Лампочка на Куличках

Здравствуйте, дорогие и уже бесконечно мною любимые 45 подписчиков!

Теперь я наконец-то почувствовала всю прелесть собственной рассылки - пишешь не для смутных интернетовских образов, а для настоящих неравнодушных (хоть в какой-то степени) к тебе людей. Супер! Ну, что я еще могу поделать? Только одно: плодитесь и размножайтесь! Рекламируйте рассылку знакомым (что-нибудь типа "там про секс пишут")

А еще у меня тут для вас новый рассказик - долгожданное продолжение про кресло. Текст прямо тут, а рассказ с фотками на сайте:

оКончательный проект (продолжение последовало)

(это я все еще отсебятину пишу: почему-то некоторые спецфиськие знаки преобразовались тут в совершенно другие. Т.к. именно сейчас исправлять все это некогда, то просто напишу руководство к чтению: –  - длинное тире; … - многоточие. Если читать такое впадлу - идите примиком на сайт. Ну в общем вы и сами знаете.)

Итак, кресло для секса было придумано, сделано и подано мною в качестве дипломного проекта. Но после этого мое творение зажило своей, неконтролируемой жизнью, не спрашивая свою создательницу, хочет она этого, или нет.

Как помните, после подачи "качаясь от счастья, я вышла из класса, где меня ждала наша агент по связям с общественностью, и сказала, что хочет как можно скорее запихнуть проект в газеты, на телевидение и всякие выставки". В тот момент казалось, что вот, старая жизнь закончилась, теперь меня ждет только слава и всеобщее признание. Я закрывала глаза и млела от счастья. Я поверила в чудо... Но вместо этого всего начался какой-то балаган.

Слава и признание – какие они

Первым признаком того, что все пойдет наперекосяк, было происшествие с фотографированием. Оно еще застало время написания первого рассказа, поэтому я привожу только цитату:

Неделя после подачи. Пришел бецалельский фотограф, чтобы сфотать наши проекты для каталога. С сомнением смотрит на мое чудо: "А это еще что такое?" Я послушно приношу плакат и даю ему. Лицо фотографа светлеет. "Давай, говорит, сделаем комбино: я буду фотать все твои проекты, а ты мне ЭТО отдашь". Снимать кресло просто так он наотрез отказался. Хочу, говорит, видеть в действии. Тут все присутствовавшие одноклассники тоже присоединились: Да, да, мол, мы все хотим видеть в действии. Пришлось выловить красивого одноклассника Зейви, положить его на кресло, самой сесть сверху и изобразить на лице некое подобие наслаждения. "Больше агрессивности" – советует фотограф. "Раздевайтесь!!!" – кричат одноклассники, улюлюкая. "Лезбиянок, лезбиянок!" – требует Славка. "Катя. Слезай с меня скорей, – шепчет Зейви, – иначе случится нежелательное".

Но это было только начало. Дальше пошла подготовка к нашей выставке конца года. Дни напролет усталые выпускники промдизайна делали вид, что помогают в постройке павильонов младшим годам, которые с завидной энергией активно что-то красили, пилили, отскребали и таскали по коридорам наши проекты. Мы только и успевали произносить "Поосторожнее…" и продолжали дальше отклоняться от работы. У меня лично был для этого великолепный предлог: каждый час звонили какие-то люди и, представляясь репортерами, спрашивали, как я дошла до жизни такой. Это потихоньку начало задалбливать. Я написала для Пнины (этой самой агентше по связи с общественностью) всеобъемлющий листочек с разъяснениями и стала отправлять всех, кого она направила ко мне, обратно к ней. Наконец, все было построено, отдраено и выдалось несколько безмятежных деньков отдыха.

