О романе Милорада
Павича
«Внутренняя сторона ветра»
(Роман о Геро и Леандре).
Вместо предисловия.
Не спешите обвинять издателя, обнаружив, что обе стороны книги лицевые.
Так нужно. И это первый, но далеко не последний сюрприз, который преподнесёт
вам повествование.
Пересказывать сюжет второй части так же бессмысленно, как и первой.
Ведь сюжет книги – лишь полотно, на котором автору удобно вышивать галлюциногенные
фенечки, вышибающие из канвы повествования и наводящие транс. Неожиданные фразы
и выражения заставляют спотыкаться, пробовать смысл на вкус и уделять необычному
сочетанию слов должное внимание, почти как в тратаке.
Вот ты плавно перемещаешься по реке повествования, а вот ты уже выброшен на
берег новым высказыванием, где пытаешься разобраться, что чувствует человек,
когда у него «болят волосы», и как звучит голос, которым «снег можно примять,
как ковром».
И если ты смог себе это представить, то отправляешься дальше в путь вместе
с Леандром, который приведёт тебя к рассуждениям о любви, о разнице между сердцем
и душой, о продолжительности смерти, и как бы невзначай, обучит эзотерическим
и мнемотехникам.
Размышление о фатуме, начатое в первой части продолжается и подтверждается
рассказом о замене собственной смерти на чужую.
И если вы не верите в эзотерику, так же как и в юмор, то переплетение одного
с другим, заставят вас усомниться, то ли в вашем неверии, то ли в допустимости
такого соединения. С одной стороны вы знакомитесь с практикой духовного анализа
жизни, на примере вечерних размышлений престарелого отца главного героя, с другой,
вы узнаёте об интимных подробностях, для чего берегли свою руку «охотники за
головами», и почему Леандр не мог удовлетворить женщину.
Описываемые события части первой претендуют на действительность. И, правда,
это не сон, а обычные будни, но будни шизофреника. Скорее не одного даже.
Быстро растущие ногти, как признак опасности, проблемы главной героини романа
с построением фраз, при попытках использования настоящего и прошедшего времён,
а тут ещё необходимость обучения двух детей французскому языку. Причем, один
из детей не существует. Поэтому диагноз, похоже, общий, как минимум и для главной
героини и для родителей двух детей, и для одного из детей, который настоящий.
Есть и ещё один персонаж, проснувшийся «не в своей постели, а в чьей-то чужой
душе».
Книга напоминает фильм Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии», в котором сон
перепутан с явью, как мне кажется, из-за схожести жанра. У Павича - смесь философии,
исследований сна, метафизики и сюрреализма, любителем последнего был и Бунюэль.
Напомню, что сюрреализм – это когда обычные вещи, приобретают необычные свойства.
У Павича - это и серебряные ложки с отпиленными ручками вместо пуговиц, и, например,
музыкальное произведение Баха, исполненное на пишущей машинке. «Помогают» чувству
реальности и неожиданно вводимые новые персонажи, по сути выпрыгивающие из ниоткуда,
и объявление на чужом языке, без перевода.
Заключительная часть о Геро добавляет ирреальности: картина, внешне описывающая
поведение то ли медиумов, то ли ясновидящих, превращается в описание «всего
лишь» необычной игры, которая якобы совершенно случайно подталкивает одного
из героев на самоубийство
О Милораде Павиче пишут, что он несколько лет изучал философию, и это наложило
отпечаток на его прозу. Не пишут о метафизичности повествования, зашифрованных
и явных эзотерических практиках, которыми, как я полагаю, занимался сам автор,
или они его интересовали, как минимум.
«В те годы, когда я ещё не начал созидать внутри себя тишину, я проводил дни,
взвешивая, какая из моих рук тяжелее». По сути, речь идёт о двух упражнениях:
«остановке внутреннего диалога» и овладении внутренней энергетикой.
Эзотерикам известен и такой способ, как «взгляд глазами другого человека». Павич
упоминает о нём и даже усовершенствует, предлагая глядеть левым глазом через
правый. Это не что иное, как изменение привычной картины мира, «перемещение
точки сборки», по Кастанеде или «вторая позиция» из НЛП.
А следующий за этим рассказ о скрипке, с раскладкой каждой её составляющей
– это одна из классических медитаций, когда практикующий выбирает предмет для
созерцания и начинает размышлять о его свойствах, составе и логических цепочках.
Так скрипка в романе – это совокупность разных частей, из дерева различных пород,
конского волоса, кости, клея и лака и духовной тайны, а музыка, издаваемая скрипкой
– это лишь проводник, который помогает соприкоснуться с тайнами стихий.
А вышеупомянутый духовный анализ, с возвратом в прошлое, в книге Милорада выглядит
так:
«… отец в мыслях и воспоминаниях исправлял чуть не каждое слово, сказанное
им в молодости. Ему хотелось заново пройти всю свою жизнь, все годы и десятилетия,
перебрать все вопросы и все ответы, исправить их везде, где нужно, и посмотреть,
какой была бы она с учетом всех этих исправлений…»
Рекомендую книгу:
Cерьезным людям, забывшим о юморе, и веселым
людям, забывшим о снах.
Эзотерикам, потерявшимся в медитациях, метафизикам, потерявшим практики.
Людям, собирающимся умереть своей смертью, во избежание ошибки.
Для любителей любить и для любителей ругать.
Для развитого вкуса и для его развития.
Вместо послесловия:
Как правило, книга не имеет ничего общего с тем, что о
ней написано.
Впечатление о книге, составленное на основе чужого мнения, так же далеко от
истины, как наше впечатление о самом себе. Ведь наблюдая себя в зеркало, мы
стараемся соединить внутреннее с внешним, наблюдающий же нас, действует наоборот.
С уважением,
Альберт Романов.