей, один термин все же придется ввести. Термин этот – раскрытие. С начала родов раскрытие должно дойти от нуля до 10, а вот чего, я так и не поняла. То ли сантиметров, то ли пальцев... Здесь начинаешь задумываться – если пальцев, то каких? Больших или мизинцев? Собранных в горсть или растопыренных? Мужских или женских? Когда Саша выставил передо мной все свои десять в ряд, очень захотелось поверить, что раскрытие все-таки измеряется в сантиметрах.

Ну да ладно, медсестра, принявшая меня в роддом, довольно улыбнулась, увидев на мониторе постоянные частые схватки и нащупав раскрытие 3,5. «Поздравляю, ты рожаешь!» – обрадовала она меня. Итак, все началось очень весело. Я позвонила себе на работу, на которой, правда уже из дома, работала до самого последнего. «Ром, говорю я нашему программисту, все! Декрет!!! Я рожаю!» «Рожаешь?.. Вообще-то мне надо было кое-то что срочное...» – расстроился Рома. «Ром!!! Я рожаю!», – повторила я. «Ну, если рожаешь, то рожай...» – еще больше погрустнел Рома. Медсестра отправила нас прогуляться по территории больницы на пару часиков, чтобы раскрытие стало больше. Огромный торговый центр больницы напоминал Дьюти Фри, мы отправлялись в какое-то небывалое путешествие, самолет был на подходе.

Кто-то сказал мне, что во время схваток выделяется особое наркотическое вещество, помогающее не чувствовать боль. И правда, каждые три минуты наступал приход, и я тащилась. «Во! Опять накрыло! – радовалась я, – Рожаем!»

Вторая проверка показала, что раскрытие уже пять, и медсестра пошла узнавать, можно ли предоставить мне особую палату для естественных родов. «Сашка, ну надо же, как у нас все хорошо проходит» – говорю я мужу. Но в голове вдруг пронеслась тревожная мысль: «Подозрительно хорошо...»

И тут появился квадратный дядя... Дяде надо было проверить меня окончательно перед отправкой в родильную палату. «Так, Катя, залезай сюда, – дядя по деловому надевал перчатки, – что там у нас... Так... А кто тебе сказал, что ты рожаешь? Раскрытие все еще три с половиной... Родовой деятельности нет. Рановато еще в палату.» Таким образом, дядя, что называется в простонародье, НАКАРКАЛ.

Возможно, если бы дядя был круглый, или узкий, или какой-нибудь еще, все пошло бы намного лучше. Но увы, дядя был совершенно квадратный, повернувший весь процесс вспять.

Мы гуляли и гуляли, пока не устали окончательно. Потом я долго сидела на шаре в той самой заветной родильной палате, и мониторинг показывал, что никаких изменений у меня не происходит. В конце концов нас из нее вежливо попросили, давая возможность родить естественно более прогрессивным товарищам. Меня положили в отделение вместе с еще тремя такими же незадачливыми роженицами. Сашка, поняв, что ночью нам уже ничего не светит, решил съездить домой немного поспать, а я осталась одна, наедине с громким храпом чьего-то мужа за шторкой. Безумно хотелось, чтобы домой поспать поехал он, а не Саша, чтобы схватки или усилились, или прекратились совсем, хотелось есть, спать, но все это было невозможно в тех условиях.

Через два часа Саша приехал вновь (не спится!) на Моисеевском мотоцикле. Разумеется, без самого Моисея не обошлось, но настроения веселиться уже не было. «Катя рожает», – хихикал Моисей снимая меня на камеру, пока я запихивала в себя привезенные ими бутерброды. «Роды-роды, бутерброды», – приговаривал Моисей, залезая на поручни в коридоре, чтобы снять меня с каких-то необычных ракурсов. Хотелось его убить. Мимо как раз прошел квадратный дядя и, ухмыльнувшись, прокомментировал: «Ну вот, я же говорил!» Моисей снял и его, прочитав очередную веселую скороговорку. Я начинала психовать. Интересно, сколько дней я буду так рожать? Кто-то вообще ставил рекорды???

К утру удалось немного вздремнуть, и мне приснилось, что у храпунов за шторкой родился ребенок и, вместо плача, громко захрапел.

Неестественно естественные роды

В семь утра я выползла из палаты и наткнулась на Сашу с черными кругами под глазами. Мы грустно обнялись и решили записаться в очередь на стимуляцию. И тут подо мной образовалась лужа отошедших вод. «Ну вот, – заулыбались медсестры, – сейчас дело пойдет быстро». Опять мониторинг, опять раскрытие, опять 3,5... Я решила покушать, отломила кусочек шоколадки и направила в рот. И тут накатило такое! ААААААА! – заорала я. Так значит, вот что называется настоящими схватками! Через минуту отпустило, и кусочек шоколадки самопроизвольно вывалился у меня изо рта. «Что-то аппетит пропал...» – промямлила я.

Пошло дело! Каждые три минуты я испуганно раскрывала глаза, чувствуя приход. Шары, ходьба, специальное дыхание, вычитанные в инете позы – все это казалось такой ерундой по сравнению с тем, что со мной происходило. Прошло часа два, пока меня, наконец, перевели в ту самую палату, оснащенную множеством приспособлений для облегчений боли, ни одно из которых не действовало. Комната превратилась вдруг из приятного гостиничного номера в камеру пыток. Потом было еще три ужасных часа. Я обнаруживала себя то в душе, то скрючившейся на кровати, то опять на пресловутом шаре с пресловутым мониторингом. Цель такого времяпровождения уже забылась и расплылась в боли. Какой там Максимка! Я забыла, кто такая я! В перерывах между дикой болью только дикая усталось и одно желание – прекратить все это и уснуть.

