СОВРАЩЕНИЕ КАНАРЕЕК
(это продолжение, начало и окончание здесь) http://www.proza.ru/2011/05/25/1194
Мы быстро прошли привокзальную площадь, и пошли пустым сквером, вдоль развороченной старой строительной площадки. Эмо-3 потянула меня на стройку, и было понятно зачем, и не хотелось сопротивляться. В недостроенном подъезде любимая девушка вдруг вспорхнула с моей руки, выхватила из-под платья пистолет с глушителем и приказала мне раздеваться, и на мои возвращения, она выстрелила в стену над моей головой.
Я стоял голый перед знакомой мне незнакомкой и прикрывал ладошками то, во что она меньше всего целилась. Девушка Эмо подошла ближе, попросила открыть рот, чтобы, видимо, вставить в него пистолет, и я, сломленный неожиданностью такой развязки, послушно разжал зубы.
Она ударила меня пистолет по зубам, и ласково меня утешала:
- Вот и все, мой миленький, вот и все, уже не больно, керамическая коронка сверху, она бы все равно не прошла. А теперь запоминай, ты потом найдешь что-то в своем рабочем столе, и это по правилам, ты потом все сам поймешь, милый.
В руках у девушки вместо пистолета с глушителем уже было длинное шоколадное эскимо, которое она эротично облизывала глубже, чем того требовало его нормальное поедание. Она тоже была голой, и кокетливо посматривала на мои сведенные внизу ладошки.
- У девушек пистолетов не бывает, это не по правилам, только мороженное, и неужели ты не воспользуешься моей наготой, и пока я пользовался, у меня украли одежду, и вдруг, и навсегда, оборвал себя на полуслове, пропала девушка.
Я закрыл глаза, огромные снежинки падали на разрушаемый город, голые люди резали друг друга ножами, электрички ехали по траве, за кусок вареной курицы из вагона исчезали пассажиры, а пистолеты были похожи на мороженое. А вдруг это и есть Великая стена Слоуна, через которую иначе было не пройти. Это искажение времени и пространства, космос, галактики, вселенная и голый мужик с выбитым зубом на привокзальной площади, и голые яйца вместо документов.
Вокзальные менты, от изумления, не сразу ко мне подошли:
- Не вовремя муж вернулся, чужая жена потемки, гы-гы, пойдем, братан, мы тебе одеждой одолжим, зачем нам твои документы, гы-гы, ты только хрен свой на предохранитель поставь, террорист, гы-гы-гы.
Вокруг обычные трудовые советские люди штурмовали городской транспорт, заспанные лица выражали то, что с ними было вчера, и от каждого второго человека пахло Родиной или немытым телом и бельем. Я шел в подаренных в милиции чужих обносках в подъезд недостроенного здания. Вот это место. Девочки Эмо нет, дырочки от выстрела на стене тоже нет, но среди кучи высохшего от времени советского мусора лежит мокрый от мороженого фантик от бельгийского эскимо. А вот это не по правилам. В СССР тогда не могло быть иностранного
мороженого.
II (часть вторая)
Вот если бы я потом попал в Средневековье, и по улицам шли хоббиты, тролли и лениво порхали эльфы, то все это было бы в порядке вещей, но меня на следующий же день забрали служить в советскую армию.
И все бы ничего, но однажды на брошенной ракетчиками точке я нашел в бункере забытую всеми атомную бомбу.
В то время нашу артиллерийскую часть вывели из Афганистана в родную азиатскую республику и поселили в брошенных ракетчиками казармах. В СССР тогда сокращали старые стационарные ракетные установки и заменяли их новыми – передвижными установками. В общем, что-то передвигалось.
Остатки малоценного ракетного имущества еще стерегли на самой дальней точке десятка два солдат-ракетчиков с лейтенантом, но он вдруг уехал в город жениться, и некому было на нашей продовольственной службе выписывать солдатам довольствие. Ну, только лейтенанты могут так долго жениться – и солдаты ракетчики стали промышлять еду самостоятельно. Зима, хоть и короткая – месяц от силы, была холодной, казармы из фанеры и без отопления. Вот и стали ракетчики в ракетным шахтах выламывать электрические обогреватели –
толстые железные палки со спиралью внутри – тенами они их называли.
За одну тену можно было выменять – две бутылки водки или такой же эквивалент в тушенке.
Внезапно из Ташкента к нам в часть приехала большая проверка, которая обнаружила на дальней точке немытых и побирающихся солдат-ракетчиков без офицера и отправила их оттуда к ядрене фене – то есть, выписали тушенки на два дня пути и проездные документы от ближайшей станции.
В течение часа, согласно генеральскому распоряжению, состоящему практически из одних нецензурных выражений, ракетчики побросали свои вещевые обноски в грузовик, и больше их никто не видел.
Вечером этого же дня мы пошли в опустевший бункер за тенами, и пожалели о том, что не дождались утра. Эти ракетчики весь месяц пропивали там проданные тены и гадали нашей тушенкой прямо в лабиринтах бункера.
Все тены были выломаны, и потом мы еще неделю бесцельно рыскали по подземелью в надежде найти что-нибудь ценное.
В одном из туннелей мы и встретились – я и атомная бомба. Это была полностью снаряженная ракета Р-12 с атомной боеголовкой мощностью, как нам вдалбливали на политзанятиях, превышающую Хиросиму в 150 раз. Эта ракета могла улететь на 2000 километров и разнести там все на 150 Хиросим.
В момент нашей первой встречи я охотно бы поменял эту бомбу на пару тен, или четыре бутылки водки, да я и за одну бы ее поменял – зачем мне личная атомная бомба с ракетой.
Я никому не сказал о бомбе.
А через некоторое время, чтобы солдаты не лазили по бетонным развалинам, кто-то приказал засыпать главный вход мусором, и несколько машин свезли туда со всей части разный ненужный хлам.
Один из боковых входом остался целым, и я почти каждый день заползал туда и смотрел на свою ракету и на свою собственную атомную бомбу. Я не знал, как ее запустить, но однажды я услышал, что старший лейтенант соседней роты раньше был ракетчиком, а уж потом стал артиллеристом, и мне удалось перейти в его подразделение.
Я наступил старшему лейтенанту на его любимую мозоль, и он нашел в моем лице благодатного слушателя о том времени, когда он был ракетчиком, а не заведовал десятком этих артиллерийских трубок.
Оказывается, ракета запускалась очень просто, и атомный заряд активировался довольно легко.
Я часто приходил и разговаривал со своей любимо атомной бомбой, но время службы закончилось и нам пришлось расстаться. Своими руками я закопал боковой туннель, чтобы атомная бомба навсегда осталась моей, и иногда мне кажется, что я поцеловал ее в последний момент, и ее металлические губы были такими же холодными, как у всех моих девочек ЭМО.
С тех пор прошло много лет.
(продолжение в следующем выпуске)
Алексей ВИНОГРАДОВ,
2007 год.