За день до открытия выставки, я заехала в Бецалель, чтобы приклеить к стенке коробочку со своими визитками (такое невинное, ни к чему не обязывающее действие). Тут мне навстречу с сумасшедшими глазами бежит Пнина. "Катя, говорит, где ты шляешься, там газетчики тебя ищут!" Хорошенькое начало дня. Я бегу наверх, там газетчиков тьма-тьмуща. Оказалось, спрашивают про все проекты одноклассников, но меня, и правда, ждут. Оторвали у меня с руками диск с фильмом, поржали, поспрашивали что-то, встали вокруг меня в кружочек. Слушают, записывают, подмигивают. Тут приходят репортеры из агенства Ройтерс (которые продают репортажи для разных иностранных каналов), раздвигают толпу газетчиков и тащат меня на кресло. Ты, говорят, английский знаешь? Я, говорю, русский знаю... Иврит знаю... Английского не знаю. Ладно, давай на иврите. Поспрашивали меня, откуда взялась идея кресла. Я сказала, что во время секса. Ройтерсам мой ответ понравился, вследствие чего они захотели, чтобы я срочно нашла каких-нибудь двоих это кресло опробовать. Жени с Ваней не предвиделось, поэтому я уговорила Томера с его подругой Машкой показывать позы. Еле согласившись, последние поплелись заниматься любовью. Сняли все хитро, типа я им объясняю, как лечь, а они слушаются. Только что свечку мне держать не дали.

Не успели Ройтерсы сложить свои камеры, как ко мне подходят чуваки со второго канала и просят дать интервью и им. Опять спрашивают, откуда мне пришла эта идея, кто купит это кресло (я говорю – ВСЕ!!!). Потом восклицают, мол, рассказала, а теперь покажи! Я с сомнением смотрю на них. Потом на Томера с Машкой. Те мотают головами из стороны в сторону. Репортеры же смотрят на меня и победно кивают. Ладно, делать нечего. Я кричу Алону (однокласснику, который давно уже мне намекал, что не прочь бы попользоваться со мной креслицем) "Алон, наконец-то твои мечты исполняются!" Алон засиял, подошел ко мне и снял ботинки. Утешало, что хоть одному из нас было хорошо.

Второй канал обещал показать репортаж в тот же день. Я позвонила всем своим друзьям и опозорилась. Все новости показывали какого-то психа, который стрелял в свою семью.

На следующий день было открытие выставки. Пришлось весь день торчать возле кресла и заново показывать все приходящим друзьям. Когда я уже собралась уходить со своего поста, подошла Пнина и сказала, что сейчас придут меня снимать. Оказалось, Израиль плюс (наш русский канал: "Израиль плюс – мы здесь живьем…"). Тем я по-русски объяснила, что идея пришла во время секса, и что я его еще не использовала (разве только с Зейви и Алоном). Показать меня попросили одной. Я радостно попрыгала, полежала, посидела и поулыбалась в камеру.

Тут ко мне подходит Майя Ицион (одноклассница, которую я, мягко сказать, не перевариваю) и сообщает, что днем опять приходили из Ройтерса, на этот раз им приспичило, чтобы кто-то рассказал им все это по-английски. Я в ужасе представила, как МАЙА ИЦИОН, со своим монашеско-американским видом, объясняла им про кресло для секса. Настроение у меня испортилось БЫ, если БЫ не подошла Пнина и не сказала, что Майино интервью Ройтерсу не понравилось, и они хотят придти в воскресенье, от меня требуется привести кого-нибудь, кто знает английский.