В час дня пришла акушерка и снова измерила раскрытие. Вы будете смеяться, но оно было 4... Когда она ушла, я залезла на кровать и поняла – если за пять часов раскрытие увеличивается на пол сантиметра, то рожать я буду еще как минимум дня три. Мляаааа, да какие к черту естественные роды??? Колите мне скорее эпидурал!!! Я начала орать на Сашку, чтобы добыл мне анастезиолога сейчас!!!

Меня сажают на инвалидное кресло, везут в нормальную палату, водружают на нормальную кровать для родов, вкалывают сначала инфузию – пол часа, чтобы давление не понижалось, а я ору благим матом и думаю одну мысль: я пять, хотя нет, уже шесть часов корячилась абсолютно зря!!!

Наконец, мой организм впитал в себя пакет прозрачной жидкости и на сцене появился анастезиолог. Красавец со шприцом в руке. Ангел во плоти. Он сажает меня поперек кровати и вкалывает в спину тонкую иглу. Я чувствую приближение очередной схватки, и вдруг она уходит, растворяется, перестает существовать. Все тело дрожит мелкой дрожью от пережитого шока. Меня укладывают на бок, и я тихо рыдаю. Сашка утешает. По его лицу видно, что ему тоже было очень больно.

Рожать в удовольствии

На раскрытии 6 приехала мама, которая не выдержала и сорвалась в Тель Авив, как только поняла, что мне очень больно. Мы отпустили Сашку пройтись и придти в себя. Между 7-ю и 8-ю мне удалось немного вздремнуть. Я могла шевелиться, разговаривать, фотографироваться и слать СМС-ки девочкам с нашего сайта. Такие роды казались намного естественнее, чем утренние раскоряки. На 9-ти схватки начали проглядывать даже сквозь эпидурал. Наконец, пол шестого вечера, акушерка торжественно заявила: «Раскрытие полное!», – и направилась к выходу. «Ээй, я разве не сейчас должна родить?», – вежливо попыталась задержать ее я. Акушерка засмеялась: «Ну ему еще надо высунуть головку, осмотреться, посмотреть на родителей, и только потом он решит, когда ему появляться». Под таким шуточным предлогом она исчезла и больше никогда не появлялась в моей жизни.

Через пол часа я поняла, что мне не кажется, и что Максимка, и правда, лезет. Мы начали жать на звоночек вызова, постепенно впадая в панику. На зов прибежал какой-то дядя, попросил потужиться и сообщил, что головка показалась. И... ушел... Вытаращив глаза, я смотрела на пустой дверной проем и боялась дыхнуть. Саша же бесперерывно жал на звоночек. Прошла целая вечность (по Сашиным подсчетам – три минуты), пока в проеме показалась еще одна акушерка. «О, какая прелесть! Ты рожаешь!» – поздравила она, и я вспомнила, что в далеком вчера я, кажется, тоже рожала...

Дальше пошел марофон «тужься-не тужься». Я никак не могла понять, как надо тужиться в нужное место, головка Макса то появлялась, то исчезала снова, в результате чего она получилась совершенно цилиндрической формы. Сашка отбросил страх и стал вместе с акушеркой следить за тем, что там происходит. Чтобы ускорить процесс, последняя решила положить мою руку на показавшуюся головку, и я в ужасе одернула ее – к таким вещам, торчащим у меня между ног, я абсолютно не была готова.

Но вот, ровно в 6:40, из меня вынули нечто совсем беленькое (не красное, как в фильмах показывают, а совершенно белое, вкусно пахнущее, покрытое пленочкой) и положили на грудь. Он сразу стал тянуть ко мне ручки и... нет, невозможно передать никакими словами, что мы испытывали в этот момент. Максим родился! Здоровый мальчик, 3600... Его замотали одеялами, как бабушку, и дали Сашке на руки. Максим родился!!! У нас родился сын!!!

За время родов я потеряла 8 килограмм, а Саша 6... Так что неизвестно еще, кто из нас больше рожал.

Послеродовое

Обычно рассказы о родах на этом и заканчиваются. Но как можно закончить там, где произошло начало новой жизни?

Увидев кавказского вида медсестру, встретившую меня в послеродовом отделении, я мгновенно вспомнила грузина Авнера, продавца тканей в магазине, где я частенько околачивалась в последние месяцы беременности. «Я ныкаму такова нэ дэлал. Но ты такая добрая и хорощая! У мэня жына работает в роддоме. Как родышь – сразу звоны мнэ, я скажу ей, щтобы на тэбя поставыли глаз!» «Вы, случайно, не жена Авнера?» – спрашиваю я. «Да... А ты Катя? Ну надо же! Мне муж все уши прожужжал про тебя!» Таким образом на меня в послеродовом поставили глаз.

Уже через два часа после родов, на ватных эпидуральных ногах с мамой и медсестрой, я поперлась смотреть на Максимку. Отличить его было легко: в ряд лежат маленькие красненькие горластики с черными волосами и жестоко царапают себя ручками. А посреди этого марокканского народного хора – крупный светленький русский мальчик, сладко спящий и причмокивающий губами. Царапающий себя ручками во сне... И гораздо более аккуратно.

Утром его головка приняла уже нормальную шарообразную форму, а Максимка научился подключаться к своему молокопроводу, от которого его уже трудно оторвать. А еще у него хитренькие хулюганистые глазки и совершенно мамин нос. А может и папин... Кто его поймет?

Когда через 48 часов после родов мы выписывались, к медсестре в детском отделении подошла здоровая русская девка и спросила, где ее ребенок. «А когда ты родила?», – спросила медсестра. «Сейчас! Пол часа назад». Ага, а перед этим коня на скаку остановила и в горящую избу вошла. Мы с Сашей завистливо посмотрели ей вслед болезненным взглядом интеллегентов...