А у меня никто и не знает. Пришлось загружать Сашиных племянников, которые нашли мне некоего Филиппа. Саша же предупредил меня, что с Филиппом – ни-ни…

Воскресенье. Я жду Филиппа у входа в Бецалель. Уййййй… Я его знаю... И не сказала бы, что он относится к тем людям, которые мне симпатичны. Т.е. сам по себе он, скорее всего, отличный парень, но я познакомилась с ним в такой компании, про которую стараюсь не вспоминать. М-дя... Ничего, посидели, познакомились заново, попривыкли друг к другу. Я рассказала ему о Сашиной угрозе. Он понимающе закурил. Через час прибегают Ройтерсы, очень похоже, что обкуренные, видят нас с Филиппом и ухмыляются: "Вот вы-то нам сейчас все и покажете". Я говорю, вах, какой-такой покажете, мы тут рассказывать пришли. (На всякий случай оглядываюсь вокруг в поисках Алона, но везде мелькает только рожа Филиппа). Нет, говорю, показывать мы сегодня не будем. Ройтерсы медленно (в силу своих возможностей) достают камеры, ставят свет, поднимают над нами микрофон... Опускают микрофон... Поднимают микрофон... Видно им это очень нравится . Сначала они предложили во время интервью нам сесть друг на друга. Я подумала: с любым одноклашкой... но с этим!!! Все равно попросили нас придвинуться друг к другу как можно ближе. Наконец, Главный спрашивает, откуда у меня появилась идея. Я измученно объясняю. Потом он на ломанном английском спрашивает у Филиппа, зачем же все-таки нужно такое кресло. На таком же ломанном Филипп что-то отвечает (типа интервью для заграницы). Следующий вопрос, кто это купит, Филипп растягивает длинную мысль про эврибади, я натужно улыбаюсь в камеру. Потом Ройтерсы потягиваются и говорят (Главный в десятый раз спрашивает, как меня зовут) – ну, а теперь по коням! Ложитесь. Филипп облизывается. Щит, щит, щит!

Ладно. Ложимся. Я хотела, как тогда с Алоном, раз-два – и все. Но нет. Ройтерсы сегодня не в том состоянии, им все надо медленно. Короче мы с Филиппом висим где-нить на краю кресла, Главный ходит вокруг и снимает нас под разными углами. "Сделайте движения что ли"… Филипп с готовностью начинает двигаться. Я шепчу, продолжая улыбаться в камеру: прекрати немедленно, убью, зарежу. Филипп прекращает. Короче, сделали мы штук пять поз, тут главный входит во вкус и понимает, что Филипп ему, в принципе и не нужен. Ляг, говорит, так. Я ложусь. В главном пробуждается талант порно-оператора, он возит камеру по моим ногам, животу, дальше… дальше я вскакиваю, и мы с ним хором удивленно произносим: "Это же порнуха!!!" Главный сообщает, что из меня получилась бы неплохая порно-звезда. Спасибо, говорю, я пока что дизайнер. Настроение портится окончательно. Потом Ройтерсы снимают всю мою подачу с компа (чтобы вы поняли степень их обкуренности – это было минут 15, причем диск у них имелся). Потом они ловят невинных людей, пришедших на выставку, и просят их сначала ходить вокруг кресла и рассматривать, потом ложиться, а потом лежа давать интервью насчет того, что они про это думают. Нашлись также две лже-лезбиянки. Мне стало не так обидно, мол, не меня одну сегодня опозорили. Но на прощание оба репортера поцеловали меня в щеки по два раза каждый (немного ранее, кажется, то же самое сделал Филипп, когда уходил), у меня осталось вполне объяснимое чувство группового полуизнасилования. Мою чистую идею опошлили донельзя, впервые стало стыдно за то, что я сделала такой проект.

Зато вечером по второму каналу, наконец-то показали мое интервью. Наши с Алоном изыски, Слава Богу, вырезали, все получилось очень славненько и весело. Мне похорошело. Еще позвонила девочка Женя и сказала, что уже в двух газетах появилось что-то про меня. На следующее утро я съездила в издательства "Последних известий" и "Всего города". В первом напечатали заумную статью про выставку в Бецалеле, о моем кресле почти ничего не было, кроме того, что оно позволяет много позиций, зато посередине статьи красуется фото, где я обнимаю Зейви на кресле. Фото Зейвиного проекта тоже там было сбоку. Типа, вот кресло Кати, вот стол Зейви, а вот это сами Катя и Зейви, извините, трахаются.

Во "Всем городе" просто был список выставок, которые открылись в Иерусалиме, а внизу мой постер, под которым подписано: "Love sapa, Открытие выставки в Бецалеле". Автор типа неизвестен.

Оба издательства находились в религиозном районе Иерусалима, которого я не знала. А теперь представьте себе такую ситуацию: мне нужно узнать, где находится такая-то улица, я подхожу к досам с вопросами, а они все, как один, отворачиваются и выказывают полное равнодушие. "Дяденька, меня все игнорируют!" – забегаю я в первый попавшийся магазинчик. Продавец (тоже дос, но не настолько) оглядывает меня с ног до головы. "Н-да, говорит, здесь так ходить нельзя. Но мне нравится!" Показал мне дорогу и посоветовал больше ни у кого ничего не спрашивать. Интересно, подумала я, а если бы они обо всем знали?

"Извините, я ищу улицу Бейт Дфус, на которой находится издательство, в котором напечатали про кресло для секса, которое сделала Я". Дос полностью зеленеет.

"Вы не смотрите, что я так одета, я на самом деле талантливый молодой дизайнер, который занимается разработкой мебели для(!!!) ТРАХОВ!" Дос проваливается сквозь землю.

"Здравствуйте, я занималась сексом!" Дос лопается.

Дальше наступило сравнительное затишье. Лишь изредка до меня доходили слухи, что кто-то из моих друзей (например, в Хабаровске) видел меня по НТВ, или читал обо мне в журнале дизайна… Это были проделки Ройтерсов. Пару раз я звонила Главному и просила предупреждать меня о репортажах, и он всякий раз обещал это делать, если узнает что-то. А на просьбу дать мне копию отснятого ими материала, сказал, что Ройтерс настолько крутая фирма, что это у них стоит 200 баксов и вообще, строго засекречено. Т. е. полюбоваться на мой живот, ноги и Филиппа мог кто угодно в любой стране, кроме меня самой.

Прошли две недели, в течение которых я периодически появлялась в Бецалеле и заполняла опустошенную коробочку визитными карточками. Звонили люди и выражали готовность купить мое кресло для себя, всех своих друзей и всех своих родственников. Звонил Шломо и предлагал пустить кресло в производство. (В данное время он этим и занимается). Звонила девушка из "женского магазина" и предлагала мне продать модель кресла для их интерьера. (Я уже раскатала губу и придумывала цену, когда выяснилось, что к окончанию выставки оно было вдребезги порвано. Его там явно использовали по назначению).

Наконец, пришли два молодых мальчика с восьмого канала и сняли меня и еще нескольких для передачи "новости науки". Глядя, как они заставляют моего одноклассника Томера ложиться в постель возле чудо-будильника, который он сделал, я подумала – демонстрация неизбежна. Господи, только не это! Не хочу!!! Не хочу больше никакого секса… Избавьте, помилуйте. Я наотрез отказалась включать в кадр кого-либо еще кроме себя, убеждая репортеров, что я всего лишь скромный дизайнер, а порнуху с моим участием уже бессовестно крутит по всем каналам Ройтерс, и это мне не дает покоя. Мальчики вняли моим просьбам и с видимым сожалением на лицах засняли только скачущую по креслу меня. Справедливость была восстановлена. Страшная череда интервью закончилась, я уехала в Италию.

Вот, теперь кресло стоит у Саши в Тель-Авиве и служит свою нелегкую службу. В первый раз его использования я не могла сдержать слез и смеха – невольно вспоминалось, как я весь год его придумывала, конструировала, строила, и вот теперь…

Кстати, если кто живет в Израиле – можете посмотреть интервью со мной по восьмому каналу 14 сентября в 7 часов вечера, и по девятому каналу – в одной из ближайших передач "Прелести жизни".

Желаю удачи в личной жизни!